Третье рождение Феникса - Наталья Солнцева

Беззвучный плач переходил в громкие рыдания.

- Не-е-еет… ни одной весточки от моей дочки! - начинала причитать Татьяна Савельевна. - Пропала-а-а… исчезла Машенька! Где она живет? Чем занимается? Слава богу, Варлам не дожил до этого! Одна дочь - и та уехала куда глаза глядят! Почему ты не женился на ней, Андрюша?

- Она не захотела, - вздыхал Чернышев.

- Значит, плохо просил!

Татьяна Савельевна затаила зло на Руслана Талеева. Как он посмел бросить Машу? Теперь, когда всем стало ясно, что свадьба с питерским кавалером расстроилась, несостоявшаяся теща делала вид, будто никакого жениха, кроме майора Чернышева, у ее дочери и не было. Она так увлеклась этой игрой, что и сама почти в нее поверила.

- Маша за Руслана замуж собиралась, - кривился от кислого джема Андрей, запивая его горячим чаем. - Она мне решительно отказала.

- А ты и послушал! Машенька - девочка капризная, с детства… у нее что ни слово, то шутка да прибаутка. Нешто девичьи отказы можно всерьез принимать?

Воцарялось молчание. После некоторой паузы, во время которой Чернышев старательно отводил глаза, а Татьяна Савельевна зябко куталась в теплую вязаную шаль, она задавала майору один и тот же вопрос.

- Сережку Вершинина ты порешил?

Андрей ждал этого вопроса и привык на него отвечать одинаково, раз за разом. Он широко, размашисто крестился и заявлял:

- Богом клянусь, не я его убил! Злился на него, ревновал, не скрою… морду ему хотел набить, но чтобы человека ножом зарезать?! Вы же меня с детства знаете, Татьяна Савельевна! Я даже когда на охоту хожу, только в воздух стреляю.

- В тюрьму тебя не посадили, выходит, не ты парня прикончил, - соглашалась Симанская-старшая. - Кто ж его? А?

После этого они оба качали головами, прихлебывали чай и молчали. Следствие по делу об убийстве Сергея Вершинина не принесло результата - убийцу не нашли, и в Кострове продолжали ходить самые невероятные слухи. Иногда они затихали, а потом вспыхивали вновь без всякой видимой причины.

- Куда она могла податься? В Питер, что ли, махнула, к этому книжному червю Руслану? - тоскливо спрашивал Чернышев. - И отчего это бабы за теми мужиками бегают, которые их бросают?

Такое мнение оскорбляло Татьяну Савельевну. Она забывала о своем презрении к господину Талееву и бросалась на защиту чести дочери.

- Я мать! И то не сужу ее… а тебе кто позволил? Не такая моя дочь, чтобы ее мужчина бросил. Руслан заболел тяжело, в больнице лежал, а когда приехал… Машеньки уж и след простыл! Он у меня все расспрашивал, где она, нет ли у нас родни поблизости. А у нас ни близких, ни дальних родственников не осталось! Варлам у матери один был, а я и вовсе сирота…

- Что ж он уехал, зятек ваш ненаглядный? - криво улыбался майор. - Не дождался Маши?

- Разве ее дождешься? А у Руслана работа, он большой ученый, - с гордостью возражала Татьяна Савельевна. - Он в Кострове сидеть не может. Денег мне оставил, звонить обещался. Вдруг Маша объявится?

- И что, звонит?

- Звонил… - отводила она глаза. - Несколько раз.

От Симанских Андрей уходил в дурном настроении. Татьяна Савельевна казалась ему выжившей из ума старухой. Она очень сдала после Машиного отъезда, постоянно болела, забывала все подряд. Руслан Талеев наверняка дал ей свой питерский адрес, телефон, но выудить у нее ничего не удавалось. Может, и вправду склероз на мозги повлиял?

Иногда майор вспоминал свою встречу с Талеевым после той злополучной вечеринки, когда его угораздило сцепиться с мальчишкой Вершининым. Он твердо намеревался отвадить «питерского» от Маши и поджидал его на Речной улице, где Руслан снимал комнату. Шел снег. Тускло светил одинокий фонарь, чудом уцелевший на окраине городка. Деревья стояли белые, притихшие. Талеев возвращался из библиотеки. Заметив Чернышева, он замедлил шаг.

- Сдрейфил, залетный? - усмехнулся одеревеневшими от мороза губами майор. - Иди сюда, не бойся. Я тебя пока убивать не буду.

- Ну, что надо?

- Ты зачем приехал? - сгорая от желания схватить нахала за грудки и как следует встряхнуть, прошипел Чернышев. - Научный труд писать? Так пиши, пока руки целы! А то ведь и оборвать недолго!

Смугловатое лицо Руслана побледнело и стало каким-то мертвенным.

- Убирайся с дороги, - сквозь зубы произнес он. - Прочь!

Майор несколько растерялся, он не ожидал такого резкого отпора от приезжего интеллигента. Тактику пришлось менять на ходу.

- Ты кто такой? - петухом подскочил он к Талееву. - Что ты из себя представляешь? Гнида бумажная! Я Машу… полюбил, когда тебя еще и в помине не было! Мы с ней целовались под черемухой, пока ты свои научные труды кропал. И откуда ты только взялся?

- Не твое дело, - с оскорбительным, холодным спокойствием ответил ученый. - Выбирать будет Мария Варламовна, а не мы с тобой.

Он не попятился в страхе, на начал нервно озираться, надеясь на помощь случайных прохожих. Он был готов к схватке, чем бы она ни закончилась.

Чернышеву вся кровь бросилась в голову.

- Она моя! - зарычал майор. - И я ни с кем не собираюсь ее делить. Тебе что? Приехал из большого города, поматросил и бросил! Знаю я вас, интеллигентов! Такая женщина, как Маша Симанская, тебе не по зубам, приятель. Откажись по-хорошему, а то придется инвалидом век доживать!

- А тебе, значит, по зубам? - презрительно усмехнулся Талеев. - Гусар! Герой костровских вечеринок!

- Да ты… - задохнулся от возмущения майор. - Крыса цивильная! Убью!

- Ты меня не пугай. Гляди, сам в штаны не наложи, летун!

Последнее слово, произнесенное Русланом с открытой издевкой, подействовало на летчика, как красная тряпка на быка. Он сжал кулаки, бросился вперед…

- Ну, молись, червяк! Сейчас от тебя мокрое место останется!

Талеев легко и непринужденно принял боевую стойку. Причем сделал это практически незаметно… без паники и суматошных движений - одни группы мышц напряг, другие расслабил. Если бы не интуитивное чутье бойца, Чернышев бы ничего не успел увидеть. Его кулак пролетел мимо. Новая атака закончилась тем же. Ученый посмеивался, блестя зубами. Чернышев быстро выдохся: бешенство истощило его силы.

- Ну, что, попрыгал? Козел! - расхохотался Талеев. - Еще хочешь? Или с тебя достаточно?

Андрей тяжело дышал, его глаза горели лютой ненавистью. Но бросаться на противника больше не стал: понял, как смехотворно выглядят его неудачные попытки ударить.

- Маша со мной спала, - зло кривил он губы. - Отдала мне свою девственность… Остальным достались объедки после пира!

- Угомонись, драчун! Надеешься вывести меня из себя, вояка? Напрасно… Провинциальную корриду решил устроить? Так я не бык, а ты - не тореадор. Это щенок Вершинин на твои провокации попадается. Петушиные бои - не мой стиль!

Чернышев скрипел зубами, но ничего достойного противопоставить речам «интеллигента» не мог. Отборный мат, который посыпался из его уст, только сильнее развеселил приезжего.

- Думаешь, завидную невесту отхватил? - не сдавался майор. - Да с ней все костровские мужики переспали, которым за полтинник не перевалило! А ты успел попробовать?

Руслан, не мигая, смотрел на Чернышева. На какой-то миг тому показалось, что «питерский» не выдержит, бросится в драку. Но он в очередной раз ошибся. Господин Талеев высокомерно улыбнулся и спокойно прошел мимо него к своему дому.

- Эй! - крикнул майор. - Если не отступишься, живым из Кострова не уедешь! Боец ты, как я погляжу, не хилый, да только на каждый лом есть свой прием! Пуля, она знает, куда летит.

Руслан Талеев даже не оглянулся.

Чернышев потом долго не мог понять, почему же ученый все-таки уехал. Видно, сгоряча не сообразил, какая опасность грозит ему в лице майора… а в свободное время, на досуге поразмыслил, взвесил все «за» и «против», да и дал деру. Оно-то хорошо! Только не совсем. После смерти Вершинина Маша Симанская исчезла из городка, и никто не знал - куда.

Вдоль дороги росли могучие, вековые сосны, заснеженные ели. Деревянные дома тонули в сугробах, с крыш свисали огромные сосульки. Из труб шел дым. Вероятно, так Костров выглядел и пятьдесят, и сто лет назад.

Всеслав Смирнов вышел из автобуса и очутился на тихой безлюдной улочке. Тротуары были нечищены, идти приходилось по узкой, протоптанной в снегу дорожке. Из-за заборов выглядывали старые ветвистые рябины, унизанные гроздьями мерзлых ягод. На ветках сидели снегири.

Дом Вершининых оказался на двух хозяев, двор перегораживал деревянный забор, выкрашенный зеленой краской. На стук в дверь отозвался молодой женский голос.

- Кто там?

- Журналист из Москвы, - соврал Смирнов. - Пишу на криминальные темы. Приехал расследовать нераскрытое убийство Сергея Вершинина. Собираю материал.

На случай, если попадется слишком дотошный гражданин, у сыщика было заготовлено фальшивое удостоверение корреспондента газеты «Страж порядка».

Дверь распахнулась, в проеме стояла молодая женщина с милым курносым личиком. «Ольга!» - догадался Всеслав.