Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

Шум винтов недолго грел его душу. Внезапно Оскар оглох, словно провалился на дно океана. Весь мир погрузился в ватную тишину. Шар земной под ногами вздулся и треснул, изрыгнув фонтан ослепительно белого света. Яхту бросило вверх и разорвало вдребезги. Океанская гладь разверзлась до дна. В водяном котловане вспыхнуло солнце, которое ослепило все: тучу, Оскара, летящего по небу в компании с дверью и сломанной барной стойкой. Параллельным курсом летел кусок стены с иллюминатором и полкой для книг. Книги летели тут же недалеко, вперемежку с посудой и хламом. Оскар прищурился на ближайший предмет и узнал в нем отвертку. Он хотел поймать инструмент налету, но боялся пошевелиться. Оскар решил, что тело может изменить положение, это приведет к изменению траектории, и он уже не будет лететь по небу, а начнет стремительно падать вниз. «М…да, — подумал он на прощание, — Мирка расстроится».

Когда сознание вернулось к Оскару, его тело лежало у берега, и волна ритмично толкала его головой в песок. Рука потянулась к сердцу, но наткнулась на пенопласт. Оскар подтянулся и вытащил себя из воды по пояс. Теперь прибой старался закинуть на песок его ноги. Он чувствовал холод, несмотря на то, что море у берега было необыкновенно теплым, а Солнце слепило глаза. Слепило так, что белого света не было видно. Оскар постарался снять с себя жилет, но пальцы не слушались. Он перевернулся на живот и сделал еще один рывок на сушу. Теперь морской прибой касался подошвы его единственного ботинка. Второй пропал. Оскар сделал новый рывок и потерял сознание.

В следующий раз он очнулся от боли. Ухо и голая нога уже обгорели. Оскар хотел перевернуться на бок, когда тень укрыла его от палящего Солнца. Надвинулась тучей и дыхнула в лицо тухлой рыбой. Кто-то тронул его за жилет, за шиворот потекли вонючие слюни. Оскар открыл глаза. Прямо над ним зависала голова чудовища. Между зубов сочилась пена и шлепалась каплями на песок. Ноздри чудовища клокотали соленой влагой. Четыре массивные лапы стояли, как часовые, со всех сторон. Длинный хвост плескался в море, поднимая брызги. На шее чудовища моталась якорная цепь из чистого золота, прикрепленная к такому же золотому ошейнику, но не она мешала монстру отведать человечье мясо. Монстру портил аппетит жилет ядовито-оранжевого цвета, набитый кусками пенопласта.

Оскар не понял, как оказался на верхушке самого высокого камня. Обхватив руками и ногами пик, острый как кинжал, он оценивал обстановку, но причины для оптимизма не находил. Остров был невелик. Камни не так высоки, чтобы служить убежищем. Чудовище продолжало стоять, растопырив лапы, и баламутить хвостом прибрежные воды. Животное не могло взять в толк, почему обед висит на скале, хотя только что удобно располагался под носом. Оскар надеялся, что ужасный Нэська не решится на преступление, отправится искать пропитание в океан, но зверь с обрывком золотой цепи на ошейнике, сделал уверенный шаг в его сторону. Оскар зажмурился. Он телом почувствовал вибрацию шагов, лязг цепи и мокрое дыхание дракона. Соленые брызги соплей вскоре вновь оросили его лицо. Чудовище поднялось на задних лапах и еще раз понюхало на жертве жилет. Понюхало, икнуло и распространило вокруг ароматы рыбной помойки. Оскар ждал. Его руки и ноги немели от напряжения.

— Кыш, — прошипел он, глядя в зеленые глаза дракона. — Пошел вон!

Нэська разинул пасть, но ничего не ответил. Резкий вопль навылет прострелил перепонки. Зверь взвился вверх, рухнул на землю, и скала едва не стряхнула Оскара. Воды вспенились, разлетаясь из-под мощных лап чудища. Все кончилось также внезапно, как началось, но Оскар только крепче прежнего врос в камень.

— Шутов!!! Черт тебя подери! — услышал он и вывернул шею, чтобы поглядеть вниз. На песке стоял Копинский. Мокрый, грязный, с перекошенной гневом физиономией. В его руке была палка, из которой торчали длинные ржавые гвозди. — Живой? — спросил Макс. Оскар хотел ему возразить, но не смог пошевелить языком. — Раз живой — спускайся, бить тебя буду! Спускайся сам, потому что я не знаю, как тебя снять оттуда. Спускайся, говнюк! Буду бить тебя долго и с кайфом!

— Удивительно, — сказал Валех, — просто невероятно, каким образом столь мощная форма разума, как Человек, могла превратиться в еду, насаженную на камень.

— Ничего удивительного, мой Ангел. Просто на его дороге стояло слишком много камней. Удивительно, как другие, менее мощные формы, не надорвались, таская камни под ноги Человеку.

— У каждого храброго воина найдется достойный враг. Только Человек воюет с фантомами, заранее зная, что обречен. Если ты не понимаешь, что происходит, спроси и я разъясню. Спроси у Ангела, Человек, в чем заключается твоя невероятная сила.

— В чем, Валех?

— Все разумные формы, стремясь к совершенству, измывались над самими собой. Человек же, примерив венец творенья, стал измываться над окружающим его миром. А теперь спроси, какие плоды он пожал на сем сомнительном поприще?

— Ревность тех, кому не достался «венец»?

— Человек получил в оппоненты все разумное мироздание, над которым его возвысила слепая гордыня. Теперь не надо ходить в библиотеку, чтобы узнать чушь. Оказывается, Ангельские Кристаллы сделаны Человеком. Мало того, я прочел, что земная твердь — тоже творение человеческих рук, потому что это вовсе не твердь, а корабль с горящими внутри отсеками. Не пройдет и года, как я прочту, что Солнце, согревающее мир — тоже человеческое творенье.

— Не пройдет минуты, мой Ангел, как ты об этом прочтешь.

— Дело идет к тому, что однажды ты останешься без читателя.

— Прекрасно! Я сыта по горло читательскими угрозами. Когда я наконец-то лишусь читателя, мне никто не будет указывать на ошибки и ставить на вид смысловые нелепости. Я лишусь читателя и буду с наслаждением писать, о чем захочу, как захочу и когда захочу!

Солнце не сдвинулось с мертвой точки, пока Оскар висел на верхушке скалы. Оно не сдвинулось, пока Оскар спускался, не приблизилось к горизонту, не вошло в зенит. К берегу причалил кусок фанеры, из которого можно было сделать навес и спрятаться от палящих лучей. Тень от навеса легла на песок и замерла навечно. Оскар приходил в себя. Макс таскал из воды фрагменты разбитой яхты и осматривал мусор, выброшенный на берег. Течение несло и несло: то пустые бутылки от виски, то резиновую подошву сапога. В обломках кораблекрушения Копинский разыскал зажигалку и тут же зашвырнул ее в море.

— Чем ты микстуру развел, псих? — ругал он Оскара. — Что я велел тебе делать? На полный бак воды — не больше двух грамм! А ты что сделал? Спиртом развел?