Грани доверия - Маргарет Каллагэн

Клео в ее божественном неведении получала удовольствие от еды и от окружающей обстановки. От стола к столу порхали стайки официантов, похожих на пингвинов в своих черных костюмах с белыми манишками. Их было, наверное, по три человека на каждого обедающего. Они двигались вокруг столов, как настоящий танцевальный ансамбль: абсолютная координация движений, одновременная смена фужеров, окантованных серебром тарелок. Еда была превосходной.

Но обед неумолимо подходил к концу, и Трэвис все сильнее ощущал приступы замешательства. Как помягче разорвать помолвку? Он уже и так откладывал это слишком долго, он должен был поехать в Лондон несколько недель назад и быть честным с Клео.

Подняв взгляд, он увидел, что зеленые, как у кошки, глаза смотрят на него в упор.

— Давай пропустим десерт и пойдем наверх, — предложила Клео, прикладывая салфетку к уголку рта. — Ты заказал номер? — добавила она, подумав.

— Пока нет. — Трэвис выглядел пристыженным. А затем попытался выйти из положения самым неуклюжим способом: — Не подумал, что у нас будет время.

— И это я слышу от мужчины, который занимался со мной любовью в лифте между этажами в отеле в Риме… — Голос у нее дрожал.

— Ах, Клео. Но тогда мы были и моложе и…

— Влюблены? Именно это ты собирался сказать, Трэвис?

— Мы были на романтической стадии, — спокойно возразил он и понял по суровому лицу Клео, что сейчас любые его слова будут восприняты одинаково.

— А теперь, когда с романтикой покончено, мы можем быть вместе раз в неделю или раз в месяц, если мне повезет?

— Едва ли, — прошептал он, моля Бога, чтобы Клео говорила тише.

— Точно, едва ли. Едва ли когда-нибудь вообще. Так, Трэвис? У тебя даже не нашлось ни одного свободного уик-энда, чтобы приехать ко мне, — уколола она его.

— Черт побери, Клео! Ты же знаешь, у меня было полно работы…

— Ах да. Работа. Я должна знать, что твой драгоценный бизнес для тебя важнее меня.

— Не совсем так. Но между пожаром и болезнью твоего отца…

— Оправдания, оправдания. Ты все время ищешь оправдания. Согласись, Трэвис, ты просто тянешь время. Ты совсем не любишь меня, да?

Как ответить, чтобы не ранить ее? Ведь он же не хотел ранить ее. Трэвис провел пятерней по волосам. Как, черт возьми, выйти из положения? Он не любит ее. И она имеет право знать истину.

— Однако мы не можем разговаривать здесь, — зло прошептала Клео, чувствуя, как и Трэвис, что любопытные взгляды с соседних столиков поворачиваются в их сторону.

— Хорошо, я закажу номер. Но только чтобы поговорить, Клео. Понимаешь? Именно для этого мы здесь.

Они ехали в лифте в грозовой тишине, бок о бок в маленьком бронзово-зеркальном пространстве. Сейчас уже здесь не займешься любовью, подумал Трэвис мрачно. Даже их взгляды не встретились.

Однако, как только они переступили порог и Трэвис закрыл дверь, злость Клео улетучилась в то же мгновение. Она развернулась к нему, сверкая улыбкой. Потом стала водить ладонями по его груди, одновременно расстегивая требовательными пальцами пуговицы его рубашки. Трэвис похолодел. Она обхватила его за шею и наклонила его голову к своему лицу.

Трэвис отстранился, но Клео смеялась. Она отодвинулась, чтобы вытащить у него рубашку из-под брюк, а другой рукой скользнула под ремень, желая проверить готовность его мужского естества. Он схватил ее за запястье.

— Не делай этого, Клео. Нам надо поговорить.

— Я бы предпочла, чтобы говорило мое тело, — беззастенчиво сказала она, выпячивая свои тугие маленькие груди. Поскольку она была, как всегда, без лифчика, темные соски обозначились под тонкой светлой материей блузки.

Трэвис закрыл глаза. «Сопротивляйся всему, кроме искушения», — всплыли в памяти слова Оскара Уайльда. Но он должен сопротивляться именно искушению. Тем временем Клео все сильнее прижималась к нему, и он почувствовал, что внизу живота у него все поднялось. Секс. Секс в чистом виде. Не любовь, напомнил он себе. Сейчас он мог бы элементарно воспользоваться ею. Но тогда он бы возненавидел себя. Особенно по ночам, когда одолевает бессонница. Собрав всю волю в кулак, он отстранился и увидел откровенное изумление в зеленых глазах Клео. С наихудшим было покончено. Он оказал сопротивление.

У кровати зазвонил телефон. Прежде чем поднять трубку, Клео метнула в него ядовитейший взгляд.

Трэвис застегнул полуоторванные пуговицы рубашки. Неужели все позади? Едва ли. Клео, возможно, догадалась об истинной причине, но все же он должен сказать ей. Да, он отдал бы сейчас весь мир, лишь бы не ранить ее, но она имеет право знать. Он должен сказать ей правду, и сейчас.

Клео положила трубку. Ее лицо скривилось.

— Что? Ради Бога, Клео, что случилось? — заволновался Трэвис, видя, как слезы побежали по ее щекам.

— Это мама. Папе опять плохо.

— Я отвезу тебя. Мы поговорим по дороге.

Конечно, они не поговорили. Лишь законченный подлец выбрал бы такой момент, чтобы еще сильнее травмировать девушку. Каким бы он ни был, но Трэвис надеялся, что пока все же не пал так низко.

Сузанна Россингтон встретила их у двери.

— Ложная тревога, дорогая, — успокоила она сразу, как только Клео вбежала по ступенькам. — Надеюсь, я не испортила вам вечер? Слава Богу, у отца только ангина. Он принял одну из таблеток, что прописал врач, и лег. Поднимись и поздоровайся с ним — пусть он видит, что ты здесь, дорогая, но не задерживайся слишком долго. А, Трэвис. — Тяжелый взгляд Сузанны забегал по прихожей. — Как мило с вашей стороны подвезти Клео. Но мы не должны задерживаться здесь на всю ночь. Заходите, познакомьтесь с Черчланд-Горзами.

— Сука, — шептал Трэвис, возвращаясь в одиночестве домой.

Он видел ее насквозь. Это был рассчитанный, продуманный шаг — Трэвис ручался головой. Сузанна в соответствии со своим замыслом прервала его встречу с Клео, сославшись на болезнь отца. Но ирония заключалась в том, что, решив вмешаться, Сузанна навредила собственным планам. Так как она не дала им возможности поговорить, Клео и Трэвис все еще оставались помолвленными, по крайней мере официально.

Опять слезы. Теперь Донна. Что же произошло на сей раз? — рассеянно подумал Трэвис, бросая свой кейс на стул с низкой спинкой и направляясь в другое помещение офиса.

Донна подошла к нему с глубоко несчастным видом.

— Я сожалею, мистер Кент, но случилось нечто ужасное. Это компьютеры. Я включила свой как обычно, а там — ничего. Вообще ничего. Все стерто.

— Все? — Трэвис еле сдержал приступ раздражения.

Не похоже, чтобы Донна запаниковала, если действительно не случилось что-то необычное. Может, месячные? — предположил он, зная, что иногда действие женских гормонов приводит к тяжелым последствиям. Но это отнюдь не характерно для Донны. Она всегда выглядит такой холодной, спокойной и сдержанной. Кроме того, вчера он сам выключал систему.