Наперекор судьбе - Мэри Бэлоу

— Ну да, — ответил он. — Граф никуда не ездит без меня. Да что мне здесь делать одному?

— Как же я не догадалась, что вы тоже едете! Тогда в Лондоне я буду чувствовать себя спокойнее. Мистер Бушар, я не надоела вам? Я не хочу быть обузой для вас. — Глаза девушки наполнились слезами. — Только рядом с вами я чувствую себя в безопасности. Со временем я преодолею это, правда? Я все забуду. Антуан взял девушку под руку.

— Так мы идем гулять? — спросил он. — А то скоро надо будет упаковывать вещи. Ох уж эти сундуки с вещами! Ох уж эти богатые англичане! У них одежды больше, чем они могут надеть. Сколько раз в день ты можешь плакать? Вчера два раза?! Стыд какой! Сегодня уже три или четыре раза.

— А я не считала! — ответила девушка, засмеявшись, и в это мгновение она напомнила Антуану ту маленькую хорошенькую служанку, чье кокетство так ему нравилось. Маленькая служанка, ее душа была растоптана мужчиной. Но он убьет его, отомстив за девушку.

Око за око, мрачно подумал Антуан. Вернее, два глаза за один, что отвечало истинному духу диких просторов, да и справедливости тоже.

Элизабет понимала, что, как только она приедет домой, ей следует сразу заглянуть к отцу. Но пусть это сделает Мартин и пусть расскажет все так, как они решили. Даже не взглянув на открывшего ей дверь дворецкого, она побежала по лестнице, перешагивая через две ступеньки, и распахнула дверь детской.

Кристина сидела с няней, у нее на коленях лежала открытая книга. Девочка вскрикнула, отбросила книгу и подбежала к матери.

В жизни не может быть большей радости, подумала Элизабет, обнимая свою дочь и прижимая ее к груди. Как ей недоставало ребенка! Элизабет не смогла сдержать рыданий.

— Мама! — Кристина тоже плакала.

— Милая! — Элизабет еще крепче прижала к себе ребенка. — Наконец я дома. Как я скучала по тебе!

Няня подняла книгу и тихо вышла из комнаты. Кристина плакала навзрыд.

— Мама, — говорила она рыдая. Элизабет прошла через комнату с девочкой на руках и села в низкое кресло. Дочь еще сильнее прижалась к матери. — Мамочка, я больше не буду плохой. Я обещаю хорошо себя вести. Только не оставляй меня, мамочка.

— Плохой? — Элизабет поцеловала ее в щеку, убрав темные волнистые волосы с ее худенького личика. — Мой ангел, ты никогда не была плохой.

— Я плакала в твой самый счастливый день, — всхлипывала Кристина, — и поэтому ты исчезла. Я больше никогда так не сделаю, мама. Пусть он станет моим папой, только не оставляй меня, мамочка. Обещаешь? Обещай мне, мамочка.

Элизабет покачала девочку.

— Меня увезли силой, — ответила она, — но я вернулась, как только смогла, Кристина. Я сразу поднялась к тебе в комнату, я еще не поздоровалась с дедушкой. Я никогда не оставлю тебя, милая, даже если ты будешь плакать целыми днями. Даже если бы ты была плохой. Ты ведь моя родная девочка, как я могу жить без тебя?

Кристина еще немного поплакала, но это были слезы радости.

— Это дедушка сказал, что я плохая, — сказала она немного погодя.

Элизабет поцеловала ее в висок.

— А дядя Мартин приказал няне держать меня в детской, чтобы меня не было слышно, — продолжала Кристина.

— Они просто беспокоились, потому что маму увезли и никто не знал куда, — пояснила Элизабет. — Но теперь я вернулась.

— Дядя Джон читал мне вчера вечером сказки, пока я не уснула, — сказала девочка.

— Дядя Джон дома? — Элизабет поцеловала ее и стала снова укачивать, пока ярко-голубые глаза ребенка не сомкнулись. Через несколько минут девочка крепко спала.

Это настоящее счастье, подумала Элизабет. Дом, покой и радость — спящий на руках ребенок. Она посмотрела на Кристину, на ее маленькое личико, прямой носик, длинные ресницы. Вьющиеся темные волосы красиво обрамляли детское личико.

Господи, как же они похожи? Неудивительно, что, даже глядя на портрет, можно было определить ее отца. Счастье, охватившее Элизабет, улетучилось. Она держала на руках ребенка, ее сердце было занято ребенком. Но нужен отец девочки, нужно, чтобы все они были вместе, и нужна надежда иметь еще детей.

Иногда люди желают невозможного. Прошлой осенью она вернулась в Лондон, пытаясь найти себе другого мужа — Манли. Но ведь Манли не отец Кристины.

Отец девочки — Кристофер. Сердце Элизабет снова заныло.

Кто-то открыл дверь. Элизабет подняла голову, обрадовавшись, что может отвлечься от своих тяжелых мыслей. Она улыбнулась в ответ на улыбку стоявшего в дверях высокого мужчины.

— Джон! — вскрикнула она. Джон подошел к Элизабет и взглянул на Кристину.

— Она спит, — прошептал Джон. — Давай я отнесу ее в кроватку.

Он наклонился, взял девочку на руки и понес ее в спальню. Элизабет укрыла Кристину.

— Джон, — заговорила она, когда они вернулись в детскую, — ты дома. Ты жив и здоров.

— Я могу сказать то. же и о тебе, — ответил Джон, крепко обняв сестру. — Я очень беспокоился.

Элизабет подняла голову и посмотрела ему в лицо.

— Столько событий произошло за это время, — произнеси ла она. — Иногда мне казалось, что нет надежды на возвращение домой. — Она провела пальцем по шраму на левой щеке брата, который протянулся от уха до самого подбородка.

— Меня пытались побрить шпагой, — улыбнувшись, сказал Джон. — Мне бы не хотелось, чтобы это повторилось.

Элизабет вздрогнула. Чуть ниже — и ему бы перерезали горло. И он бы не стоял, улыбаясь, рядом.

— Мартин рассказал нам с папой какую-то ужасно запутанную историю, — сказал Джон. — Он что-то говорил о бегстве из экипажа, ударе головой о камень, о потере памяти, о скрывшихся негодяях и о добропорядочной женщине, ухаживавшей за тобой. Потом он говорил, что отправился тебя искать с портретом Кристины, который помог тебе вернуть память. Все очень драматично, но совершенно неправдоподобно. Похоже, он не сказал всю правду, да?

— Да, — нехотя признала Элизабет. — Но я действительно почти три недели не знала, кто я. Это правда, Джон.

— Ну хорошо. — Улыбка исчезла с лица Джона, он пытливо посмотрел на сестру. — Можно только догадываться, что же произошло на самом деле. Ты должна мне все рассказать, когда сможешь это сделать. А пока пусть будет так. Конечно, люди этому не поверят, но и не смогут опровергнуть. Ты готова вынести это, Элизабет? Мартин говорит, что ты и слышать не хочешь, чтобы переждать в Кингстоне, пока не улягутся страсти и в центре скандала не окажется кто-нибудь другой.

— Я вынесу это, — ответила Элизабет. — На этот раз я не собираюсь отсиживаться в Кингстоне, Джон.

— Умница, — ответил брат улыбнувшись. — Я всегда знал, что ты очень смелая женщина.

— Мне нужно спуститься и поздороваться с отцом, — сказала Элизабет.