Рыбки всегда плавают вправо - Антон А. Гусев

огневую мощь своего корабля. Помню, мы заходили против садящегося солнца, которое заслонила тень его корабля, потом раздался выстрел пушек, и одно из ядер угодило прямо в наши пороховые запасы. Какое чудовищное невезение! Больше я не помню ничего про тот день. Проклятый Тромблон! – Он погрозил кулаком куда-то в пустоту и снова сник. – Хотя ничего теперь уже не поделаешь. Всё так, как должно быть.

– Гетти, ты был капитаном целого корабля, вот здорово!

– Да, был… вроде бы. Но уже так давно, друг мой, что даже мне самому это кажется сном.

Клосу стало жаль Гетти, и он решил поскорее сменить тему. Со всеми окружающими предметами у изобретателя были связаны какие-то трагичные истории, поэтому мальчик решил задать ему вопрос, который не имел отношения к изобретениям, но вместе с тем не давал покоя с первого дня прибытия в гостиницу.

– Гетти, мой друг, наверняка ты самый умный из всех жителей гостиницы! Ты очень давно живёшь здесь, так? Скажи, как устроен мир? Откуда берутся люди в гостинице? Насколько высока башня и как глубоко она уходит под воду? Откуда берутся солнце, луна и звёзды по ночам..?

– Постой, постой, Клос, не торопись. Такие вопросы нечасто звучат в этих стенах, и мне, признаюсь, приятно время от времени поговорить о таких вещах, хотя бы с кем-то. С кем-то, кто заботится не только о том, как первым попасть утром в очередь и получить работу полегче и повыгоднее, а потом, на вырученные деньги, переехать повыше. Подожди, я поставлю чайник ради такого случая. – Он снял деревянной рогатиной верхний глиняный горшок и поставил его прямо на пол, а на его место водрузил металлический эмалированный чайник с носиком. От высокой температуры вода в чайнике мгновенно закипела, Гетти заварил две чашки ароматного напитка. Чай это или какая-то другая трава, было неважно. Они сидели друг напротив друга в старинных дырявых креслах, отломанные ножки которых подпирали стопки таких же старинных книг. Две заблудшие, талантливые души дули на горячий чай, аромат которого заглушал резкий запах испарений лаборатории.

– Я расскажу тебе всё, как сам вижу. А я не всё, что вижу, принимаю за истину, – Гетти отхлебнул чаю и улыбнулся, – я много читал и много слушал, а мир видится мне так. Подай-ка сюда свою маску, друг мой, на ней всё нарисовано. Вот здесь, внизу, где синяя полоса, находится Майна – события, которые были; вот тут, наверху, где голубая, находится Вира – события, которые будут. А сама башня, чёрная линия в середине, – это события, которые есть, идут прямо сейчас. Мы не можем спуститься в прошлое: там всё уже заполнено мутной водой, и чем глубже, тем мутнее. Но в будущее тоже заглянуть не можем, так как башня ещё недостаточно высокая, поэтому нам остаются только сама башня и события, которые в ней происходят. Мы пришли снизу и идём наверх, таков закон нашего бытия.

– А что по сторонам? Куда тогда плавает Барт?

– По сторонам, кольцом, тянется неприступная стена огромной высоты – не такой, конечно, как башня, но тоже довольно высокая. Там же, прямо внутри этой стены, находится Чёрный Форт, который невозможно сокрушить. Мы вроде как в стакане находимся.

– А за стеной что? Барт говорил, что там земли, я тоже в это верю!

– А за стеной для нас ничего нет, потому что стену преодолеть невозможно. Поэтому, есть там что-то или нет, совершенно неважно. Нет такого корабля, который мог бы плыть по воздуху. Соответственно, и думать о том, что невозможно, не имеет никакого смысла.

Клоса осенило.

– Слушай, Гетти, а что, если был бы такой корабль? Как думаешь, мы смогли бы его построить?

Изобретатель на этот раз глубоко задумался. Он несколько раз медленно обвёл взглядом зал и трижды отхлебнул чай, прежде чем ответил.

– Тогда, пожалуй, да, мы придумали бы для себя новые возможности. В этом и суть идей – делать невозможное возможным. Только придумать такой корабль очень сложно. Я много раз слышал о таком, но ни разу не видел.

– Куда же собираются плыть люди, когда станут свободными, если всюду вода и все об этом знают? – не унимался Клос.

– В том то и дело, что плыть на самом деле никто никуда не собирается. Все только говорят об этом, это что-то… что-то вроде интересных рассказов, чтобы самих себя развлекать. Если говорить всем, что работаешь, чтобы перебраться повыше, значит, ты вроде как хочешь быть лучше других – этого никто не любит. А если делать всё то же самое, но говорить при этом, что работаешь ради свободы, то всё в порядке.

Клос задумался.

– Хорошо, а откуда взялись солнце и луна на небе? Откуда приплывают люди на кораблях, если вокруг сплошная стена?

Клоса забавляли рассуждения Гетти. Он понимал, что мир устроен совсем не так, но расстраивать своего друга ему не хотелось. Однако изобретатель с лёгкостью ответил и на эти вопросы.

– Светила? Тут почти то же самое, что с кораблём и стеной. Есть тот, кто думает это всё, и мысли эти настолько сильны, что начинают думать сами себя, а те, в свою очередь, себя, и так до бесконечности. Чем проще предмет, тем проще его придумать, всё логично.

– Подожди, но мы ведь никого не думаем!

– Как никого? – Гетти махнул рукой в сторону одного из столов. – Я вот, например, думаю состав нового пороха, ну и ещё множество разных вещей. Кстати, думать иногда недостаточно – нужно ещё и придумывать. А когда придумывание окончено, мы берём материал и делаем всё, что придумали, – всё просто! Придумывать – это самое сложное, а хорошо делать – проще: это дело ремесла и умения. Вот в бане, например, хорошо думают над тем, как сделать посетителей чистыми. Пигль отлично думает над тем, как вкусно нас накормить, ну и так далее. Полагаю, суть ты понял.

– Ну хорошо, вот порох и рыбный суп придумать можно, но кто же тогда придумал нас самих?

– Хороший вопрос, друг мой, очень правильный! – взмахнул руками Гетти и пролил чай на подлокотник кресла, который и так был настолько желтым, что свежего пятна на нем вовсе не было видно. – Тут начинается самое сложное. Додуматься до того, как придумали тебя самого, сложно, это работает от большего к меньшему, а не наоборот. Вот я, например, придумал порох, как же порох придумает меня? Однако он думает над какими-то своими более мелкими вещами, которые мы, скорее всего, даже понять не сможем. Тем не менее чем ближе к Вире, тем легче думается, поэтому важно строить башню.

– Да уж, звучит стройно, только что-то не видно, чтобы все жители гостиницы стремились придумать что-то новенькое! И вообще,