Райский уголок - Тереза Крейн

Спичка догорела до самых его пальцев. Отбросив ее, он зажег другую и наклонился к лампе. Пламя замерцало, потом стало ровным. В комнате запахло керосином. Рядом с лампой стояла бутылка виски. Он поднял ее, отвинтил крышку, запрокинул голову и начал пить прямо из горлышка, наслаждаясь обжигающим горло напитком. Потом поставил бутылку обратно на стол и повернулся.

Она, слегка прищурив глаза от света, протянула к нему руки.

— Иди ко мне, Гидеон.

— Убирайся, — сказал он.

Слегка улыбнувншсь, она придала лицу укоризненное выражение.

— Разве позволительно разговаривать так с девушкой?

За дверью заскреблась собака. Гидеон открыл, грубовато потрепал ее по голове и отослал в угол, на место. В тишине, нарушаемой лишь тихим шипением лампы, стук собачьих когтей по деревянному полу казался громким.

— А о других ты не подумала? — Его голос был очень спокойным. — Тебе наплевать, какие страдании ты причиняешь людям?

Она молчала.

В одно мгновение он оказался рядом, возвышаясь над ней темным силуэтом. Его гнев был глубоким и непритворным. Он сверкал в его глазах и проскальзывал в хриплом голосе.

— Что, если тебя здесь найдут? Если тебя кто-нибудь видел?

— Не найдут. И никто не видел. В Холле никого нет, чтобы смотреть за мной. Они уехали. Никто не знает, что я здесь. В чем дело, Гидеон Бест — ты боишься?

Она увидела, как в порыве гнева сжались его челюсти и напряглись мускулы. Это еще больше возбудило ее.

— Убирайся, — повторил он.

— Нет.

Ее густые темные волосы разметались по подушке. Под глазами пролегли тени, лицо было осунувшимся. Она казалась экзотическим существом, роскошно и развратно прекрасным — и безгранично опасным. Быстрым сердитым движением он стянул с нее одеяло.

Она не сделала попытки ни воспротивиться этому, ни прикрыться. Лишь заложила руки за голову и улыбнулась, чувствуя, что внутри него идет борьба.

Он грубо схватил ее за запястья и заставил подняться.

— Я сказал, убирайся!

Она не сопротивлялась. Наоборот, с необычайной грацией, как если бы ее тело было вовсе лишено костей, она позволила ему поднять себя на ноги. Затем, вместо того, чтобы оттолкнуться от него, она порывисто прильнула к нему, обняв его за шею свободной рукой и приложив губы к его уху. Она ощутила неприятно грубую для ее нежной кожи одежду Гидеона, запястье ныло от боли.

— Ты делаешь мне больно, — шепнула она. Ее теплое дыхание коснулось его уха. — Больно…

Сделав над собой сверхчеловеческое усилие, Гидеон оторвал ее от себя, но сам дрожал от гнева и от желания, и она понимала это. Ее губы изогнулись в насмешливой улыбке.

— Чего ты боишься, Гидеон? Разве тебе не нравится то, что ты видишь? Ты уже видел это прежде. — Она пробежала изящными длинными пальцами по своим напрягшимся от желания грудям. Его мощная грудь вздымалась волной от жажды того губительного наслаждения, которое обещали ее глаза.

— Я сам выбираю себе женщин.

— Но не сейчас, Гидеон. — Она говорила очень тихо, почти шептала. — На сей раз выбираю я. И я выбираю тебя.

— Нет.

Она засмеялась, спокойно и уверенно выдерживая его взгляд.

— Lubnie! — сказал он.

Подойдя вплотную, она обвита его руками, зарывшись пальцами в копну его густых волос.

— Зачем ты произнес слово, которое я не понимаю? В нем есть что-то нехорошее, я чувствую это.

— Оно означает — распутница, — сказал он, будто плюнул ей в лицо.

Она запрокинула свою изящную головку, одарив его ослепительной улыбкой.

— Что-то в этом роде я и подумала. Это уже кое-что. Ну, а теперь признайся, ты хочешь меня — пусть только для того, чтобы причинить мне боль, но хочешь, не так ли?

— Ты просто сумасшедшая.

— Все мы сумасшедшие.

Она расстегнула его неопрятную, из грубой ткани рубашку, скользнула под нее руками, поглаживая спину, слегка касаясь ее острыми ногтями и доводя его до неистовства. И тут он взорвался. Он повалил ее, схватив грубыми руками, повернул и силой заставил подчиниться, опустив ее не на постель, а на пол, на руки и колени. И на сей раз, уже не подавляя свой гнев, он действительно причинил ей боль. Он овладел ею быстро, не заботясь о том, чтобы быть понежнее, а потом бросился от нее прочь. Он оперся руками о стол, опустил голову, не в силах справиться со своим дрожащим телом и учащенным дыханием. Позади себя он услышал движение.

— Гидеон?

Он обернулся. Она уже лежала в его постели в той же позе, что и тогда, когда он вошел в комнату.

Она улыбалась порочно-плутовски и маняще.

— Иди ко мне.

Он ошеломленно покачал головой и потянулся к бутылке.

— И прихвати ее с собой. Это замечательная штука, жаль тратить ее понапрасну. У нас впереди вся ночь, Гидеон. Ночь любви. Иди сюда. — Она увидела, как гнев в его глазах уступает место изумлению, затем в них неожиданно затеплилась скупая искорка смеха. И поняла, что одержала победу. Во всяком случае, на сей раз. Стоит ли думать о том, что будет завтра?

Глава девятая

Как бы в благодарность за ее терпение и те страдания, которые ей пришлось пережить в связи с неожиданной смертью Салли, судьба смилостивилась над Дафни. На четвертом месяце беременности ей неожиданно стало легче. Она ощутила прилив сил, тошнота почти исчезла. Доктор, которого пригласил Амос, узнав об этом, дал вполне оптимистичный прогноз. Дафни хорошо понимала, что уже немолода для вынашивания ребенка, но она обладала крепким здоровьем и было окружена вниманием и прекрасным уходом. Несмотря на то, что с ней произошло прежде, доктор не видел причин, по которым ее беременность не могла бы разрешиться благополучно. Ее отношения с Тоби также заметно улучшились после того дня, когда он, потрясенный смертью Салли, ушел из дома.

В ту самую ночь, когда он вернулся домой избитый, в синяках, отвратительно пахнущий виски, Тоби впервые был так откровенен с ней, даже позволил себе расплакаться. Многое из того, что он говорил тогда, было несущественной чепухой, которая мало или почти ничего не значила для нее. Да ему и не требовалось от нее ответа. Скорее, ему было необходимо, чтобы его выслушали. Что она и сделала — тихо, молча и терпеливо. Но одно она твердо запомнила, и часто размышляла над этим. За его искренней болью и страданием скрывалась мысль, которая не давала ему покоя. Сожаление о том, что время, которое могло быть использовано для примирения, безвозвратно потеряно. И еще Тоби тогда говорил о предательстве. Как показалось Дафни, он по-прежнему не мог принять право молодой Салли Смит выйти замуж за любимого человека и оставить мальчика, которого она заботливо воспитывала и лелеяла, в приюте для сирот, хотя бы и в самом лучшем. Теперь Дафни начала понимать, что Тоби не умел прощать легко, если вообще умел прощать.

Дело Андерскоров процветало. И здесь Тоби не отказывался от ее участия. Он внимательно выслушивал и обдумывал все, что она говорила, охотно откликался на ее идеи и предложения. «Бэконтри» преуспевал. Еще один новый магазин начал работать в Энфилде. В тех магазинах, на полное переоборудование которых у них пока не хватало средств, открывали новые отделы по продаже электротоваров и бытовых приборов. Как и предсказывал Тоби, потребность в товарах постепенно увеличивалась, и не было никаких признаков того, что она пойдет на убыль. И это несмотря на все возрастающую безработицу и разговоры о тяжелых временах, которые якобы ожидали экономику, а также американскую порочную систему ссуд, представляемых потерпевшим поражение в войне европейским государствам, чтобы те, в свою очередь, были в состоянии вернуть долги странам-победительницам, экономика которых была подорвана в не меньшей степени.

Тоби и Дафни взяли за правило каждое утро за завтраком обсуждать состояние дел своей компании. В основном, разумеется, говорил Тоби. Дафни время от времени вносила разумные замечания, основываясь на своем более длительном опыте работы. По большей части Тоби не выказывал особых восторгов по поводу ее предложений, хотя она знала, что позднее он тщательно их проанализирует. Но даже Тоби пришлось признаться, что на него произвела большое впечатление ее первая статья в популярном национальном журнале для женщин. Дафни убедила редактора напечатать вслед за ней еще одну — о современном оборудовании, приспособлениях и осветительных приборах, необходимых для дома. Тоби с ликованием потирал руки и считал, сколько раз она употребила фразу «которые можно приобрести в магазинах компании Андерскор по всей стране». Он радовался этому как мальчишка.

— Здорово, старушка! Просто замечательно! Это настоящая сенсация! — Он бросил журнал на стол рядом с газетой, заголовки которой гласили о том, что все предположения экспертов с Уолл-стрит о надвигающемся экономическом кризисе оказались ничем иным как очередным «мыльным пузырем», который в конце концов лопнул.