Россия и Украина. Когда заговорят пушки… - Александр Широкорад

С 5 (16) по 15 (26) августа 1764 г. тихо прошел избирательный (элекционный) сейм. Граф Понятовский был единогласно избран королем под именем Станислав Август IV. Паны этим были крайне удивлены и говорили, что такого спокойного избрания никогда не бывало. В Петербурге тоже сильно обрадовались, Екатерина писала Панину: «Поздравляю вас с королем, которого мы сделали».

В сентябре Репнин приступил к выплате гонораров. Королю Стасю он выдал 1200 червонцев, но тут вмешалась Екатерина и прислала еще 100 тысяч червонцев. Август Александр Чарторыский получил от Репнина 3 тысячи червонцев. Примасу Польши обещали 80 тысяч, но пока выдали лишь 17 тысяч. Персонам помельче и давали соответственно. Так, шляхтич Огинский получил на содержание своей частной армии всего только 300 червонцев.

Поначалу Екатерина II выступала против раздела Польши, который с 1764 г. ей предлагал Фридрих Великий. Она хотела лишь иметь дружественное правительство в Речи Посполитой. Однако коронация Стася не решала этой проблемы из-за слабости королевской власти. Нужна была сильная партия, дружественно относящаяся к России. Чтобы создать таковую и получить возможность постоянно вмешиваться во внутренние дела Польши, Екатерина потребовала от сейма хотя бы частично уравнять в правах диссидентов, так в Польше тогда называли православных и протестантов. Прусский король поддержал русскую императрицу, поскольку у него были аналогичные планы.

Эта попытка удалась Екатерине лишь частично. Россия и Пруссия получили повод для вмешательства в дела Польши. Но образовать прорусскую православную партию в Речи Посполитой Екатерине не удалось. Тут императрица ошиблась на два века. В конце XVI века в Речи Посполитой были десятки православных магнатов, считавших себя русскими. Они имели большие частные армии, способные на равных действовать против коронных войск. Но к середине XVIII века и в Польше, и в Литве среди дворян и чиновников были только католики и только поляки. Даже люди, ведшие свои родословные от русских бояр и князей XII–XV веков, давно ополячились, говорили только по-польски и считали себя полноценными поляками. Это относится и к территории Белой Руси, и к правобережной Малой Руси.

Православными и русскими считали себя только крестьяне и православное духовенство. Но опираться на них Екатерина не могла из-за сословных предрассудков. Все же польские паны от магнатов до голозадых шляхтичей, не имевших за душой ничего, кроме сабли и неуемного гонора, выступали против уравнивания в правах диссидентов.

Тем не менее Екатерине удалось создать в Польше прорусскую партию. Но стимулом для вступления в нее для панов стали русские деньги и возможность поправить свои дела за счет панов – противников Екатерины и короля Стася. Собственно, ничего нового в этом не было. У панов давно стало традицией заключать конфедерации за и против своего короля, за и против шведов, саксонцев, французов и т. д. О чем разговор? Ведь право рокоша, то есть мятежа против короля, было узаконено в Польше еще в XVI веке.

В период с 1764 г. по 1793 г., то есть почти 30 лет, в Речи Посполитой, включая земли Правобережья и Белую Русь, шла, то затихая, то разгораясь, гражданская война между панами. В этой войне принимали участие русские, прусские, австрийские и французские регулярные войска.

Весной 1768 г. барские конфедераты, противники короля Стася, посадили на кол нескольких казаков в местечке Смилянщизна. Среди казненных оказался и племянник матренинского игумена Мелхиседека – эконома переяславского архиерея. Разгневанный игумен решил отомстить, но вместо сабли взялся за перо и очень ловко подделал указ Екатерины II: полный титул императрицы был написан золотыми буквами, имелась государственная печать и т. д. В указе содержался призыв защищать веру православную и бить нещадно польских панов.

Этот указ Мелхиседек показал нескольким запорожским казакам, прибывшим на богомолье в Переяслав.[123] Старший среди запорожцев Максим Железняк отвечал игумену, что с несколькими десятками запорожцев он не может начать этого дела. Тогда игумен сказал ему: «А вот недалеко, при рогатках, много беглых казаков, которые убежали от войск конфедерации, потому что поляки хотели их всех истребить. Уговорись с этими казаками, и ступайте в Польшу, режьте ляхов и жидов; все крестьяне и казаки будут за вас».

На следующее утро восемьдесят запорожцев во главе с Железняком форсировали Днепр и пошли гулять по Правобережью. Как писал С.М. Соловьев, они «поднимали крестьян и казаков, истребляя ляхов и жидов. На деревьях висели вместе: поляк, жид и собака – с надписью: «Лях, жид, собака – вера однака».[124]

На сторону гайдамаков перешел и польский сотник Гонта, ставший правой рукой Железняка. Город Умань капитулировал перед гайдамаками. После заключения капитуляции все поляки пошли в костел, а казаки ворвались в город и начали убивать евреев, но затем вошли в раж и перебили шляхту.

Окрестные крестьяне, не дожидаясь гайдамаков, резали поляков и евреев, вооружались и шли к Умани. Железняк объявил себя воеводой киевским, а Гонта – брацлавским.

Независимо от гайдамаков войну с конфедератами вели и русские регулярные войска. Формально они выполняли просьбу польского сената, который 27 марта 1768 г. просил Екатерину II «обратить войска, находившиеся в Польше, на укрощение мятежников».

Конфедераты были разбиты. Но тут король Стась и прорусские магнаты обратились к царице с просьбой защитить их от гайдамаков, Екатерина была вынуждена выполнить их просьбу.

Вечером 6 июня 1768 г. генерал Кречетников пригласил к себе на ужин ни о чем не подозревавших Железняка, Гонту и других атаманов и тут же арестовал их. Русские солдаты напали на оставшихся гайдамаков и перехватали большинство из них.

Железняка, как русского подданного, «варвары московиты» отправили в Сибирь, а Гонту и 800 гайдамаков, родившихся на Правобережье, передали полякам. Просвещенные паны подвергли Гонту квалифицированной казни, которая длилась несколько дней. Там было и снятие кожи, и четвертование, и т. д., что представляет больший интерес для психиатров, занимающихся проблемами садизма, нежели для историков.

Восстание гайдамаков было подавлено, но оно имело неожиданные последствия. Отряд гайдамаков под началом сотника Шило захватил местечко Балта на турецко-польской границе. Границей была мелкая речка Кодыма, которая отделяла Балту от турецкой деревни Галты. Шило погостил 4 дня в Балте, вырезал всех поляков и евреев и отправился восвояси. Однако евреи и турки из Галты ворвались в Балту и в отместку начали громить православное население. Услышав об этом, Шило вернулся и начал громить Галту. После двухдневной разборки турки и гайдамаки помирились и даже договорились вернуть все, что казаки награбили в Галте, а турки-в Балте. И самое интересное, что большую часть вернули. Все это могло остаться забавным историческим анекдотом, если бы турецкое правительство не объявило гайдамаков регулярными русскими войсками и не потребовало бы очистить от русских войск Подолию, где они воевали с конфедератами.

Так гайдамаки, сами того не желая, спровоцировали русско-турецкую войну 1768–1774 гг.

Многие знатные паны, не вошедшие в Барскую конфедерацию и формально лояльные королю и России, заняли выжидательную позицию по отношению к русско-турецкой войне. Нравится кому или не нравится, но назовем кошку кошкой: польские вельможные паны уже 300 лет в отношениях с Россией надеются не на свои возможности, а на «чужого дядю». В 1768 г. они надеялись на Людовика XV, султана и крымского хана, позже – на Людовика XVI, в 1812 г. – на Наполеона I, в 1863 г. – на Пальместрона и Наполеона III, в 1920 г. – на тетушку Антанту, в 1939 г. – на Англию и Францию и, наконец, в 2000 г. – на НАТО.

Убедившись, что все попытки создания в Польше лояльного к России режима обречены на неудачу, Екатерина II согласилась с требованием Пруссии и Австрии отобрать часть земель у Речи Посполитой. После долгих согласований вопроса о территориях, отходящих к участникам раздела, 6 (17) февраля 1772 г. в Петербурге была подписана секретная конвенция с Пруссией, а 25 июля (5 августа) – с Австрией.

По этим конвенциям Пруссия получала: всю Померанию, исключая город Данциг с округом; часть Великой Польши между Вислой на востоке и рекой Ницей (Нитце) на юге, так что она составляла границу между Пруссией и Польшей; юго-западную часть Восточной Пруссии, включая Мариенбург и Эльбинг; епископство Вармское и воеводство Кульмское, но без города Торна (Торунь), который остался за Польшей.

Австрия получала: Правобережье реки Вислы от Силезии до Сандомира и до впадения реки Сан, откуда граница шла по прямой линии на Фрамполь до Замостья, а оттуда на город Грубешов и до реки Западного Буга, западнее города Владимира-Волынского. От Западного Буга граница Австрии с Польшей теперь проходила по исторической границе Червонной Руси, которая ныне является границей Польши с Подолией, до окрестностей города Збараж, а оттуда на юг по прямой линии до реки Днестр вдоль небольшой речки Подгорче, которая отделяет незначительную часть Подолии до своего впадения в Днестр. Отсюда граница шла по старой австрийской границе с Молдавией.