Тринадцать шагов вниз - Рут Ренделл

Торжествуя, она решила довершить дело:

— Завтра утром я позвоню в полицию. Когда вы выйдете из тюрьмы, вам вряд ли захочется сюда возвращаться, даже если будет такая возможность.

— Вы закончили? — спросил Микс.

— Почти, — сказала Гвендолин. — Лишь повторюсь, что завтра утром я уведомлю о ваших действиях полицию.

Когда жилец ушел, ей пришлось лечь. Как только он закрыл за собой дверь — захлопнул с такой силой, что весь дом, казалось, затрясся, — она заставила себя подняться с дивана и заковыляла к лестнице. Потом она не найдет в себе сил одолеть ступени. Минут десять посидев у подножия лестницы, Гвендолин принялась карабкаться вверх на четвереньках. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем она добралась до своей спальни.

Она не позволит перенести кровать вниз, боже упаси. Ни Куини, ни Олив пока не предложили это, но могут. Ни за что, думала она, сражаясь с одеждой и пытаясь переодеться в ночную рубашку. Ей удалось снять рубиновое кольцо и положить в шкатулку для драгоценностей, лишь мельком подумав о том, что надо бы помыть руки. Но поход в ванную казался чем-то столь же нереальным, как прогулка до Лэдброук-гроув и обратно. Гвендолин легла и закрыла глаза. Слабость охватила ее тело, и сон, который в последние несколько недель приходил так легко и неодолимо, наваливался, когда она этого не хотела, сейчас отступил под напором гнева.

Не только поведение жильца разозлило ее, хотя и одного этого было бы достаточно — ярость, годами копившаяся, теперь выплескивалась, струилась по венам. Ненависть к матери, которая заставляла ее быть леди и не давала выражать себя, развивать ум, любить и бороться за собственное счастье; злость на отца, который, якобы желая защитить ее от жестокостей мира, лишил ее возможности получить образование, который держал ее в доме как личную сиделку и секретаря; ярость, направленная на Стивена Ривза, который, обманув ее и женившись на другой, не ответил на ее письмо; гнев на этот медленно гниющий дом, ставший ее тюрьмой.

Какое-то время ей казалось, что ее тело исчезло, только разум кружился в вихре ярости и желания мести. А затем буря гнева внезапно стихла, и Гвендолин погрузилась в подобие сна. И первой мыслью, когда она вынырнула из этого состоянии, было проучить жильца, вызвать полицию. Она попыталась сесть, но не вышло. Это никуда не годится — нужно проверить оставшиеся в шкатулке украшения, выяснить, что пропало и пропало ли вообще. Нужно проверить шкаф, где много лет лежало серебро, неприкосновенное, завернутое в зеленое сукно.

Показалось, что она на несколько минут потеряла сознание. Гвендолин усомнилась, сможет ли теперь подняться. На этот раз мешало не головокружение, которое могло свалить ее с ног, — левая сторона тела не двигалась. Онемела. Такое случалось, особенно ночью. Она принялась растирать левую ногу, затем руку, пока чувствительность частично не восстановилась, но все равно двигалась с огромным трудом. Рука безжизненно повисла. Только Гвендолин решила добраться до стены с выключателем, как дверь приоткрылась, и вошел Отто. Его изящное шоколадное тело в тусклом свете фонарей казалось черным, а глаза поблескивали цветом лимонов, продающихся в магазинчике на углу. Она вдруг заметила, какие у кота красивые глаза, и что он — самое молодое, гибкое и совершенное существо из всех, что она видела. Отто, словно бы не заметив ее, уселся на пол и принялся выкусывать из подушечек лап мелкие камешки и грязь острыми белыми клыками.

Гвендолин втащила левую ногу обратно на кровать правой рукой. Это усилие измотало ее. Отто, закончив маникюр, одним грациозным движением заскочил на кровать и свернулся у ее ног.

Глава 24

Из окна спальни Микс наблюдал, как мистер Сингх развешивает гирлянды по ветвям пальмы. Вроде бы не Рождество и не индийский карнавал, проходящий примерно в то же время. Что он затевает? Может, и к лучшему, что в Англии не разрешают носить оружие, как в Штатах. Будь у Микса пистолет, он бы пристрелил индуса здесь и сейчас. Мистер Сингх поднялся по лестнице, зашел в дом и зажег гирлянду: красные и синие, желтые и зеленые огоньки заплясали на экзотическом дереве. Миссис Сингх в розовом сари вышла из дома, и они вдвоем принялись любоваться пальмой.

Даже в этот час виднелись вскопанные участки в саду. Один небольшой, второй побольше. Надо было копать под покровом тьмы, но это значит после полуночи. Огни горели только у дома мистера Сингха, а здесь не было видно даже террасу. В одном из домов горели лампы на фасаде и живой изгороди. Он узнал женщину, вышедшую, чтобы снять одеяло и джинсы с бельевой веревки, — Сью Брунсуик. Сейчас сама мысль о покупке машины казалась полузабытой мечтой, не говоря уже о планах соблазнения ее хозяйки. Даже Нерисса, о которой он с нежностью думал в это время суток, исчезла из его мыслей, как песня в сумерках. Ничто не имело значения: ни работа, ни средства к существованию, ни отсутствие машины, ни любовь. Ничто. Только одно — не дать старухе Чосер позвонить в полицию.

Когда Микс поднялся к себе после разговора, его парализовал страх. Ибупрофен, который он принял в количестве, значительно превышающем рекомендованное, вызвал головокружение и не особенно помог от боли в спине. Он не мог даже налить себе выпить, не мог думать о еде, не мог присесть. Так и стоял, глядя в окно и держась за подоконник. Старуха наверняка вызовет полицию. Микс даже не пытался отговорить ее. Она просто отложила звонок на завтра, поскольку люди ее поколения считают, что не пристало звонить в полицию, вызывать врача или ходить по магазинам в воскресенье. Его бабушка была такой же. Дела надо начинать с понедельника, вот и расскажет им все прямо с утра.

Мерцающих глаз Огго нигде не было видно. Микс, который никогда не задумывался о нем, теперь представил, как здорово быть котом. Бесплатный дом и кормежка, никакой работы да и нужды в ней, никакой бессонницы, день и ночь можно шататься по богатым охотничьим угодьям, если есть желание. Свободный от боли, гибкий и бесстрашный, вольный убивать все, что встает на пути. Правда, никакого секса. Наверняка Отто кастрирован. Но секс — всего лишь помеха. А чего не знаешь, того и не желаешь.

Слегка отвлекшись, Микс отправился в гостиную, где смешал себе любимый коктейль с «Куантро». Нужно было выпить еще пару часов назад. Тогда, может, не было бы так плохо. Коктейль возымел чудодейственный эффект, и показалось, что нет проблемы, которую Микс не решил бы. Надо смотреть вперед, расставить приоритеты. В настоящий момент его приоритет — не дать старухе Чосер вызвать полицию. Возможно, она и не подозревает, какой эффект произведут ее слова. А он знает. Полиция ищет тело Данилы и ее убийцу, там ухватятся за возможность обнаружить сразу и то и другое. И сразу приедут. Ее надо остановить.

Он знал, как заставить женщину замолчать. Один раз уже довелось.

Гвендолин толком не помнила, как выбралась из постели. С трудом проползла несколько шагов по полу. Пальму в саду мистера Сингха усеивали цветные огоньки. Должно быть, ей это кажется. Что-то не так с головой. Добраться до двери, не говоря уже о лестнице, гостиной или кабинете, было невозможно. Она бы вызвала врача или позвонила подругам, но для этого пришлось бы скатиться с лестницы. Но сегодня еще воскресенье, и, как бы она ни злилась на свою давно умершую мать, принцип миссис Чосер не звонить никому, кроме членов семьи, по воскресеньям и после девяти был непоколебим. Так что она, не имея сил умыться или, как говорила мать, «облегчиться», увидела, что дерево все еще мерцает разноцветными звездами, и упала в одежде на кровать. Правда, сумела стащить один ботинок и спихнуть другой.

Гвендолин натянула одеяло здоровой правой рукой. Она догадалась, что с ней произошло. Думала об этом весь последний час. И только сейчас смогла облечь это в слова. С ней случился удар.

Она так шумно рухнула в постель, что Микс вышел на площадку. Что с ней? Может, она всегда так ложится, кто знает. Он раньше не замечал, во сколько она укладывается спать.

Сможет ли он хладнокровно убить ее? С Данилой было по-другому. Данила своими оскорблениями и беспричинными нападками на Нериссу довела его до бесконтрольного гнева. Огни на лужайке погасли, окно Изабеллы перестало светиться вместе с уличным фонарем.

«Когда я останусь здесь один, поменяю все освещение. Чтобы дольше горело. И лампочки поставлю нормальные. Ватт на сто или сто пятьдесят. А не это дерьмо. Это ненадолго, я скоро исчезну».

Микс смотрел на тонкую полоску света, пробивавшуюся из его полуоткрытой входной двери. Потом, когда глаза привыкли к темноте, повернул голову влево. Спиной к Миксу шагал человек, будто только что вышел из ближайшей комнаты. Дойдя до дальней двери, он повернулся, увидел Микса и замер. Отблеск на стеклах очков и крючковатый нос. Призрак слегка пожал плечами, и губы его чуть приоткрылись. Но не издал не звука. Микс зажмурился, а когда открыл глаза, призрак исчез.