Стальной ураган - Виктор Прудников

В дни затишья между боями частым гостем в бригадах был сам командир корпуса. Известив комбрига о своем приезде, он просил к назначенному времени собрать личный состав — рядовых, сержантов и командиров. Разговор всегда шел не только о предстоящей наступательной операции, но и о насущных проблемах фронтовой жизни людей — бытовых условиях, питании, отдыхе. Заместитель командира 44-й танковой бригады подполковник Е. Я. Стысин вспоминал: «А. Л. Гетман очень ценил людей, дорожил ими, при каждой возможности напоминал командирам о необходимости беречь бойцов.

Между боями, когда части корпуса находились на доукомплектовании техникой и личным составом, он любил приезжать в части и беседовать с личным составом. И люди любили его слушать. Каждую серьезную беседу он очень умело сопровождал украинским юмором»[192].

Все комбриги, которые шли бок о бок с Гетманом до самого Берлина, говорили о нем только добрые слова. Тот же Ефим Яковлевич Стысин писал: «Я не только хорошо знал Андрея Лаврентьевича и глубоко уважал как прекрасного, внимательного и заботливого человека, вдумчивого и грамотного военачальника.

С корпусом, которым командовал А. Л. Гетман, я прошел с Курской дуги до Берлина в должности заместителя командира 44-й танковой бригады, а при подготовке Львовско-Сандомирской операции и форсирования Западного Буга временно командовал 40-й танковой бригадой. Так что мне приходилось с ним часто встречаться.

При постановке боевой задачи подчиненным командирам он не только грамотно и доходчиво отдавал боевой приказ, но и подсказывал, как лучше его выполнить, а в ходе боя был все время на связи с командирами частей, своим советом помогая успешному выполнению боевой задачи»[193].

В ходе планирования наступательной операции Гетман старался учесть все водные преграды, которые предстояло преодолеть на пути к Висле. Кроме мелких речек, на пути были две крупные преграды — Западный Буг и Сан. Тут все будет зависеть от оперативности инженерных служб. Инженер Любицкий позаботился о том, чтобы войска были обеспечены паромами, плотами, лодками и на всякий случай подручными средствами.

Напряженная неделя подходила к концу. С 17 по 23 июня весь личный состав танковых и мотострелковой бригад был пропущен через Днестр. Часть танков направлена в брод, а две машины в качестве эксперимента пошли по дну реки на глубине 2,2 метра.

Командир корпуса стоял на западном берегу Днестра и ждал самого ответственного момента — выхода из воды танков. Если заглохнет мотор, экипажу придется выбираться через верхний люк, а это не так просто в подводном положении. Все обошлось благополучно, но такой вариант переправы не устраивал Гетмана: слишком большой риск.

Пока танковая армия стояла в Дубенских лесах, готовясь к новому рывку на запад, ее посетил командующий бронетанковыми и механизированными войсками 1-го Украинского фронта Н. А. Новиков. Он провел совещание с командным составом, на котором были подведены итоги прошедших боев, состоялся обмен боевым опытом. Обычно такие мероприятия практиковались перед началом нового наступления. И на этот раз разговор получился полезным и острым. Выступали командиры корпусов, бригад, начальники штабов.

Особое внимание привлек доклад командира 11-го гвардейского танкового корпуса А. Л. Гетмана об использовании танков ИС в наступлении и обороне. Он сделал акцент на шестидневных боях, которые проходили с 20 по 26 апреля 1944 года. Это был критический момент на фронте, когда немцы готовы были переломить ход событий в свою пользу, бросив в районе Эзежан, Незвиски и Герасимува крупные танковые силы. Вся тяжесть обороны позиций легла тогда на его корпус.

Только благодаря тому, что корпусу были приданы тяжелый самоходно-артиллерийский и тяжелый танковый полки, положение удалось спасти. У высоты 593,0 противник атаковал наши позиции 30 танками при поддержке крупных сил пехоты и авиации, а у Герасимува — 19 танками. Удар с двух направлений чреват был серьезными потерями с нашей стороны.

Вовремя введенные в бой силы поддержки коренным образом изменили ситуацию, что и отмечал Гетман в своем докладе: «Встретив мощный огонь ИСУ-152 и ИС-2, понеся в течение 20 и 21 апреля 1944 года большие потери, особенно в танках, противник на этом участке фронта атак больше не производил»[194].

При обсуждении его доклада выявились как сторонники, так и противники использования тяжелой техники, особенно это касалось критических ситуаций. Не секрет, что многие фронтовые командиры отдавали предпочтение маневренному танку Т-34, но никак не тяжелым танкам и самоходно-артиллерийским установкам.

Андрей Лаврентьевич отвечал оппонентам, что Т-34 — вне всякого сомнения хорошая и маневренная машина, в этом плане она лучше самоходок ИСУ и танков ИС, но при плохой погоде, когда на дорогах непролазная грязь, когда артиллерия с трудом продвигается к фронту, когда затруднен подвоз боеприпасов, единственной артиллерией на передовой могут быть самоходные полки.

Командир корпуса дал рекомендации, как использовать тяжелые танковые полки в наступательных и оборонительных боях, при прорыве обороны противника и бое в оперативной глубине: «Корпусной тяжелый танковый полк должен быть использован как подвижной резерв командира корпуса. Район для его сосредоточения выбирается на удалении 3–4 километров от переднего края, дающий хорошую маскировку как наземного, так и воздушного наблюдения, имеющий скрытые подступы в направлениях вероятных контратак.

Контратаки должны быть поддержаны артиллерией, что предусматривается планом боя.

Сомнения в том, что введение в штат корпуса танков ИС будет сковывать маневр бригад из-за уменьшения их подвижности, не обоснованы. В 1942 году в составе танкового корпуса были танки КВ. Они не являлись помехой для маневра»[195].

Свои выводы относительно использования различных видов тяжелой боевой техники Гетман обосновывал не только теоретическими выкладками, но и своей практикой и боевым опытом. Опыт приходил к нему не сразу, он накапливался от одного боя к другому. И все то, что положительно сказывалось на результатах, он использовал в наступательных и оборонительных боях.

Вот и теперь, при подготовке к наступлению на рава-русском направлении, Андрей Лаврентьевич снова настоял на том, чтобы корпусу были приданы и самоходно-артиллерийский полк, и реактивные установки.

Прорыв обороны противника на рава-русском направлении должны были осуществить 3-я гвардейская и 13-я армии, а танковая армия Катукова и конно-механизированная группа генерала В. К. Баранова придавались для развития тактического успеха.

По планам Ставки наступление намечалось на 12 июля 1944 года. Командиры соединений уже знали о замысле предстоящей операции. К этому времени подготовительные мероприятия заканчивались, были увязаны все вопросы взаимодействия штабов всех родов войск, проведена рекогносцировка местности. Позже на картах и на большом рельефном плане был разыгран предполагаемый вариант наступления.

По своим масштабам предстоящая наступательная операция обещана быть не менее крупной, чем предыдущие. Только для прорыва тактической глубины обороны противника привлекалось 248 артиллерийских стволов на километр фронта, а в оперативной глубине штурмовая и истребительная авиация обеспечивали продвижение пехотных и танковых соединений.

За день до начала наступления корпус Гетмана был выдвинут на исходный рубеж и ждал команды Катукова. Она, как всегда, была короткой: «Гвардейцы, вперед!»

Армии прорыва, начав наступление, заставили противника отойти на вторую линию обороны «Принц Евгений». На ней и завязались ожесточенные бои. Успех обозначился только через несколько дней на важном участке прорыва, и вбок пошла 1-я армия Катукова.

Задача 11-го гвардейского танкового корпуса заключалась в том, чтобы с ходу форсировать Западный Буг на участке Вишенка — Кристынополь, затем с марша овладеть населенным пунктом Жабче-Муроване.

Впереди танковых подразделений шли разведчики отдельного мотоциклетного батальона капитана А. М. Липинского. Немцы пытались задержать продвижение корпуса, но ни одна попытка успеха не имела. Арьергардные подразделения противника были смяты. Началась переправа. Она проходила почти так, как на учениях, — без суеты, организованно и планомерно. Вскоре танковые части вступили на территорию Польши.

На освобожденной территории Западной Украины устанавливались традиционные органы власти — Советы, на территории Польши вопросами власти занимались сами поляки. Какую форму власти они изберут — это уж их дело. Одно несомненно — они получат поддержку наступающих частей Красной Армии.

К этому времени уже было опубликовано заявление Наркомата иностранных дел СССР, в котором говорилось, что Польша станет независимым демократическим государством со своими органами управления. С созданием Польского комитета национального освобождения проблема органов власти разрешилась сама собой. В дальнейшем политотделы армий стали работать в тесном контакте с поляками.