Тёмные дни (СИ) - Екатерина Михайлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Больше ничего не происходило. Юта целыми днями сидела дома — читала книги, готовила скудные ужины из магазинных консервов. Иногда удавалось послушать радио. Это была её единственная связь с внешним миром.
Корт, наоборот, сутками пропадал в городе. Юта не знала, чем он занимается. Корт почти не говорил с ней, хоть она и пыталась расспросить. Юта пыталась узнать о делах и планах мужчины, что ещё он узнал об организации или пророчестве. Предлагала помощь, уговаривала заняться расследованием прошлого своей матери.
В ответ Корт отмалчивался. Он не желал ничего слышать. Выходить на улицу он тоже не разрешал, так что Юта оказалась заперта в четырёх стенах. Она гадала, где Корт пропадает дни и ночи напролёт. Что у него на уме, и как ей пробиться через стену, которую он выстроил между ними.
Но хуже всего было другое: не молчание и отгороженность Корта, не оказаться запертой в четырёх стенах и быть неспособной помочь ему. Самым страшным были ночи, когда он приходил домой, шатаясь, как пьяный, ничего не видя перед собой. Он ничего не говорил и не позволял приближаться к себе. Но от него не пахло спиртным. От него пахло кровью. Обычно Корт сразу шёл в душ, а иногда просто запирался на кухне и сидел там в темноте всю ночь. Из-за двери не доносилось ни звука. Иногда на следующий день она находила в ванной одежду со следами крови, хотя на Корте не было ни царапины.
Но последней каплей стала прошлая ночь. Корт не появлялся дольше обычного. Юта беспокоилась и не могла уснуть. Она ёрзала в постели, искомкав одеяло, когда услышала за дверью какой-то шум. Девушка насторожилась. Обычно Корт отпирал дверь своим ключом, а больше придти сюда никто не мог. Разве что организация узнала о том, где они прячутся. Но если бы это произошло, они вряд ли стали бы устраивать возню за дверью, а просто вышибли её.
Девушка поднялась с постели и босиком подошла к двери. Странный шорох повторился, но в нём не было ничего угрожающего. Не было похоже и на то, чтобы кто-то пытался вскрыть замок или выломать дверь.
Юта постояла, прислонившись к двери, ещё с минуту, а затем решилась. Она тихонько закрыла дверь на цепочку, после чего быстро приоткрыла её. То, что девушка увидела, поразило её сильнее, чем если бы она увидела людей организации с пистолетами, пытающимися проникнуть в квартиру.
За дверью стоял Корт. Точнее, он тяжело привалился к стене рядом, потому что стоять мужчина, по видимости, не мог. Его одежда и даже слипшиеся чёрные волосы были в крови. Куртка на локте порвана, а штаны на коленях заляпаны в грязи. Мужчина с трудом поднял грязное, в ссадинах лицо. Он посмотрел Юте в глаза. От этого взгляда она задохнулась, как будто Корт вонзил ей в грудь острый нож. Несколько мгновений Юта не могла пошевелиться.
Опомнившись, она подбежала к Корту и помогла опереться на себя. Неизвестно, как он сумел добраться до квартиры, потому что стоять Корт не мог. Войдя внутрь, Юта всё же не удержала мужчину, и они оба повалились на пол. Ей повезло, что она оказалась сверху, иначе тяжёлое тело раздавило бы её. Девушка неловко попыталась подняться, бормоча, что сейчас принесёт воду и бинты. Но мужчина вдруг судорожно схватил её одной рукой, прижимая к себе, не давая пошевелиться. Юта замерла, боясь дышать. Мужчина молчал. Он смотрел ей в лицо. В его глазах было столько страдания, и горя, и какой-то мольбы, словно он без слов просил её о чём-то. Нет, просто умолял, кричал. И ещё ей почудилось, что под слоем боли и отчаяния, в сокровенной глубине была скрыта…
Но вдруг, так же внезапно, Корт отпустил её, почти оттолкнул от себя. Веки в изнеможении дрогнули и закрылись. Девушка подскочила и ринулась на кухню собирать аптечку, а когда вернулась Корт уже спал крепким измождённым сном. Юта понаблюдала, как медленно поднимается и опадает его грудь. Она не надеялась затащить Корта на кровать, — она не смогла удержать его, даже когда он помогал ей. Так что Юта принесла подушку, а затем укутала Корта покрывалом.
Теперь Юта сидела на кухне и через приоткрытую дверь смотрела на силуэт спящего на полу мужчины. Она думала о том, что больше так продолжаться не может.
Юта встала и, тихонько прикрыв за собой дверь, вышла из дома.
***
Выйдя на улицу, Юта поглубже натянула капюшон толстовки и взглянула на небо. Сквозь солнечный навес она видела лишь краешек Аттрима, быстро скрывающийся за ближайшим небоскрёбом. Тауриса вовсе не было видно за домами. Зато с другой стороны, закрывая заметную часть неба, неподвижно стояла угрожающая тень.
Планета, появление которой предсказал Бабли, надвинулась на Нибелию неожиданно быстро. С каждым днём она подходила всё ближе, отнимая у Милосердных Братьев по кусочку неба. Уже бывали часы, когда зловещая тень перекрывала то одно, то другое светило. С каждым ударом часов, с каждым биением сердца Юта ощущала, как время уходит. Время, оставшееся им для того, чтобы спасти себя и людей от гибели. Час, предсказанный в пророчестве Амальрис, приближался.
Юта повернулась в другую сторону и заспешила по тротуарам. Ветер цепкими пальцами норовил сорвать с неё капюшон толстовки, так что Юте приходилось всё время придерживать его одной рукой. С тех пор как они с Кортом пришли в город, ветер тоже заметно окреп. Как верный союзник, он усиливался по мере того, как планета подходила к Нибелии. Они стали постоянными атрибутами жизни Лиатраса — закрывающее небо тёмное пятно, словно чернила, пролившиеся на белёсый небосвод, и нескончаемый ветер, бросающий в лицо горсти песка.
Песок теперь был повсюду. Он покрывал тротуары и дорожные магистрали, заметал в открытые двери домов и забивался в одежду. Не делая различий, жёлтым покрывалом укутывал здания администрации и детские сады, магазины и жилые дома, заводские корпуса и больницы. Он стал приметой нового времени. Приметой разрушений и хаоса, в которые неумолимо погружался город.
Юта вывернула на одну из магистралей, ведущих к центру города. Было позднее утро, около одиннадцати часов. Атлурги называют это время «Прощание Братьев». В эти часы солнца начинают расходиться от зенита в разные стороны. Испепеляющая жара чуть отступает. Раньше в это время улицы города были полны народом. Из дверей учебных
