Чувство вины - Энн Мэтер

Джейк отпустил Цезаря, и тот, почувствовав свободу, галопом унесся прочь. Однако Лаура этого не заметила. Она слишком была погружена в мысли о том, как она в очередной раз сглупила, снова повела себя как дура.

Она едва успела заметить, что рукав ее новой блузки покрыт грязью, как Джейк уже упал рядом с ней на колени. Не обращая внимания на дочь, так и сидевшую на пони и глядевшую на взрослых широко раскрытыми, встревоженными глазами, он пробежался по телу Лауры любящими руками, ощупывая руки, ноги, тонкий изгиб ее талии.

— Come si sense? — хрипло спросил он и, тут же заметив, что она непонимающе глядит на него, сказал уже по английски: — Как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке? — Он стиснул пальцами ее лицо. — Если Цезарь сделал тебе больно, я избавлюсь от него.

Лаура провела языком по губам, что в данных обстоятельствах было не самым благоразумным ответом. По внезапно потемневпшм глазам Джейка она поняла, что он вспомнил, как этот язык вторгся в его рот, и догадалась, что, если бы не присутствие Люси, Джейк постарался бы вернуть себе это ощущение.

— Я… все хорошо, — заверила она не очень твердо, надеясь, впрочем, что он не поймет, что в ее нерешительности виноват он сам, а вовсе не Цезарь.

Трудно думать о ком-то, кроме него, когда он глядит на тебя с такой страстью и участием, когда его руки касаются тебя, уничтожая всякую способность сопротивляться. — Честное слово, — добавила она, понимая, что ей грозит опасность: Джейк того и гляди поймет, как она отзывается на его прикосновения. — Немного испугалась, только и всего. — Испугалась!

Губы Джейка искривились, но, прежде чем он успел что-то сказать, из-за его локтя выглянула Люси.

— Синьора — она поранила голову, папа? — спросила девочка на замечательно чистом для ее возраста английском, и Джейк, неохотно выпустив Лауру из рук, поднялся на ноги.

— Синьора Фокс немного ушиблась, bambina, — ответил он, протягивая руку Лауре, которая, хоть и предпочла бы встать самостоятельно, приняла его помощь с благодарностью. Она не питала полной уверенности, что ноги послушаются ее, и почувствовала облегчение, обнаружив, что способна стоять без посторонней поддержки.

— Dov'e Caesar[12]? — Люси вновь перешла на родной язык, и Джейк, оторвав взгляд от бледного лица Лауры, ответил, что мерин, скорее всего, уже вернулся на конюшню.

— С ним ведь все будет в порядке, правда? — осмелилась спросить Лаура, проводя по волосам дрожащей рукой. Глаза Джейка потемнели.

— Конечно, — ответил он. — До тех пор, пока все будет в порядке с вами.

— О… о, со мной все нормально. — Лаура решительно покивала и сморщилась, потому что в голове ее внезапно запульсировала боль. — Вернее — почти, — признала она, сокрушенно улыбнувшись Люси. — Простите, что я испортила вам прогулку.

Люси, не вполне понимая, что ей в таком положении делать, пожала плечами. События явно приняли неожиданный для нее оборот, и нерешительность, которую она испытывала, отразилась на ее лице.

Однако резкое возражение отца заставило ее вскинуть голову.

— Вы ничего не испортили! — заявил он, награждая дочь суровым взглядом. — Люси, садись на пони. Мы возвращаемся.

На это Лауре сказать было нечего. Она сознавала, что не сможет пешком дойти до замка, и надеялась лишь, что Люси не слишком будет винить ее за неудавшуюся прогулку.

И все же до тех пор, пока Джейк не взял своего жеребца за поводья и не подвел его к Лауре, она не понимала, что он намерен сделать. До этой минуты она полагала, что Джейк и Люси поскачут домой и, вероятно, вернутся за ней с какой-нибудь повозкой. Теперь же, при мысли, что придется ехать на жеребце, ее охватила паника.

— Вы… вы же не думаете, что… что я поеду на нем? — ахнула она, и лицо Джейка смягчилось.

— Вы и я, мы оба, — нежно успокоил он ее. Лаура сглотнула образовавшийся в горле комок.

— А не могла бы я просто… просто поехать на пони Люси? — пролепетала она, и Джейк тяжело вздохнул.

— Нет, — сказал он, перебросил поводья через плечо и нагнулся, сцепив вместе руки. — Давайте. Поставьте ногу сюда, я вам помогу. Так вы не запутаетесь в стременах, и я смогу сесть сзади вас.

Посадка получилась не самая изящная, но, когда Джейк вскочил в седло, все страхи покинули Лауру, уступив место наслаждению, с которым она ощущала, как его мускулистые бедра смыкаются вокруг ее.

А после того, как руки Джейка легли ей на талию и взялись за поводья, ей показалось, будто вся она растворяется в успокоительной мощи его тела. Что пользы отрицать? Никому еще не удавалось заставить ее с такой силой ощутить себя женщиной.

И хотя поначалу мысль о том, что придется ехать на гнедом жеребце, встревожила ее, Лаура испытала едва ли не сожаление, когда они примерно через двадцать минут въехали на конный двор. Ибо в последние пятнадцать минут она отбросила любые попытки противиться наслаждению, которое доставляла ей поездка, и лишь после того, как Джейк спешился и протянул руку, чтобы помочь спешиться ей, она увидела его застывшее лицо. Только тут до нее дошло, как могла повлиять на него податливость ее тела, тем более что причины, по которым он дорогой становился все более скованным, откровенным образом бросались в глаза.

— Я сама, — едва слышно сказала она, но Джейк не обратил на ее протест никакого внимания. Он подождал, пока она перебросит ногу через луку, и снял Лауру с седла. Он опускал ее медленно, так что она, скользя, проехалась по всему его телу и, достигнув земли, уже испытывала не меньшее возбуждение, чем он.

— Ты хочешь!, — сказал он, проведя губами по ее приоткрытым губам, и ушел, едва из конюшни показалась Люси.

Родители Джейка очень встревожились, узнав, что Лаура упала с лошади, и хоть она старалась уверить их, что все это пустяки, София настояла, чтобы Лаура до конца дня отдыхала.

— Мы иногда не сразу замечаем, что перенесли сотрясение мозга, — сказала она, когда все сидели завторым завтраком в чудесной оранжерее, из которой открывался вид на сады за домом. — Ведь так, Нико? Лауре следует проявить осторожность.

— Думаю, что можно оставить при ней Джакомо, София, он позаботится, чтобы Лаура не слишком утомлялась, — спокойно ответил граф Ломбарда, и Лауру вновь охватило ощущение некой двумыслен — ности ее положения.

— Ваш… ваш сын… был очень добр, — начала она, не обращая внимания на напряженный взгляд Джейка. — Но… но право же… мне кажется, моя дочь…

— Ах, да, — мать Джейка прервала эту слабую попытку исповедаться, — мы знакомы с вашей дочерью, Лаура. Вы, наверное, очень ею гордитесь. Она ведь чрезвычайно преуспевающая фотомодель, не так ли?