Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях - Инесса Яжборовская

На этот раз депортируемые еще более приравнивались к осужденным, получая статус ссыльнопоселенцев на 20 лет с периодической явкой в органы НКВД. Они вывозились в Новосибирскую область, Краснодарский и Семипалатинский края, в Казахстан и на Колыму. Часть из них не была довезена до места назначения, потому что их застала в пути амнистия 12 августа 1941 г., которая многим спасла жизнь.

Проводимые в 1939 г. — первой половине 1941 гг. античеловечные и противозаконные акции в западных областях Украины и Белоруссии Президент Украины Л. Кучма и Президент РП А. Квасьневский осудили как «плановые массовые репрессии против польских граждан» (в первую очередь), как недопустимое применение к польскому населению принципа «коллективной ответственности», подписав в мае 1997 г. совместную декларацию «К согласию и единству» в духе полной открытости и преодоления недомолвок и лжи об общей истории{16}.

Политики 1940-х гг. не имели и доли уже известной ныне информации о многовекторном развитии событий, о «совершенно секретных» сценариях и тайных, скрытых от народов массовых убийствах и зачистках.

Сикорский 19 июня 1941 г. информировал правительство, что, по мнению Криппса, грядущая война сразу упростит польско-советские отношения, территориальные проблемы и другие вопросы и что заключение союза двух стран назрело. Поляки могли бы в силу географического фактора и своей воли к борьбе в значительно большей мере помочь России в войне с Германией, чем Англия, но Польша в будущей германо-советской войне сохранит нейтралитет. Германия же для Польши была и всегда останется врагом номер один{17}.

В тот же день он написал Рачкевичу, что последствия немецкой кампании против России трудно определить, но, очевидно, они будут гигантскими и явятся поворотным пунктом в войне. Мнение Сикорского на этот раз совпало со взглядами Соснковского, который считал, что польско-советское сотрудничество против Германии возможно и даже желательно при условии признания границы на 1 сентября 1939 г., гарантии соглашения со стороны Англии и США, а также немедленного урегулирования положения польского населения в СССР. Соснковский видел возможность создания польской армии в СССР, но исключал действия поляков в тылу немецких войск, опасаясь больших потерь.

Вечером 22 июня 1941 г. Черчилль заявил о германской агрессии против СССР, о всемерной поддержке его страной борьбы советского народа против начавшегося германского нашествия. О Польше и разграничительной линии, установленной согласно пакту Риббентропа—Молотова, ничего не было сказано, что вызвало немедленный протест польского министра иностранных дел А. Залеского, хотя было очевидно, что Великобритания считает СССР более важным союзником, чем Польшу.

Английские эксперты и сотрудники Форин Оффис высокого ранга (У. Стронг и др.) уже давно возвратились к идее линии Керзона как основы будущей советско-польской границы. В октябре 1940 г. С. Криппс представил советскому правительству меморандум, содержавший заявление его правительства о готовности признать де-факто суверенитет СССР над новыми областями, республиками «и теми частями бывшего Польского государства, которые находятся под советским контролем». Форин Оффис имел замечание только к слову «бывшего».

Разделившие Польшу державы оказались в состоянии войны друг с другом. Это открывало реальные перспективы воссоздания Польского государства. В речи по радио 23 июня 1941 г. Сикорский предложил советскому правительству сотрудничество, выразив надежду, что Россия признает несуществующим пакт с Германией 1939 г. и можно будет вернуться на почву Рижского договора. Он призывал освободить заключенных в лагеря военнопленных и депортированных соотечественников, чему придавал очень важное значение. Информируя правительство об изменениях, которые он внес по настоянию английской стороны в текст своего выступления, Сикорский сообщил, что возвращающийся в Москву британский посол займется выяснением «ситуации между Польшей и Советами».

В эти же дни Сикорский имел беседу с министром труда Э. Бевином, будущим министром иностранных дел. По записи Бевина, Сикорский видел возможность изменения отношений с СССР при соблюдении следующих непременных условий: восстановления дипломатических отношений; освобождения пленных и депортированных; признания их польскими гражданами и права польского правительства на опеку над ними; создания в СССР польской армии. Не отзывая требование правительства о возврате к довоенным польским границам, Сикорский признавал возможность того, что они могут явиться предметом обсуждения, поисков компромиссного решения их послевоенной линии при условии компенсации за счет Германии{18}.

Правительство СССР сообщило, что оно не возражает против заключения советско-польского соглашения о совместной борьбе против гитлеровской Германии по образцу советско-английского соглашения, что оно — за воссоздание независимого польского государства, включающего некоторые недавно отошедшие к СССР города и области, причем вопрос о характере внутреннего устройства Польши оно считает делом самих поляков. В общей форме выдвигался принцип национальной консолидации польского народа в границах этнической Польши. Было заявлено, якобы «в СССР нет и не было триста тысяч военнопленных поляков, а имеется всего двадцать тысяч военнопленных»{19}. Советский Союз предлагал конкретную помощь в создании польских вооруженных сил на его территории, исходя, как надо было понимать, из названной цифры.

Переговоры происходили с 5 по 30 июля 1941 г. в Лондоне при посредничестве Э. — Р. Идена, а в Москве — в ходе бесед Молотова с Криппсом. По коренному вопросу о воссоздании Польского государства было достигнуто полное взаимопонимание. Трудности вызывал вопрос о его границах. Сикорский стремился найти пути к компромиссу. И.М. Майский делал упор на том, что тогда являлось главным, — на заключении военного соглашения и достижении взаимодействия в борьбе против германского фашизма. В качестве компромиссного выхода он предложил рассмотрение вопроса о границах отложить на будущее. Сикорский был согласен на восстановление дипломатических отношений, готов был с оговорками отложить обсуждение проблемы границ.

Выступая за создание армии, польский премьер воспротивился подчинению ее какому-либо создаваемому в СССР национальному комитету, что предлагало сталинское руководство. Польские формирования, подчеркивал он, могут подчиняться только правительству в эмиграции и представлять собой самостоятельную единицу. В оперативном отношении армия будет находиться в распоряжении командования Красной Армии, то есть должна формироваться на условиях, аналогичных тем, которые существовали для польских частей в Англии. Если советское правительство почему-либо считает нежелательным участие польской армии в борьбе против гитлеровцев на своей территории, то Сикорский просил обеспечить ей возможность эвакуироваться на Ближний Восток или в Англию. Сам Сикорский полагал желательным выступление польской армии вместе с советскими войсками против Германии именно на советско-германском фронте. При достижении единства мнений по указанным вопросам он согласен был заключить с советским правительством договор о совместной борьбе против германской агрессии.

Советская сторона ориентировала поляков на то, чтобы пока оставить в стороне вопрос о границах будущего Польского государства, полностью приняла польские постулаты о создании армии и сняла предложение о национальном комитете для ее формирования.

Несмотря на давление сторонников «твердой» линии в вопросе о границах, Сикорский настаивал на заключении соглашения, аргументируя свою точку зрения на заседаниях правительства и совещаниях с представителями партий возможностью решить первоочередные задачи — создания армии и помощи польским гражданам, находившимся в СССР. На заседаниях правительства он мотивировал свое решение международными интересами Польши, тем, что отказ привел бы к подрыву англо-польского союза. Сикорский опасался также, что при срыве переговоров создание армии перейдет в другие руки. Давление Великобритании и более трезвый взгляд центролевой части правительства помогли преодолеть очередной кризис и сопротивление санационных элементов, которые практически покинули его состав.

30 июля 1941 г. соглашение было подписано. Первый его пункт содержал констатацию отказа СССР от договоров с Германией. Он гласил: «Правительство СССР признает советско-германские договоры 1939 г. касательно территориальных перемен в Польше утратившими силу. Польское правительство заявляет, что Польша не связана никаким соглашением с какой-либо третьей стороной, направленным против Советского Союза». Во втором пункте говорилось о восстановлении дипломатических отношений и немедленном обмене послами. Третья статья гласила: «Оба правительства взаимно обязуются оказывать друг другу всякого рода помощь и поддержку в настоящей войне против гитлеровской Германии». Она конкретизировалась в статье четвертой согласием правительства СССР создать на советской территории польскую армию. Детали формирования, «организации командования и применения этой силы» предполагалось оформить военным соглашением. Пятый пункт говорил о том, что соглашение вступает в силу немедленно, без ратификации{20}.