Блеск и будни - Фред Стюарт

— Слушаюсь, мемсахиб, — поклонился дворецкий и взглянул на Адама с плохо скрываемым недоумением.

Недоумевал при виде Адама не только дворецкий. Эмилию восхитило его новое таинственное появление в одежде индуса. За ужином в этот вечер она забрасывала его вопросами о его загадочной маскировке, но он проявил удивительную сдержанность. Родители Эмилии были так же изумлены, как и она сама. Но в английской колониальной империи существовали строгие правила «сдержанности», которые не позволяли ни сэру Карлтону, ни его супруге проявлять любопытство. Адам был исключительно богатым аристократом, а английская аристократия славилась своим чудачеством.

Да и вообще мысли Карлтона были больше заняты мятежом. По мере того как продолжался ужин в столовой, напоминавшей жаровню, он метал громы и молнии по поводу малодушия и нерешительности лорда Каннинга перед лицом острейшего кризиса в британской Индии. Адама удивило, что сэр Карлтон, который на обеде с участием лорда Каннинга, казалось, считал, что англичане виновны в недостаточном внимании к национальным индийским конфессиям, теперь вину за массовые убийства в Меетуре возлагал на «кровожадность и черную неблагодарность» национальных солдат — сипаев.

— Каннинг должен вешать этих зверей на деревьях, — говорил сэр Карлтон в то время, когда слуга наполнял его бокал из обернутой полотенцем винной бутылки. (Это делалось, чтобы вино оставалось охлажденным.) — Запомните, будет еще не то. Положение станет ухудшаться перед тем как выправиться. Хуже того, до меня доходят сообщения о том, что эти скоты повсюду убивают нашего брата, англичан.

Он запустил нож в кусок маринованной козлятины, зажаренной в горчичном масле с картофелем и луком. Адам подумал, что, может быть, Карлтон переборщил, что частично отражало охватившую всех европейцев в. Индии панику, и в первую очередь англичан, но все же его тревога не была излишней. Беспокоило то, что мятеж принимал характер ситуации «мы-против-них», когда почти не оставалось места для компромиссного решения проблем между черными и белыми.

В эту ночь Эмилия никак не могла заснуть в своей невероятно жаркой спальне. Она не понимала, почему так тянулась всем своим существом к Адаму, особенно теперь, что было очень странно, когда его кожа потемнела, чем раньше, когда он был более светлокожим. Ей снова и снова приходила мысль о том, что она влюбилась в него. Но горячие страсти, обуревавшие ее молодое тело, казались ей далекими от бледнокожих сдержанных любовников с картин художников-прерафаэлитов, которые она видела в музеях Англии. Если это любовь, то она обладает мистической силой, несравненно более мощной, чем она представляла себе раньше.

Эмилия не могла заснуть. Она обливалась потом в своей спальне, потому что даже в полночь температура воздуха была за тридцать градусов. Наконец, в два часа утра, когда первое дыхание прохлады принесло некоторое облегчение и ей удалось задремать от простого изнеможения, она вдруг услышала шум в саду, как раз под ее окном.

Девушка прислушалась. Было тихо. Сад, окружавший особняк ее родителей, был отгорожен стеной от нищенского убожества Калькутты, но в такое неспокойное время, конечно же, кто-нибудь мог перелезть через кирпичную стену высотой в шесть футов. Более того, она знала, что два сторожа-туземца обычно дремали на протяжении всей ночи. Подняв сетку от москитов, она взяла шлепанцы со столика возле кровати (никто в Индии не оставляет обувь на полу из страха, что туда могут заползти скорпионы), надела их, слезла с кровати и поспешила приоткрыть окно. Хотя спальня находилась на втором этаже, она без труда заметила мужчину в тюрбане, который стоял в чаше фонтана с лягушкой — разбудил ее шум, когда он влез в воду. Поднявшись на носках, мужчина протянул руку вверх к пасти фигуры лягушки на каменном постаменте в центре фонтана.

Это был Адам.

Она выбежала в гардеробную, набросила на себя купальный халат, быстро прошмыгнула в темный и тихий зал второго этажа и сбежала вниз по лестнице. Торопясь попасть в большой салон, она выбежала через одну из дверей на заднюю террасу. Как раз в этот момент на террасу поднялся Адам. Из-под подвернутых брючин выглядывали мокрые голые ноги. Увидев Эмилию, он вздрогнул.

— Что вы здесь делаете? — прошептала она, подбегая к нему. — Что вы вынули из пасти лягушки?

Он заколебался, стоит ли ей показывать. Потом медленно раскрыл кулак правой руки. Она как завороженная уставилась на огромный бриллиант, который даже в темноте звездной ночи, казалось, излучал бледное пламя.

— Это — «Глаз идола», — прошептал он. — Я взял на себя смелость использовать ваш фонтан в качестве банковского сейфа.

Ее потрясли размеры драгоценного камня.

— Он был похищен из храма в Лакнау. Я, возможно, единственный человек, который за всю историю человечества старается возвратить бриллиант, вместо того чтобы похитить его, но на это я трачу чертовски много времени.

— Вы хотите сказать, что попытаетесь вернуть его обратно в Лакнау?

— Ну да. Я обещал своему дедушке, что сделаю это, как раз перед тем, как его убили. Но некий толстяк по имени Нана Саиб пытается прикончить меня до того, как я возвращу этот бриллиант. Вот почему я покидаю вас именно сейчас. Поблагодарите своих родителей за их гостеприимство. Если мне повезет, то через несколько недель я вернусь сюда.

— Но вы не можете один путешествовать по Индии, — прошептала она. — Вы не говорите на их языке… вас наверняка убьют! Вы слышали, что сказал папа во время ужина: мятеж распространяется чрезвычайно быстро, и на англичан нападают повсюду. У вас нет никаких шансов.

— Так думает и Нана Саиб. Вот почему он изменил цвет моей кожи — чтобы бросить меня на растерзание волкам. Но у меня есть пистолет, и…

— Пожалуйста, подождите! Разрешите мне поехать с вами!

— Эмилия, не смешите.

— Но я же знаю их язык! Я прожила тут всю жизнь… Я могу даже разговаривать на бенгальском диалекте. Дайте мне всего полчаса на сборы. У меня имеется черная краска из сажи, и я смогу позаимствовать кое-какую одежду у слуг. Я замаскируюсь под вашу служанку — всякий индийский господин путешествует со служанкой, и если нас остановят, то разговаривать буду я и объясню им, что у вас ларингит, что вы потеряли голос.

Адам с трудом сдержал улыбку.

— Дикая, но прекрасная идея. Восхищен вашей сообразительностью, но…

Она выхватила бриллиант из его руки и припустилась в дом через заднюю дверь.

— Эмилия!

— Вы не уедете без бриллианта, — негромко крикнула она возле дверей, — поэтому вам придется меня подождать. И я ни за что на свете не откажусь от такой возможности!