Пес по имени Бу - Лиза Эдвардс

Впрочем, когда собака отказывается подходить к человеку или оставаться рядом с ним, возможно, над этим стоит задуматься. Очень может быть, что собака пытается нам что-то сообщить? Как правило, так и бывает. Еще в самом начале нашей практики Данте научил меня тому, что, когда собака неохотно идет к тому или иному человеку, на то обычно имеется веская причина.

Однажды мы с Данте работали с пациентами в комнате отдыха дома для престарелых. Пожилые люди расположились по периметру просторного зала, мы с Данте и еще одна команда из хендлера и собаки по очереди подходили к каждому из них. Вдруг Данте прошмыгнул мимо какой-то женщины, поспешив подойти к следующему улыбающемуся обитателю дома для престарелых. Я не стала навязывать ему общение с этой женщиной, решив, что у него есть причины для такого поведения, и предположив, что к ней позже подойдет другая собака.

После визита я хотела извиниться перед руководителем нашей группы за то, что мы прошли мимо той женщины. Но она меня опередила, поинтересовавшись:

— Откуда вы знали, что та дама не желала общаться с собаками? Я как раз хотела вас об этом предупредить, как вдруг вы сами проскочили мимо!

Как выяснилось, леди не горела желанием видеть собак, но пришла за компанию с подругой.

В ответ я пожала плечами и, указав на Данте, произнесла:

— Я понятия об этом не имела, но, судя по всему, кто-то передал Данте служебную записку.

Было еще несколько случаев, когда Данте отказывался от общения с клиентом, и всякий раз по уважительной причине. Однажды он играл с сидящим в кресле-коляске мальчиком, на чьей голове был мощный шлем. Мальчик бросал Данте мяч, который пес исправно приносил обратно. Вдруг Данте, в очередной раз возвращавшийся с мячиком в зубах, замер на месте и отказался подходить к пареньку. Через несколько секунд с мальчиком случился припадок, и только шлем не позволил ему удариться головой о высокую спинку кресла. За свою жизнь Данте предсказал еще два припадка, всякий раз останавливаясь и отказываясь общаться с ребенком до окончания приступа. Хотя ученые пока не могут объяснить, как собака чувствует приближение приступа, они предполагают, что соответствующие признаки могут заключаться в изменении мышечного тонуса, выражения лица, частоты и ритма дыхания или запаха. В вышеописанных случаях я низко кланяюсь Данте за его способность улавливать тончайшие признаки изменений быстрее меня.

Учитывая это, в те моменты, когда Бу сообщал мне, что он устал общаться с безразличным к его усилиям клиентом, я не пыталась преодолеть его сопротивление. Вместо этого, опираясь на возможности данного помещения, я стремилась творчески организовать встречи, которые сполна использовали бы способность Бу взаимодействовать с детьми. Поскольку многие детишки сидели в креслах-колясках, а рост Бу в холке не превышает двух футов, необходимо было найти способ приподнять его над полом. Данте был значительно выше и ловчее, что позволяло ему просто встать на задние лапы, поставить передние на стул рядом с креслом и оказаться на идеальном для общения уровне. Но если Бу пытался занять такое же положение, он просто терял равновесие и падал. В нескольких случаях, когда ему удавалось ненадолго задержаться в этой позе, ему все равно не хватало роста. К счастью, в зале больницы было много сваленных в аккуратные стопки матов. Мы складывали друг на друга пару-тройку, и Бу свободно подходил к ребенку, оказываясь на высоте, идеальной для детских рук, глаз и ушей. В результате дети, которые теперь могли протягивать к нему руки, не испытывали ни малейших затруднений. Те, чьи возможности были более ограничены, все равно получали свою порцию фирменных «поцелуев» Бу, особенно в уши, любимое его место. Поскольку Бу чувствовал себя на матах очень комфортно, даже если ребенок на него не реагировал, ему нетрудно было побыть рядом с ним какое-то время. Иногда это себя оправдывало, и дети действительно начинали проявлять к нему интерес.

Раз за разом благодаря своему спокойствию и мягкости Бу во время визитов добивался лучших результатов, чем более сообразительные собаки. Этот пес мало чем мог развлечь клиента — он не приносил игрушку, не махал лапой, не ползал, не кланялся. Короче, не делал ровным счетом ничего, кроме того, что обезоруживал почти любого человека своей непосредственностью и простодушием. Бу и его младший братишка Портос научили меня тому, что не всегда собаке-психотерапевту нужен острый ум.

Портос был одной из самых способных к обучению собак в моей жизни. Он оказался настоящим собачьим гением и, подобно своему предшественнику Аттикусу, быстро понял, какие команды выполнять необходимо, а какие можно игнорировать. Но точно так же, как Бу доказал, что из глуповатого пса иногда может получиться отличный психотерапевт, Портос показал мне вторую сторону этой медали: какой бы умной ни была собака, она не обязательно сможет работать с людьми. Я очень хорошо представляла себе, к чему готовлю Портоса, и поэтому почти сразу начала выводить его в свет для социализации и развлечений. Как минимум три или четыре раза в неделю мы с ним отправлялись на увлекательные прогулки по торговым центрам, ветеринарным клиникам, паркам и другим местам, где можно было встретить людей и животных. Портос был неизменно приветлив со всеми — детьми, взрослыми, стариками, другими собаками и так далее. Месяцев в пять его начало укачивать в машине, но с помощью небольшой дозы драмамина эту проблему удалось решить. Но в десятимесячном возрасте, в отличие от Бу, который никогда не имел проблем с другими собаками, Портос начал демонстрировать по отношению к ним признаки агрессии. Реакция собак друг на друга всегда напоминала мне классические ковбойские дуэли. Сначала соперники замирают, пристально глядя друг на друга, затем принимается решение — вступать или не вступать в контакт, а затем следует стрельба, драка или отступление. Я отчетливо помню момент, когда осознала назревающую проблему. Портос вместе со мной находился на групповой тренировке, когда в комнату вошел ротвейлер-мальчик, приблизительно одного с Портосом размера, возраста и темперамента.

Восьмидесятипятифунтовый Портос смерил взглядом ротвейлера и залаял.

— Гав-гав! — произнес он своим звучным баритоном, что, как мне кажется, означало: «Эй ты, слабак!»

— Гав-гав-гав, — почти таким же баритоном отозвался ротвейлер, весящий фунтов на десять больше.

Думаю, он говорил: «Кто ты такой, чтобы мне угрожать?»

Они одновременно бросились друг на друга. Мы быстро взяли собак под контроль и развели в стороны, укротив их темпераментный выпад. Все занятие прошло спокойно, и мальчики вели себя вполне пристойно. Но я подозреваю, что к концу урока хозяйка ротвейлера была измучена так же сильно, как и я.

Реактивность собаки может стать серьезным препятствием в подготовке ее к роли потенциального гостя больных и обездоленных людей. Поэтому мы начали работать с тревожными признаками, прежде чем они успели вырасти в непреодолимую проблему. Пользуясь методикой выработки условного рефлекса, я давала Портосу огромное количество лакомств всякий раз, когда он видел другую собаку на расстоянии, позволявшем ему не терять голову (другими словами, когда он мог себя контролировать). Я вознаграждала его за любое из следующих проявлений: отсутствие реакции (пес спокоен и выполняет мои команды), взгляд на собаку, а затем на меня, демонстрация обычных собачьих приемов, снимающих напряжение (собака отворачивается, нюхает землю, зевает, садится и тому подобное). Мы дошли до стадии, когда при появлении другой собаки, осмелившейся посмотреть ему в глаза, Портос издавал громогласное «Гав!», вспоминал, что, возможно, от него требуются какие-то другие действия, и смотрел на меня, ожидая дальнейших указаний. Такое поведение нельзя было назвать идеальным, но это был прогресс.

В то время как Портос становился все послушнее, мое здоровье, к сожалению, вело себя совершенно противоположным образом. Колени снова начали болеть, все сильнее и сильнее, но на этот раз к ним присоединились бедренные суставы. Мучительная боль не позволяла мне даже отворить двери, не говоря уже о том, чтобы поднять с пола оброненную вещь. Я начала думать, что в трудные для меня дни Портосу придется помогать мне, а когда мое самочувствие будет улучшаться, мы станем наносить визиты другим людям. Портос, с его силой и размерами (почти двадцать восемь дюймов в холке, где сходятся спина, шея и плечи), умом и внимательностью, был наделен всеми качествами собаки — помощника для инвалида, которые и проявлял в те дни, когда тело отказывалось меня слушаться.

Портос на лету улавливал все, чего никак не мог взять в толк Бу, когда я готовила его для Чака. Он с радостью подбирал и подавал мне предметы. Я даже использовала его в качестве демонстратора на некоторых тренировках. Он скрупулезно извлекал записные книжки, бумажники и мобильные телефоны из пиджаков и сумочек участников, стаскивая все ко мне. Мне приходилось прерывать занятие, показывать изумленной группе бумажник или телефон, спрашивая, кому он принадлежит. Если бы я была фокусником, Портос смог бы стать моим ассистентом, а если бы я была склонна к противоправным действиям, из Портоса получился бы великолепный карманник.