Синтез - Токацин

У ворот лаборатории он оказался первым; их заблокировало изнутри, но Гедимина это задержало не более чем на секунду. Он шагнул внутрь и оказался по щиколотку в воде, защитное поле задрожало, — электролизный каскад был полностью разрушен, но часть электродов ещё осталась в жидкости, и к ним добавились оборванные кабели. С плутониевой установки сдуло часть защитных полей; нижний, страховочный, слой уцелел, нейтронные пушки не торчали наружу, но часть облучаемого материала обнажилась. Гедимин метнулся к щитку и надавил ладонью на аварийные переключатели; с опозданием, но они сработали, и поле перестало рябить. Сармат набросил на плутониевую установку защитный купол — стационарный генератор не должен был пострадать, но, видимо, выгорел блок управления, и экраны не формировались даже после сигнала с щитка.

В дверь кто-то бился; Гедимин оглянулся на неё, удивившись, что слышит стук, и обнаружил, что его собственный защитный кокон растворился. «Но что…» — он не успел додумать мысль, развернувшись к дальней стене раньше, чем смог подобрать слова. Взрыв разрушил не только экраны над плутониевой установкой, — «зелёная мишень» тоже открылась, и теперь излучатель вместе с ирренциевым диском лежали в воде и светились из-под неё холодным зеленоватым сиянием. Гедимин швырнул в них пузырь защитного поля. Свет стал ярче, — всё излучение, не находя выхода из шара, зажгло его изнутри зелёным огнём. Сармат набросил поверх него ещё один купол и поднёс к воде дозиметр. Фон быстро снижался, — видимо, жидкость и поверхности не успели стать радиоактивными.

— Айрон! — крикнул Гедимин, запоздало вспомнив о лаборанте. «Мог бы — давно бы ответил,» — от этой мысли ему вдруг стало холодно. Он перевёл взгляд вбок от остатков «зелёной мишени» и увидел неподвижное тело в белом комбинезоне. Айрон сидел у стены, безвольно свесив в воду руки и откинув голову назад; он зацепился поясом за выступ над полом и только поэтому не сполз в лужу окончательно. Гедимин шагнул к нему, поднял на руки, поддерживая голову ладонью, — сармат не отреагировал никак. Его глаза оставались открытыми, зрачки странно расширились и так и не сузились, когда Гедимин повернул его к источнику света. «Без сознания. Надо звать медиков,» — сармат, не оглядываясь, пошёл к двери. Снаружи уже не стучали, и блокировка не была снята; Гедимин снял её сам, мимоходом отметив, что уровень воды в комнате быстро спадает, — переключатели открыли аварийный слив.

Сарматы ждали его за дверью. Едва он вышел, Хольгер запечатал ворота защитным полем. Константин и Линкен стояли рядом и молча смотрели на сармата. Иджес и двое лаборантов замерли в дальнем конце коридора, за экраном защитного поля. Гедимин посмотрел на них и криво усмехнулся.

— Нужен медик, — сказал он, осторожно опуская неподвижного филка на пол. — Айрон ранен.

Он по-прежнему придерживал голову лаборанта ладонью; слегка повернув её, он заглянул филку в глаза. Тот так и смотрел в одну точку, и зрачки не сужались даже от ярких красных вспышек аварийного сигнала.

— Айрон, — окликнул его сармат; не увидев никакой реакции, он резко развернулся к «научникам». Они всё ещё стояли в коридоре, молча смотрели на него, и никто не прикоснулся к смарту.

— Что застряли?! — рявкнул Гедимин. — Здесь нужен медик!

— Уже не нужен, — ровным голосом ответил ему Константин. — Все назад!

Хольгер и Линкен попятились, выставляя перед собой защитные экраны. Гедимин изумлённо мигнул, высвободил руку и хотел подняться на ноги и выяснить, что командир имеет в виду, но посмотрел на ладонь — и остался на месте. Она была густо вымазана кровью, вязкие потёки свисали с пальцев, и по комбинезону протянулись тёмно-красные, почти чёрные полосы. Размытое, побледневшее кровавое пятно расползалось от головы Айрона, — кровь уже не вытекала, только подкрашивала натёкшую с волос и воротника воду. Гедимин повернул филка набок и глухо застонал — весь затылок лаборанта, от основания черепа и почти до макушки, превратился в чёрно-красное месиво с торчащими розоватыми осколками. Кость была раздроблена, не выдержали и шейные позвонки, — Айрон был мёртв с той секунды, когда взрыв отбросил его к стене.

Ремонтник упал на колени и почти уткнулся лицом в похолодевшую щёку Айрона, — его трясло, и ноги, и руки дрожали так, что не могли служить опорой. «Гремучая смесь,» — мелькнуло в голове. «Грёбаная гремучая смесь! Ему нельзя было тут оставаться…» Он крепко зажмурился — глаза нестерпимо жгло, кровь оглушительно стучала в ушах, — казалось, от этого сотрясается всё тело.

— Медкоманду в научный центр! — как сквозь туман, донеслось до Гедимина из коридора. — Лучевые ожоги, подозрение на эа-мутацию! Код «FAUW»!

Через несколько секунд — так показалось сармату; сейчас ему было не до измерения времени, — Гедимина схватили за руки и оттащили от трупа. Он рванулся, швырнул кого-то в стену, вывернул кому-то локоть, на долю секунды удивившись странному жёсткому покрову поверх кожи… секундной заминки хватило — ему в спину ударил заряд станнера, и сармат растянулся на полу. В следующее мгновение перед глазами расплылось красное кольцо, сменившееся непроницаемой чернотой, и несколько часов Гедимин не беспокоился уже ни о чём.

В закрытой наглухо камере карантинного барака зажёгся свет, что-то зашуршало и захлюпало в дверях, из приоткрывшегося оконца выпал запечатанный контейнер и шмякнулся на пол. Гедимин лежал у стены, не двигаясь, прижимаясь грудью к холодному покрытию; шевелиться не хотелось, но свет неприятно жёг и без того больные глаза. Кое-как он поднялся, прикрываясь от тревожащих лучей ладонью, подошёл к контейнеру и долго смотрел на него. Ни есть, ни пить не хотелось. Глаза жгло, носоглотку саднило при каждом вдохе, всё тело странно горело и чесалось, особенно — кровоточащая ранка на левой руке, след от инъекции блокатора, но сильнее всего была боль в груди — казалось, рёбра вот-вот лопнут, не выдержав давления невидимых обручей. Сармат попытался глубоко вдохнуть и мучительно закашлялся. За дверью что-то брякнуло.

— Пей, полегчает, — буркнул в приоткрытое оконце сармат-медик. Гедимин видел его силуэт сквозь толстое полупрозрачное стекло. Судя по очертаниям — и по обрывкам вчерашней стычки, всплывшим в памяти — медик был одет в пехотную броню, такую же, какую выдали патрульным. Что-то странное было в форме головы — возможно, выданные медикам шлемы были другого образца.

«Айрон мёртв,» — напомнил себе Гедимин, поднимая контейнер и неловкими пальцами отрывая крышку. «Умер мгновенно. Тяжеловодный каскад разрушен. Кажется, цел генератор плутония. А я…»

Опустошив контейнер, он бросил упаковку в дальний угол. В голове немного прояснилось, и можно было оценить собственное состояние. Глаза по-прежнему горели и слезились — кажется, слизистая серьёзно пострадала. Досталось не только ей — по рукам Гедимина, от пальцев до плечевых суставов, по груди, по ступням и щиколоткам протянулись неровные ряды красноватых пятен. Сармат потрогал пальцем одно из них — жжение усилилось. «Омикрон-ожоги,» — Гедимин вспомнил всё, что ему было известно о действии омикрон-излучения на живые организмы; страха не было — лишь вялое любопытство. «Никто не испытывал эти лучи на сарматах. Придётся пронаблюдать всё на себе. Непредвиденный эксперимент…»

— Ещё воды? — спросил из-за двери медик. Кажется, он был единственным живым существом в карантинном корпусе, — ни стонов, ни движений из-за стен Гедимин не слышал.

— Нет, — из-за обожжённой слизистой голос прозвучал хрипло. — Я здесь один? Были ещё пострадавшие?

— С подозрением на эа-мутацию — только ты, — ответил медик. — По состоянию на вчера ты не мутант. А сегодня — проверим. Давай правую руку.

Кровезаборник не причинил сармату боли — в отличие от очередной инъекции блокатора. Стиснув зубы и прижав проколотое предплечье к груди, Гедимин отошёл к стене. Вчерашний день вспоминался урывками.

— Я напал на медиков? — неуверенно спросил он, повернувшись к двери. В коридоре хмыкнули.

— Не переживай об этом. От подозреваемых в эа-мутации никто не ждёт здравомыслия. Поэтому нам выдали броню.

Следующую инъекцию должны были сделать на ночь, после вечернего приёма пищи; у Гедимина было много времени на отдых — попытки заснуть, пристальное изучение лучевых ожогов, разглядывание стен. Можно было бы подумать о дальнейших опытах, если бы любая мысль о них не вызывала резкий спазм в груди. В очередной раз восстановив дыхание, сармат перешёл на размышления о десантниках — первых, кто погиб от омикрон-излучения. «Блокатор подавляет регенерацию. Она приближается к человеческой. Если так — через два-три дня наступит смерть. Интересно, эа-мутация начнётся раньше или позже…»