Это про меня - Ася Оболенская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Добрый вечер. Умею, – не знаю, как, вообще, смогла что-то из себя выдавить, потому что мозг готов был взорваться.
Мама Никиты ответом, кажется, осталась довольна. Кивнув, женщина развернулась и величественно поплыла обратно в дом. Я же посмотрела на Доронина и прошипела:
– Ты что, встречался с Аленой?!
Вместо ответа парень лишь поморщился. Этого было достаточно, чтобы понять – Эвита Алексеевна действительно сказала правду.
И мы абсолютно точно думали об одной и той же Алене.
* * *Гилофобия – боязнь леса, темных зарослей.
Глава 17. Зелофобия
Информация, услышанная от Эвиты Алексеевны, сильно выбила меня из колеи, поэтому ужин прошел как в тумане. Я отвечала на вопросы, поток которых практически не прекращался, но мыслями была далеко.
Время от времени поглядывала на Никиту, который вел себя, как ни в чем не бывало, и удивлялась все сильней. Как, вообще, у умного и циничного Доронина могли завязаться отношения с Аленой, которая имела проблемы даже с построением сложноподчиненных предложений?
Мне было тяжело представить, как проводят свободное время Нестеров и Алена, но их совместный досуг с Дорониным казался просто нереальным.
Когда Эвита Алексеевна, наконец, выговорилась, а Станислав Аркадьевич в юбилейный десятый раз назвал меня Светочкой, ужин подошел к логическому завершению. Я еле дождалась момента, когда мы с Никитой оказались вдвоем в машине, однако одного взгляда парня хватило, чтобы мой пыл поутих.
– Ну давай, жги, я же вижу, что тебя порвет, если не выскажешься, – улыбнулся Доронин.
– Почему ты не сказал, что встречался с Аленой? – эмоционально спросила я.
– Ты не спрашивала, – равнодушно ответил он и завел двигатель.
Логично.
– Как вы, вообще, могли быть вместе? – наверное, вопрос был не слишком вежливым, но новая информация настолько не укладывалась в мозгу, что правила этикета отходили куда-то на второй план.
– Как и все обычные люди, тебя какой аспект особенно интересует? – тон Никиты едва заметно изменился, и я поняла, что обсуждать эту тему ему было не слишком приятно, и тогда у меня созрела другая идея.
– Ты ведь согласился на эту дурацкую поездку, чтобы задеть Алену?
Конечно, я не была уверена, что Алена, вообще, помнила, что встречалась с Никитой, может, она и не заметила, как он сменился на Яна. Мне вообще не была понятна механика работы мозга этой девушки, но Доронину все же было видней.
Наверное.
Мы остановились на светофоре, и Никита посмотрел на меня, а потом улыбнулся и кивнул, не забыв добавить.
– А ты из-за Яна.
– Я этого не говорила! – ответила и моментально замолчала, сообразив, что реакция вновь получилась чересчур бурной, как и всегда в последнее время, когда речь заходила о Нестерове.
Мой прокол стал очевиден, когда улыбка Доронина стала еще шире.
– А этого и не нужно, помнится, мы уже обсуждали то, как хорошо ты умеешь скрывать эмоции.
Скривилась, даже не найдя сперва, что ответить, лишь спустя несколько минут пробубнила:
– Все вокруг такие умные, что порой пристрелиться хочется, – после чего демонстративно отвернулась к окну, давая понять, что разговор окончен.
Никита, к счастью, возражать не стал.
Уже позже, дома, выдержав очередную пытку переменчивым настроением Луши, оказавшись в одиночестве, удобно устроилась на диване и уставилась на ночное небо, стараясь, наконец, перестать убегать от себя.
Наверное, короткий разговор с Дорониным в машине стал последней каплей, после которой было уже просто глупо спорить с очевидным. Спорить с тем, что давно стало понятно всем, кроме меня.
Мне действительно нравился Ян.
Да, я старательно игнорировала фразы Луши, которая, конечно, все понимала, просто боясь признаться самой себе, что вопросы с подтекстом были отнюдь не напрасны.
Сложно сказать, как за такой срок желание дружить смогло перерасти в нечто большее, но все произошло настолько незаметно и естественно, что я даже не сразу смогла понять.
Точнее, смогла понять слишком поздно.
Эти эмоции абсолютно не были похожи на те, которые я раньше испытывала к Никите, но ведь и Доронин мне на самом деле никогда по-настоящему не нравился. Да, у меня было собственное видение идеала, в который хотелось верить, но оно не имело ничего общего с реальными чувствами.
Я по кусочкам собирала яркие моменты наших с Яном немногочисленных встреч и безумно скучала. Скучала по всему – будь то желание помочь в любой ситуации или абсолютно дурацкие привычки додумывать свое и не дожидаться ответа.
Самые прекрасные дурацкие привычки на всем свете.
К тому моменту, когда память добралась до болезни, я была уже готова выбежать на улицу без верхней одежды и стоять, обдуваемая ветром до тех пор, пока снова не заболею, лишь бы быть уверенной в том, что Ян приедет и просто ляжет рядом.
От потребности хотя бы в одном прикосновении кончики пальцев кольнуло, но оставалось лишь зажмуриться, а потом, обхватив руками колени, открыть глаза и с тоской посмотреть на звезды.
– О чем задумалась? – спросила Луша, появления которой я не заметила.
– Пытаюсь заставить мозг научиться разонравливать людей, – не видя смысла врать, сказала правду.
Подруга невесело усмехнулась:
– Дай знать, если получится. Полезный навык, – после чего развернулась и вернулась к себе.
Утро субботы выдалось ярким и солнечным. Кардинально противоположным нашему с Лушей настроению.
– Может, бухнем сразу, так легче будет! – выдала подруга гениальную мысль, когда до приезда Никиты оставалось меньше получаса.
– Не-не. Это только поднимет риски, – вспоминая прошлый опыт, поспешила отказаться.
– Тогда, может, валерьяночки наедимся? – не спешила сдаваться Луша.
– Ага, пару пачек, пожалуйста. И пустырником запьем, – попробовала усмехнуться, на самом деле разделяя ее волнение.
– И нафиг мы, вообще, согласились? – подруга картинно вскинула руки, а потом плюхнулась на диван. – Ладно, может, все и нормально будет. Нам однозначно нужно всем пообщаться, а то ведем