Спасите наши души - Галина Полынская

– Сначала в больницу, милые, а после уж домой, где-то через месяцок, я думаю.

Глава тридцать шестая

В травматологии выяснили, что у Таи трещина в кости, а у меня, вывих, растяжение, да еще и повреждение колена. Нас положили на соседние койки и запаковали в гипс. Первым к нам прибежал Влад. Бросив на тумбочку пакет с подвядшими апельсинами, он потребовал подробного отчета о произошедшем, и был послан.

– Мы не разглашаем подробностей в интересах следствия, – простужено басила Тая, сказались все же ночные прогулки. – Принеси нам в следующий раз самые длинные вязальные спицы, какие найдешь.

– Зачем?

– Ноги в гипсе чесать!

– Влад, Лаврик в порядке?

– Да, конечно, все в лучшем виде, не волнуйся. Поскорей выздоравливайте и возвращайтесь, а то он очень скучает, еще немного, и начнет спрашивать, куда ж его мамочки подевались.

Вечеру явился тот, кого я уж никак не ожидала увидеть в больничной палате. Дверь приоткрылась, и возник ястребиный профиль С. С. Конякина. Пока я в прострации таращилась на это сверхъестественное явление, он явился целиком – в наброшенном на плечи белом халате и двумя красными гвоздиками.

– Ой, здравствуйте, – заулыбалась Тая, пока я обретала дар речи, – а чего две гвоздички? Вроде, рановато еще для похорон, или вас неверно информировали?

Конякин молча протянул один цветок мне, другой Тае.

– Ах, вы в этом смысле, – она лукаво улыбнулась и сунула свой курносый нос в цветочную макушку.

– Сена, здравствуй, – Конякин не присел, он стоял у кровати и нависал надо мной. – Как самочувствие?

– Спасибо, все прекрасно.

– Утку выносят регулярно, – добавила Тая.

– Сена, – откашлялся Конякин, – я пришел от всего нашего коллектива…

– Я согласна вернуться на работу.

Ну не смогла я смотреть, как мучается не привыкший просить человек, не смогла.

– Правда? – смягчилось его лицо.

– Да, но с условиями.

– С какими еще условиями?!

Через три дня пожаловал Горбачев и поведал в общих чертах, что удалось выяснить касательно деятельности секты. От его рассказа нам слегка поплохело. Все члены секты находились под постоянным действием наркотика, малые дозы ЛСД нашли даже в компоте, подаваемом на завтрак, обед и ужин.

– О, боже, – прошептала Тая, – мы тоже пили этот компот… нам теперь предстоит лечиться от наркозависимости?

– Думаю, нет, – улыбнулся Горбачев, – пили вы этот чудо-компот не так уж и долго, чтобы в организме накопилась серьезная доза.

Закончив тему наркотиков, перешли к следующему пункту. Русский грек Александр Сердериди (Сандро, святой Актавий), долгое время живший в Калифорнии повстречал под синим небом южного штата Викторию Григорян. Виктория Акоповна обладала несомненным даром гипнотизера и была прекрасным психологом. Ее старший брат состоял в секте «Величие Духа», занимал там место, что называется, «особы, приближенной к императору». Будучи по своей природе людьми хладнокровными и жадными до денег, Сандро с Викторией быстро смекнули, как можно использовать идею секты в своих целях и быстрее быстро сколотить миллионное состояние. Калифорнийская община всячески приветствовала свой выход на международный уровень, не подозревая, чем в действительности собираются заниматься их рьяные поклонники из России. Если Виктория обладала экстрасенсорным даром, то в Сандро погиб великий проповедник, способный увести за собой на скалу и заставить прыгнуть в море не только крыс, как в сказке, но и всех жителей ближайших городов и деревень. Ко всему вдобавок, Виктория поделилась с ним и секретами своего мастерства.

При поддержке святых калифорнийских братьев и сестер, они без проблем зарегистрировали секту в России, и страшное предприятие начало свою деятельность. Наделав из людей зомби-наркоманов, «святой Актавий» вовсю занимался прелюбодейством с девушками, называя это «священным обрядом», когда же они беременели, давным-давно уволенный с последнего места работы – сельской больницы за пристрастие к наркотикам хирург Юрий Ломакин, делал аборты. Покупатели за плацентой и эмбрионами стояли в очереди, наступая друг другу на пятки. Ни для кого уже не секрет, что это считается мощнейшим омолаживающим средством, так же способным излечивать множество недугов. Дальше – больше. Он перешли на торговлю органами. В случае неудачной операции и смерти пациента, прибегали к услугам профессионального художника, состоявшего в секте, кстати, жутковатые картины в молельной, так же его рук дело. Когда осуществлялся прием человека в общину, его просили подписать бумаги, таким образом, они получали образцы подчерков всех без исключения. Если несчастный умирал, от его имени отправлялось письмо родственникам, если же ново вступивший являлся сиротой, как представились мы, то и писем никаких не требовалось. Чтобы послушники постоянно находились в не совсем адекватном состоянии и не понимали, что именно с ними происходит, их постоянно держали на ЛСД, плюс постоянный психический прессинг.

– Вот, в принципе и все, – закруглился Горбачев.

– Мрачно, – вздохнула Тая. – А фотографии получились?

– Еще как получились, – улыбнулся М. С. – И пленки, и кассеты – все приложено к делу.

– Я вот еще что спросить хотела, – печалясь и вздыхая, я теребила край простыни, – молодой человек… совсем такой молодой, я видела, как он умер прямо в целительной… Отчего? Вы не знаете?

– Да, да, я в курсе, уже было вскрытие. Он единственный из всех покойников общины умер своей смертью, у него оторвался тромб, это всегда происходит неожиданно.

У меня прямо гроб с души свалился, значит, я не виновата… просто дикое стечение обстоятельств.

– Все, девочки, мне пора бежать, – Михаил Сергеевич поднялся со стула, – поправляйтесь и милости прошу в «Фараон» за гонораром и новым делом.

– Таким же простеньким, как это? – рассмеялись мы. – Это мы мигом!

08.02.04