Быстрая Молния - Джеймс Кервуд

Теперь даже женщина не смела приблизиться к овчарке. Она ни на шаг не отступала от плеча Быстрой Молнии.

В больших черных глазах старшей Жанны затаился растущий ужас, маленькая Жаннет плакала и все чаще просила еды. Гастон обнимал их обеих и весело хохотал, чтобы поднять их настроение. Весь день он бесцельно бродил по затору, не выпуская дубины из рук. Наконец, к вечеру, его осенила гениальная идея, когда он заметил три или четыре места, где Пайсью входила и выходила из своей берлоги среди кучи плавника. Гастон рассказал жене об этой идее, и Жанна со вновь вспыхнувшей надеждой проворно распустила тяжелый узел длинных густых волос, каждая блестящая прядь которых была для него бесценна. Тем не менее Гастон отрезал от них достаточно, чтобы сплести три силка, более прочных, чем веревка или проволока: и до наступления сумерек следующей ночи он поставил эти три силка на Пайсью, гигантскую рысь.

После наступления темноты он опять стал ждать, положив дубину поближе к себе. Маленькая Жаннет уснула беспокойным сном, убаюканная тихим и ласковым голосом матери. В эту ночь женщина тоже не сомкнула глаз, но сидела, склонив голову на плечо Гастона, всем сердцем молясь, чтобы произошло то, что он ей обещал.

Пайсью, рысь, прожила много лет и встречалась со множеством опасностей. Ей были знакомы запах человека и угроза, исходившая от него; и когда в темноте, не разбавленной ни луной, ни звездами, она натолкнулась на первую волосяную петлю, ее аромат заставил хищницу замереть на месте. Это был аромат, который так любил мужчина, — приятнее, чем запах полевых цветов, как не раз говорил он своей Жанне. Но для Пайсью он был отвратителен, поскольку таил в себе ядовитый привкус зловещей угрозы. Она обошла петлю и проделала себе новый выход сквозь спутанные ветки и листья плавучего дерева.

За эту ночь она еще более осунулась и похудела. Ее поступками и стремлениями руководил теперь не просто голод. Это было помешательство. Ее лапы с мягкими подушечками бесшумно ступали по бревнам, пока она не уловила ветер, который донес до нее запах овчарки. Целых полчаса лежала она неподвижно, распластавшись на животе. Затем осторожно, по нескольку дюймов за раз, она принялась подкрадываться к своей добыче. Жестокий голод придавал ей невероятную смелость. Она не боялась Быстрой Молнии; она не испугалась бы даже двух или трех Быстрых Молний. Острыми кривыми когтями задних лап она с одного удара распарывала брюхо карибу. Когда ей исполнилось два года, она убила волка. Она была великаншей среди своих сородичей, и она сходила с ума от голода.

Быстрая Молния не почуял запаха врага, поскольку ветер дул от него, но вовремя разглядел зеленоватые огоньки рысьих глаз, когда та все ближе и ближе подползала сквозь мрак. Если бы Пайсью умела соображать, она бы прикрыла глаза и, лишь приблизившись на расстояние прыжка, открыла бы их вновь. То, что ей видны были сдвоенные огоньки глаз Быстрой Молнии, отнюдь не подсказывало ей, что и ее собственные глаза также можно видеть и что ее приближение не осталось незамеченным. Подобные сопоставления были чужды примитивным инстинктам огромной кошки. Она подкрадывалась против ветра, и именно это было для Пайсью основной гарантией успеха.

Быстрая Молния не делал попыток избежать дальнейшего развития событий, которые, как он чувствовал, могли привести к большой трагедии. Испуганное поскуливание овчарки, тоже заметившей приближение пылающих глаз, прибавило ему твердой решимости выполнить то, что подсознательно сформировалось в его мозгу. Некая загадочная, непостижимая для человеческого разума сила снова воодушевляла и вдохновляла его на бой за свою подругу. Он не сдвинулся ни на дюйм, но Светлячок постепенно отползала все дальше и дальше назад по мере того, как зеленоватые глаза Пайсью становились все ближе. Из своей деревянной пещерки Гастон и Жанна тоже вглядывались в угольную черноту, напряженно прислушиваясь и ожидая. Они тоже заметили сверкание глаз, и мужчина шепотом объяснил жене смысл того, что сейчас произойдет и как это отразится на их дальнейшей судьбе. Предстояла смертельная битва, и от ее исхода зависело, будет ли у них мясо, чтобы прокормиться до тех пор, пока не спадет паводок.

Кровь горячей волной отхлынула от их сердец, когда до них донеслись первые отголоски грандиозной ночной дуэли, состоявшейся на погруженном во мрак Куаху, Великом Заторе. Женщина закрыла ушки маленькой Жаннет, чтобы та не проснулась от всего этого ужаса. Даже глаза овчарки не могли разглядеть, что случилось в первые мгновения жестокого побоища. Не дожидаясь нападения Пайсью, Быстрая Молния бросился, словно ракета, на большую кошку, когда та находилась в десяти шагах от него; у Пайсью едва хватило времени, чтобы принять боевую позу рысей, когда челюсти волка-собаки сомкнулись на ее горле. В течение двух или трех минут продолжалось это жуткое невидимое единоборство, и тут внезапно страх покинул сердце Светлячка, а в жилах ее вспыхнул воинственный огонь отважных колли, шотландских овчарок. Она не могла оставаться безучастной, когда Быстрая Молния, ее друг, сражался, и сражался за нее. Смысл происходящего задел ее за живое, и она, словно маленькая злобная фурия, кинулась в драку. Зубы у нее были острее, чем у Быстрой Молнии, хоть и не такие длинные. В первом яростном прыжке она вцепилась кошке в крестец. Зубы ее вонзились довольно глубоко, и злобное бешенство придало ей силы. Снова и снова нападала она, и подобно тому, как Быстрая Молния некогда спас ее от Уопаска, полярного медведя, так и Светлячок на сей раз спасла Быструю Молнию от Пайсью, громадной рыси. Ибо во мраке Быстрая Молния дрался с незнакомым противником, чьих способов и приемов борьбы он не знал. Атака Светлячка помогла ему — изорванному, окровавленному, с глубокими ранами, в двух или трех местах проникавшими чуть ли не до внутренностей, — справиться наконец с врагом. Воспользовавшись тем, что внимание рыси было отвлечено на мгновение, он уловил подходящий момент и схватил ее за загривок. В течение следующих двух минут Пайсью навеки простилась с жизнью.

Из темноты вышел человек с дубиной, и Быстрая Молния со Светлячком, оставив труп поверженного врага, убежали на дальний конец Куаху, где овчарка еще долгое время спустя продолжала зализывать мягким красным языком тяжелые раны своего друга.

Когда наступил день, женщина с черными блестящими волосами подошла к ним, — но не настолько, чтобы вызвать опасения, — и бросила им обрезки сырого мяса, к которым отважилась прикоснуться Светлячок. А мужчина, набожно перекрестившись, поклялся ни при каких обстоятельствах не причинять вреда этим двум зверям, подарившим им жизнь на Куаху, Великом Заторе, ибо — несомненно! — их в своей неизбывной милости послал сюда le bon Dieu, Всевышний Творец.