Синий туман - Татьяна Владимировна Солодкова

Дверь ведет в какой-то узкий полутемный коридор. Бежим вперед.

— Направо.

Как скажешь, приятель.

Поворачиваю, упираюсь в какую-то дверь.

— Заперто. — Дергаю ручку, наваливаюсь всем весом, но ничего — не открывается.

Джек молча отодвигает меня в сторону, давит на ручку. Замок щелкает, дверь распахивается.

Я дергала не в ту сторону, серьезно?

Взгляд не поднимаю (и так знаю, что он хочет мне высказать) и на сей раз без комментариев ныряю под его рукой, придерживающей для меня дверь.

Ишь как взбеленился. Откуда я знала про скорость реагирования местных копов? Наши, новоримские, полдня бы вычисляли.

Хотя… погодите-ка… Получается, на меня подписано еще больше народа, чем я думала. Улет!

* * *

За тот час, что мы провели в «Раю» у Дейзи, на улице стало еще многолюднее.

Теперь не я держу Джека за руку, а он волочет меня за собой, вцепившись в мое плечо повыше локтя. Кажется, то, что его рваный рукав теперь открыт для взоров окружающих, волнует моего спутника в последнюю очередь.

— Слушайте, это не фейк, это правда она! — вдруг доносится откуда-то сбоку, и прямо на меня нацеливается чей-то палец. — Настоящая Кайя Вербер! Не узнала бы…

— Не узнала бы, — передразнивает Джек, крепче впиваясь в мое плечо пальцами.

— Синяки оставишь, — шиплю, пытаясь вырвать свою конечность.

— С превеликим удовольствием!

Однако хватку ослабляет, значит, все-таки с психа, а не специально. Плюс ему в карму.

— Вон она! — кричит кто-то.

— Бежим! — приказывает Джек, и мы и вправду бежим, уже не пытаясь создать видимость идущих по своим делам пешеходов.

Вот о чем я не подумала, рассчитывая на то, что местные копы окажутся менее расторопными, так это о том, что засветила на камеру еще и свою новую прическу, и то, во что сейчас одета.

О черт, я же сейчас ходячая мишень!

— Туда. — Джек толкает меня в какую-то узкую темную подворотню. Что это? Проход между домами? Тупик?

Это мусорка!

— Залезай, — упирается в меня своими темными до черноты глазищами, открывая левой рукой один из баков.

Я? Туда? Только через мой труп!

— Куда они побежали?! — доносится с улицы, с которой мы только свернули.

— Кажется, туда!

Дерьмо! Похоже, мой труп может получиться до обидного скоро.

— Подсади, — прошу, и через пару секунд над моей головой опускается тяжелая крышка.

Из хорошего: у меня нет клаустрофобии.

Из плохого: бак неполный, но и непустой, и воняет в нем знатно.

Еще из хорошего: у меня теперь короткие волосы, и можно не переживать, что в них застрянут объедки.

Из очень плохого(!): под ногами что-то шевелится!

На мусофибию я никогда не жаловалась, потому что видела мышей только в зоопарке и по телевизору, но, кажется, она у меня имеется.

Сгибаюсь в три погибели, обняв себя руками. Мышка, мышка, не ешь меня, ладно?

Да какая, к черту, мышка? Там явно целая крыса размером со щенка!

Крышка над моей головой поскрипывает, а затем немного проседает, будто на нее положили что-то тяжелое. Потом еще что-то щелкает, не разберу.

Топот тяжелых ботинок, голоса…

— Эй ты, что ты там делаешь?! — слышу требовательное.

— Курю, не видно? — Джек, его голос я уже узнаю. Причем звучит тот совершенно расслабленно и даже недовольно.

— Курение на станции запрещено. Вам будет выписан штраф. — Точно, все-таки полиция. — Предъявите ваши документы.

Что-то шуршит.

— Джей-ден Рос-берг, — по слогам читает полицейский. — Стыдно, мистер Росберг. Вы что, не слышали, что ночью на станции был пожар?

— Да отвали ты от него, — в беседу вступает еще один голос, ниже и тише.

— Дельный совет, — Джек.

— Поговори мне еще тут, — огрызается первый. И поясняет своему приятелю: — А в отчет ты что писать будешь? Хоть какой-то улов.

— Идиот, — вздыхает хриплый и, похоже, отходит. Мусор, которым припорошено место у баков, скрипит под его подошвами.

— Сколько-сколько? — возмущается Джек, которому, видимо, как раз выписали штраф.

— Достаточно, — отрезает любитель отчетов. — И это… Сигареты сдайте. Да не эту. Эту докуривайте уже… Угу, благодарю за сотрудничество, — куда довольнее. Да, я слышала, что на космических станциях достать курево непросто. Повезло же этой парочке.

Через пару минут все смолкает. Зато по моей ноге в районе икры что-то… ползет!

— Дже-е-ек, — придушенно пищу, стараясь не шевелиться. — Дже-е-ек, скажи, что ты там. Бли-и-ин…

В ногу впиваются острые коготки, и я уже готова лбом выбивать крышку, как та распахивается сама.

Одновременно с этим снизу доносится тоненькое мяуканье.

Котенок, серьезно? Я чуть не описалась от страха из-за котенка?

— Чего там возишься? — Джек заглядывает внутрь. — О, кто тут у нас! — Взгляд, направленный на моего пушистого мучителя, мгновенно смягчается. — Забирай его и вылезай.

— Его-то зачем? — Переступаю с ноги на ногу, пытаясь сбросить животное со штанины, но грязно-белое чудище вцепляется в меня мертвой хваткой.

Джек смотрит на меня как на идиотку.

— Хочешь, чтобы его сослепу засыпали? — Изгибает бровь.

Логично.

Подхватываю котенка под, надо сказать, довольно упитанное пузико и, уцепившись за протянутую мне руку, выбираюсь наружу.

— Ну и воняет же от тебя, приятель, — морщусь, разглядывая свою находку, держа ее на вытянутых руках.

— Так же, как от тебя, — Джек, естественно, не упускает возможности меня поддеть. Однако без всякой брезгливости отнимает у меня пушистое нечто. — Все, отдай ребенка матери.

И я только теперь замечаю большую белую кошку, осторожно выглядывающую из-за соседнего контейнера. Умная зараза — нападать раньше времени не пытается, ждет, что будем делать.

Джек, присев на корточки, опускает котенка на землю. И лишь после этого кошка издает призывное утробное мяуканье и быстро, будто ей дали под зад ботинком, бежит к мелкому, хватает его за загривок зубами и, задрав голову из-за величины своей ноши, утаскивает котенка за контейнер. Тот недовольно пищит.

— Неожиданно, — комментирую, наблюдая за этой сентиментальной картиной.

— Что именно? — интересуется Джек, поднявшись и теперь отряхивая ладонь о ладонь. — Что кошки носят котят за холку? — Косится в мою сторону.

— Что ты зоозащитник.

— Ну-ну, — отмахивается от меня, как от назойливого насекомого, и бессовестно сплевывает под ноги. — Ты мне еще за