Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Ушоран вспрыгнул на склон пирамиды и запустил когти в камень. Фыркнув, он принялся карабкаться вверх. Кадон выстроил свой дворец на самой вершине, точно жадный гуль, скрючившийся над ямой с костями. Оттуда он правил Моркейном от самого его основания, следил за городом в трудные периоды его развития. Там же он и уединился, оставив «домну» — своих подручных — править от его имени. Люди, обуздавшие ветра смерти, часто отдаляются от мира живых. Он тускнеет в их глазах, его хватка слабеет. Вампир уже видел, как это происходило с В'Сораном — сначала в Ламии, после в Нагашиззаре.

Ушоран погнал воспоминания прочь. В'Сорана здесь нет. Нефераты здесь нет. Только он один. К нему взывал голос. Он зарычал и запрыгнул на краешек узкого проёма, коих сотни выстроились в ряд на стене пирамиды. Это не совсем окна, но придётся воспользоваться ими. Он проскользнул внутрь и без лишнего шума соскочил на твёрдый каменный пол. Воздух был затхлым — внутри гробниц другого не бывает. Темно как в недрах вековой горы.

Теперь во дворец пускали только домну; в логове Кадона не было ни живых стражей, ни придворных, ни наложниц. Коридоры были сложены из каменных плит. В прошлом Моркейн торговал с горным народом дави, и те с присущим им старанием выстроили эту пирамиду. Низкорослый народец ловко управлялся с железом и камнем, без них Моркейн никогда бы не достиг своего величия. Впрочем, сейчас дави зареклись появляться здесь. Они учуяли смрад магии смерти и, как только безумие Кадона стало очевидным, навсегда оставили Моркейн. Торговля иссякла, и теперь местные мудрецы изо всех сил стараются поддержать работу искусных механизмов, поддерживающих жизнь города.

Словно тень проплывая по коридорам, Ушоран цокнул языком. Нужно будет проследить, чтобы торговые пути снова были открыты. Крепости дави раскиданы повсюду в горах. Это будет крепкий союз. Ушоран царапнул когтем по стене. Камни буквально вибрировали от заключённой в них силы. Вампиру вспомнился Нагашиззар. Свернувшись кольцами, в камнях ждала смерть. Смерть и что-то ещё. Лёгкий запах гари заполз ему в ноздри, Ушоран отдёрнул ладонь и попытался отогнать неожиданный прилив страха, угнездившегося в самых глубинах его разума.

Он знал, что уже близко. Смрад разложения становился всё сильнее. Как и в пирамидах на его родине, коридоры были расположены зигзагом: горизонтально с востока на запад, затем по диагонали вверх — с юга на север. Будто идёшь до боли знакомым маршрутом. Он поспешил вперёд, побежал, сначала на двух лапах, после — на четырёх.

Быстрее, Ушоран! Безжизненные ветра гонят прах, и звёзды кружат всё быстрее. Мертвецы вопят в клетях из живого мяса. — Быстрее, — шипел голос. Коридор окончился комнатой и Ушоран плавно остановился.

Тронный зал опутался сетью коридоров, угнездился, словно раковая опухоль в сердце пирамиды. Повсюду были расставлены чадящие жаровни, исходящий от них свет открывал развешанные на стенах гобелены из высушенной кожи и переплетённых волос; до самого потолка у сходящихся кверху стен выстроились черепа. Глазницы их тускло поблёскивали, и, как только Ушоран зашёл внутрь, они принялись клацать своими челюстями.

Возвышающийся у задней стены трон был изготовлен из рёбер какого-то огромного зверя. В тени, под громадным черепом сидел тощий измождённый человек. Он наклонился вперёд, и его морщинистое лицо растянулось в ухмылке.

— Я учуял тебя, кровосос, — прокаркал Кадон. — Почувствовал твою тяжёлую могильную вонь, лишь только ты ступил на мои земли.

— И что с того? — зачем-то огрызнулся Ушоран. Если Кадон и вправду знал о нём, почему не выследил?

Словно прочитав его мысли, Кадон рассмеялся и встал с трона.

— Она хотела, чтобы я отыскал тебя, вот только я этого не желал.

Кадон был стар и сгорблен, и всё же в нём чувствовалась сила. Меха, которые он носил, были тяжелее его самого. Он цеплялся за железный посох, на вершине которого что-то извивалось. Вздрогнув, Ушоран понял, что это рука. От скрюченных пальцев его взгляд перешёл на лоб правителя Моркейна, на котором покоилось нечто прекрасное.

Сочетание необычных углов и острых граней. Кажется, оно вращалось и пульсировало словно живое. Ушоран тот час узнал его, тот источник голоса, что долгие годы увлекал вампира сюда. Он видел его прежде — украшение на черепе Нагаша — и это воспоминание заставило его вздрогнуть. Страх это или желание? Голос теперь не шептал, но гремел так, что вибрировали даже его кости.

Трон и корона взывали к Ушорану. Обладай он чем-то одним, стал бы царём. Заполучи и то и другое — пожалуй, богом. Богом, каким был бы Кадон, не будь он столь хрупок и слаб, не будь он столь жив… Лишь за порогом смерти можно быть и тем и другим. Ушоран выпустил когти и возбуждённо зарычал.

— Я почувствовал твой голод, — от души рассмеялся Кадон, глядя, как вампир готовится напасть. — Она нашёптывает мне, рассказывает о людских страстях.

Иссушённые пальцы постучали по короне.

— Она говорит и с тобой, не так ли?

Ушоран ничего не ответил, он лишь смотрел на корону. На задворках его разума плясали картины. Великие города Неехары, они давно мертвы и холодны. Вот, извергая столбы дыма, из гнилых вод Кислого Моря поднимается Нагашиззар. Средь пустошей с грохотом мчат колесницы, запряжённые костяными скакунами. Неехара была только началом. Теперь пришёл черёд Моркейна, а за ним царств севера, запада и всего мира.

С трона Моркейна он будет править безмолвным, совершенным миром. Он станет царём царей, затмит самого Сеттру. — Трон и корона, Ушоран, — прорычал голос. — Корона и…

Кадон снова прикоснулся к короне, и голос внезапно стих. Ушоран стряхнул нахлынувшие на него видения и, выпустив когти, двинулся на Кадона.

— Ты знаешь, что она хочет тебя. Она загнала меня в могилу. Как слаба плоть, — прокаркал старик, сжимая кулаки. — Она хочет тебя, но я притворялся, будто не слышу этого, не замечаю. Она обещала мне всё, но пожелала, чтобы я отдал тебе то, что завоевал? Но этому не бывать!

Раззявив пасть и выпустив когти, Ушоран прыгнул. Кадон выбросил вперёд посох, иссушённая рука на его конце скрючилась и из неё ударили потоки тёмной энергии. Ушоран взвыл от раздирающей тело боли. Прыжок оборвался, и он, опалённый, тяжело упал на пол.

— Я позволил тебе прийти сюда, потому что этому суждено было случиться. И всё же я могу убить тебя, кровосос.

— Поднимись, Ушоран. ВСТАНЬ… Забери нас! Корону, трон и весь МИР…

Вампир поднялся и с рёвом бросился на Кадона. Тощий, словно жердь, некромант едва сдвинулся с места, когда тот врезался в него. Сила Кадона поражала, он железной хваткой вцепился Ушорану в горло, и тому оставалось только порадоваться, что он мог обходиться без воздуха.

— Всё есть ночь, — рявкнул некромант. — Пляшут кости, кости строят, и повсюду тишина.

Ушоран зашипел, оторвал от себя Кадона и с размаху приложил его об пол. Посох с грохотом отлетел прочь, глаза правителя злобно сверкнули, и он, словно змея принялся извиваться в лапах Ушорана.

— Она желает тебя, — выдавил старик. — Она превратит в кладбище весь мир, она проведёт тебя чрез врата. Только если я позволю… Нет, это мой мир, не твой. Она обещала мне!

Раздался звук трущейся о металл кости. Ушоран выпустил Кадона и обернулся. Его взгляд встретился с тлеющими зелёными угольками чужих глаз. Из специально устроенных ниш в стене, по обеим сторонам трона, выступили две закованные в броню фигуры. Их древние доспехи были составлены из гниющей кожи и бронзовых пластин, в руках они сжимали грубо выкованные мечи с тупым окончанием. Его рычание было встречено безгубыми ухмылками. Подняв оружие, костяные стражи медленно двинулись вперёд.

Тело Ушорана словно струя воды покатилось им навстречу. Плоть таких, как он, может менять очертания подобно утренней дымке, и за столетия свободной охоты он многому научился. Вампир окунулся в сладкую боль, вызванную превращением, его тело расщепилось в тягучий туман и потянулось к умертвиям. Оказавшись возле них, он вновь обрёл плотность и голыми руками размозжил череп одного из воинов. Затрещали древние кости, смялся металл, Ушоран вырвал оружие из рук стража.

Он поднял меч как раз в тот момент, когда клинок второго воина прошёл в волоске его черепа. Вампир зарычал и отскочил назад. Фехтовать он никогда не умел. Дрался только руками. Страж плавно двинулся за ним.

— Лишь в забытьи обретут избавление и будут свободны только после смерти, — прошептал ему голос.

— Дарую тебе свободу, — просипел Ушоран и, увернувшись от мощного удара, погрузил меч в грудь мертвеца.

Он поднял стража в воздух и пригвоздил его к трону. Нечеловеческая сила заставила меч по рукоять уйти в кость. Ушоран оторвал стражу правую руку и бросил её извиваться на полу.

Кадон как ни в чём не бывало поднялся на ноги.