Влюбленный викинг - Александра фон Лоренц

— Но это не значит, что у меня не будет никаких просьб…

Шарлотта встрепенулась и взволнованно посмотрела на старика.

— Не волнуйся, милая, я ничем не обижу тебя. Наша свадьба все же состоится. Ты унаследуешь все мое богатство, получишь защиту и титул, но с одним условием, — старик прокашлялся, — ты должна исполнить свой женский долг — родить мне наследника. Роду Иглнест нужен веселый здоровый мальчик, новый отважный маркиз.

— Как же я смогу выполнить ваше желание? — Шарлотта покраснела так, что ее лицо почти слилось с копной рыжих волос.

— Я не буду вмешиваться в этот вопрос, — как видно, старый маркиз уже все обдумал и был готов к ответу, — вам, женщинам, при желании все это легко удается. Например, мой воспитанник Фаустин, я вижу, он вьется около тебя, как будто я уже отдал концы… — Арманд снова раскашлялся‚ — ну, или кто-нибудь другой, на твой выбор, но это должен быть достойный и смелый человек.

Старый маркиз почему-то оглянулся на окно.

— От подлых мужчин рождаются такие же подлые дети. Ты должна знать это, Шарлотта, не к чему плодить дворняжек, выбирай себе кавалера из благородных мужчин.

— Хорошо, мессир, — пролепетала молодая женщина, она была так смущена, что не знала, что и отвечать на столь необычное предложение. Однако любые пути назад были отрезаны, и баронесса была вынуждена принять предложенные ей условия. Кроме того, благородство хозяина Иглнеста вызвало у молодой женщины ответное чувство благодарности. Последние годы своей жизни, а особенно последние месяцы, Шарлотта имела возможность ощутить на своей коже жестокость окружающего мира, и любая защита, и малейший добрый жест вызывали в ее сердце прилив благодарности. Это чувство слилось с острой жалостью к старику, стоящему на краю своей жизни и Шарлотта была готова заплакать. Глаза женщины заблестели.

— Мое предложение не стоит твоей благодарности, девочка, — маркиз заметил намечающиеся слезы в глазах молодой женщины, — обязанность мужчины встать на защиту дамы, право старика — опекать молодость. Мы с тобой просто заключаем сделку — я тебе отдаю то, что имею, — но и ты делаешь то, что можешь… Договорились?

— Договорились — прошептала Шарлотта, вытирая слезы, текущие по щекам.

— Видишь, мне даже тяжело спуститься с кровати, чтобы успокоить тебя… Ну, хватит тебе плакать, подойди ко мне поближе.

Шарлотта осторожно поднялась по ступеням к маркизу и приблизилась к нему. Старик поцеловал молодую женщину в лоб, и в душе Шарлотты мгновенно спало все напряжение последних часов. Она обняла маркиза Арманда за худые плечи и поцеловала в пергаментную щеку.

— Вот и хорошо, — прошептал он, — будем считать, что мы с тобой достигли соглашения…

Сон Шарлотты

Взошла багровая луна, тусклая, почти не дающая света. Аксель сидел под навесом во дворе замка, положив перед собой на стол свои могучие руки. В неровном пламени масляного факела были хорошо видны рубцы на узловатых запястьях, синие сплетения вен, мозоли в тех местах, где пальцы более всего соприкасались с оружием. Он вспомнил свое трудное детство, прошедшее на берегу холодного фьорда. Когда-то в детстве, двенадцатилетним мальчишкой, он испытал большое счастье, взяв впервые в руки настоящий меч. Долгие годы тренировок, а затем и настоящих сражений, сделали руки Акселя ловкими и сильными. Вождь викингов мог подкинуть вращающийся в воздухе меч перед глазами изумленного противника и, перехватив его левой рукой, нанести сокрушительный удар с той стороны, с которой враг никак не мог его ожидать. Этому приему Аксель научился в далеких южных степях, у аланов, когда вместе с побратимами ходил в Константинополь. Бесстрашные причерноморские воины одинаково владели как правой, так и левой рукой, и неизменно обращали врагов в бегство. Аксель тоже привык всего добиваться в жизни железной волей и силой своего оружия. Хевдинг неизменно шел впереди своего войска и не позволял себе терпеть поражение, первым бросаясь в самую гущу сражения. Никому и в голову не могло прийти усомниться в храбрости вождя. Даже в тех редких случаях, когда Акселю приходилось смириться с тем, что враг оказался сильнее, отважный норвежец не соглашался с поражением, а долгие месяцы копил силы, чтобы нанести сокрушительный ответный удар. Сердце молодого хевдинга жгло поражение. Он не мог спокойно жить дальше, смотреть в глаза своих дружинников до тех пор, пока не оказывался победителем. Поэтому и шли за ним охотно люди, доверяли ему свою жизнь и судьбу, потому и слыл Аксель непобедимым.

Кругом было тихо, безмолвно. Вдруг всполошились соловьи и стали переговариваться между собой, спрятавшись где-то в густых зеленых косах ив и ракит, растущих на берегу расположенного возле замка небольшого озерца. Граф в задумчивости провел рукой по жестким золотистым волоскам на своем запястье.

— Эта слабая девчонка, — отрешенно думал он, — почему она не покорилась мне?

Аксель — смелый воин, мужественный и сильный мужчина, да еще при том богатый граф. Что еще надо двадцатилетней девчонке, чтобы влюбиться? Она же уступила ему тогда, на празднике, хотя и была девственницей. Аксель хорошо знал, как трудно решаются женщины на этот первый любовный шаг. Для этого должны быть особые причины. Как минимум, мужчина должен вызывать у девушки сильные чувства.

— Так, где же они, эти чувства? — спрашивал себя граф, — она так горда, что может наступить на горло собственной любви? Или это мимолетное увлечение, и оно прошло? Он разочаровал ее?

Аксель заскрежетал зубами.

— Нет, малышка, я заберу тебя, ― метались в голове лихорадочные мысли, — ты все равно будешь моей, я покорю тебя, рыжая кошечка, обрежу коготки…

— Аксель! — Бьярни своим окриком вернул графа к реальности.

Несмотря на поздний час, в замке царило оживление. Полным ходом шла подготовка к штурму замка Иглнест. Проверялось оружие, снаряжение, слуги собирали провиант, готовили лошадей и сбруи. Повсюду мелькали одетые в кольчуги фигуры дружинников, раздавался топот многочисленных ног и копыт.

— Аксель, а плотницкий инструмент надо брать? — спросил Бьярни.

Граф посмотрел на друга еще туманным взглядом.

— Конечно, брать, — наконец негромко ответил он, — вряд ли крепость сдастся быстро, скорее всего, придется строить башню или «черепаху».

В воображении Акселя поплыли сцены штурма замка. Вот на головы нападающих льют раскаленное масло, с дикими криками обожженные мечутся на пятачке между стенами и рвом. Вечером убитых оттаскивают в сторону от крепости, чтобы придать тела земле. Сколько будет убито и искалечено смелых и сильных мужчин ради гордости мужчины, задетой смазливой девчонкой?