Мийол-алхимик - Анатолий Михайлович Нейтак

Кстати об алурине. Её инвертированное исчезновение предоставляло к услугам группы ещё один диапазон чувствительности, а Магические Манипуляции Субстанциями — можно сказать, четвёртый диапазон. Радиусом поменьше, конечно: эксперт — не подмастерье. Но как можно было бы обмануть эту комбинацию, Мийол не представлял.

А ведь Шак помимо прочего навострилась использовать плюсы обострённого обоняния в сочетании с заклинанием-четвёркой. Несколько упрощая, она собирала запахи, концентрировала и вбирала при дыхании. Эффект — ну, примерно как от работы пса-ищейки, только ей не требовалось вставать на четвереньки и утыкаться носом прямо в интересные следы. Покорные её магии молекулы воздуха сами доставляли к живому ольфактометрическому детектору всё, что интересовало алурину… причём с целых областей.

Самая прелесть такого использования Магических Манипуляций Субстанциями состояла в его экономности. Вот разум и восприятие — да, их это грузило, и ещё как. Но траты маны даже на очень активное «нюхачество» в радиусе пятнадцати шагов позволяли использовать его часами.

Это сугубо технически, так сказать. На практике уже через полчаса, если не быстрее, у Шак от обилия запахов начинала трещать голова и наступало своего рода неприятное «опьянение», на избавление от которого следовало тратить около часа восстанавливающей медитации с особой модификацией Усиления лечебного (да, алурина тоже осваивала воинские приёмы: во-первых, не желала отставать от учителя, а во-вторых — очевидно полезно же!).

Ну а Рикс… если отбросить ультимативную Чуткость краткую и недоработанное, по его же признанию, избыточно сложное при его невеликом опыте Ощущение, он оставался Воином пика пятого ранга. Сочетание долгих Усиления и Чуткости с Ускорением придавало его чувствам сверхъестественную остроту. Всем чувствам сразу. И фактически на постоянной основе (хотя часами подряд изображать живой детектор он всё-таки не мог: Воины тоже знают, что такое усталость и нервное истощение, пусть порог утомления у них куда выше, чем у простецов; но полчасика медитации под комбинацией Усилений долгого и лечебного со Смещением прямым — и можно комплексно усиливать свои чувства на протяжении ещё часов двух-трёх).

В общем, спрятаться от полноценной команды из трёх Охотников сразу другой Охотник… мог. Но сугубо на почтительном расстоянии и предприняв серьёзные меры предосторожности. В то, что к их тройке некий ловкач сумеет подкрасться незамеченным ближе, чем на пару десятков шагов, Мийол просто не верил. Даже незаметность внутри своей ауры, в тридцати шести шагах во все стороны, не особо допускал.

Но прочесать территорию всё равно велел. А напарники и не возражали.

Спустя полчаса, когда Шак опять «нанюхалась» до головной боли, а Рикс трижды, в углах условного треугольника вокруг приметной сосны, использовал Чуткость краткую, троица уселась на кошме между скалой и сосной. Не они первые, кстати: трава в том месте несла характерные следы многократных стоянок. Мийол извлёк из пространственного короба старый, ещё из лавки покойного Симтана заимствованный трофей — нагревательный диск, а также воду, продукты и специи. Воин принялся кашеварить. Алурина засела за восстановительную медитацию.

Единственным «обсуждением» обнаруженного стал обмен гримасами. Пока призыватель смотрел на него, Рикс покосился на вершину скалы и вопросительно приподнял левую бровь; в ответ Мийол прикрыл глаза — мол, в курсе, тоже заметил, меры принял.

Время текло, как недозастывшая смола под слабым уклоном. Троица по очереди поела того варева, которое сварганил Воин (вышло у него, по обыкновению, неплохо — хотя и не сказать, чтоб как-то особо здорово; впрочем, атмосфера диколесья способна разжечь аппетит так, как не всякое изысканное блюдо из дорогой крепилки). Шак ела самой последней, потому что предпочла сперва избавиться от неприятных последствий «нюхачества», а поев, сразу же принялась за снаряжение алхимических бомбочек. С разным интересным содержимым, не фокусируясь на одних лишь ядах. Мийол читал пухлый том авантюрно-исторического романа про эру воздушного пиратства (само собой, не забывая «обметать» окрестности чуйкой сигила, сфокусированной в направленный луч).

И только Рикс посматривал по сторонам, бродя вокруг раздвоенной сосны, изображая не деловитость или уверенную беспечность, а неусыпную бдительность часового.

Примерно за сорок минут до назначенного срока он встрепенулся. Правда, заметить это было можно только из-за активации Чуткости краткой.

…которую также заметили.

— Ай-яй. Похоже, меня раскрыли, — весело сказала рыжая и зеленоглазая Охотница, без спешки поднимавшаяся по склону холма, но вышедшая из скрытности. Полный резерв близкого к пику подмастерья, снятый и удерживаемый левой рукой шлем-маска, изображающий не то гневную, не то всё-таки похотливую тускло-багровую рожу. Средний рост — и очень выдающаяся фигура. Пожалуй, этакому богатству даже Урма могла позавидовать.

Мийол узнал её с лёгкостью. Гимеко Веселуха: заместитель Глинорукого, чародей-боевик пятидесяти трёх лет от роду с довольно специфической славой. Достаточно сказать, что в Домах Удовольствий всего Лагора она считалась неугодной персоной второй степени.

То есть пускать-то её всё же пускали, но персонально для неё утраивали ценник.

А для всех её спутников — удваивали.

— Я раскрыл вас, — ответил Рикс. — Всех пятерых.

— Да что ты говоришь? Именно пятерых?

Поднимаясь с кошмы и делая шаг навстречу, Мийол сказал:

— Всего вас семеро… поблизости. На верхушке скалы с самого осветления сидит алурин-невидимка — хотя не скажу, Точильщик это или Мясо. Ещё трое невидимок идут рядом с тобой, а пара оставшихся засела во-о-он там, за кустами… часа два тому назад.

— Я смотрю, ты не такой уж лопушок, мэ? — пуще прежнего разулыбалась Веселуха. — Так и вас ведь побольше, чем трое, нет?

— Конечно, — призыватель кивнул. — Немного побольше. Просто подстраховки ради.

— И насколько побольше?

— Это вы мне скажите. Для подтверждения репутации талантов.

— Ну что, мастер, скажем? — покосилась вправо Гимеко.

Тот, к кому она обратилась, также вышел из невидимости.

Всё ещё Мастер Начал — но сильный, на грани второго ранга. Высокий (на пол-головы выше Мийола), коротко стриженый брюнет с умеренно смуглой кожей, глубоко посаженными глазами, кривоватым — видимо, пару раз сломанным — носом и звездообразным старым шрамом на подбородке слева. Небольшое состояние в артефактах: кираса, наручи, поножи, шлем, причём всё — части единого комплекта с условным шестым уровнем; пара мечей — короткий и длинный, талисман Среднего Отвержения Яда. Возможно, последний прихвачен специально против Шак.

Глинорукий, самолично.

Когда он снял шлем, вежливости ради открывая лицо, и заговорил — оказался обладателем хриплого, грубого баритона, словно не только нос, но и горло некогда повредил:

— Вон там, — указал взмахом левой руки, — лежит в невидимости зверодемон. Младший. Я бы поставил на ласку-переростка. Выше летает кругами пара каких-то хищных птиц. Обе имеют сродство с воздухом, чем и пользуются. Это твои Беркуты-четвёрки… усиленные перед призывом, но всего лишь четвёрки. И это ведь не всё?

— Верно, — снова кивнул призыватель, мягко улыбаясь. — Это ровно половина от невидимок с моей стороны. Остальные держатся подальше. Наблюдают.

— Подстраховка, да?

— Именно.

'Напасть вы можете. Даже успешно… хотя бой будет жарким — против невидимого-то и с неизвестными способностями зверодемона, наверняка снабжённого дополнительными артами.

А вот скрыть факт нападения — извините, без шансов'.

— Точно не лопушок, — оскалилась Веселуха. — Ещё и бесстрашный, мэ?

— Насчёт этого не мне судить.

— Про тебя какие-то странные слухи ходят. Будто на твоём счету больше разумных, чем на моём. Может, это не бесстрашие вовсе, а глупость и наглость, мэ?

— Может, и так, — улыбка стала чуть шире. — Но пока что я никого не атаковал первым без причины… и никому не спустил нападения.

— Последнее — ложь, — констатировал Глинорукий, останавливаясь в пяти шагах.

Мийол поморщился.

— Небольшое преувеличение, — уточнил он. — Был один… клановый Воин, успешно давший мне по лицу кулаком. Но там обстоятельства были таковы, что это не роняло моей чести и даже могло считаться знаком уважения. Искать его позже я мог, но не стал.

— Правда, — кивнул брюнет. — Очень странная, но правда.

Гимеко рассмеялась.

— Удар по лицу для уважения! Я жажду подробностей!

— Что ж, любопытство как мотив мне вполне понятен, — призыватель улыбнулся чуть шире. — Если коротко, дело было так…

И пересказал эпизод с парой эн-Хотайид и Леймаром Остронюхом, старательно опуская имена и любые обстоятельства, способные привязать этот эпизод к конкретным месту и времени.

— Один удар, — заключил Глинорукий по окончании рассказа, — один урок. Но усвоенный крепко. Без подстраховки никуда…

— Верно.

— И чего вам от нас нужно?