Зуб кобры - Сергей Дмитрюк

Включив антигравитатор, я нажал стартовую кнопку. Ракетоплан плавно поднялся над землей, завис на несколько секунд и стремительно ринулся вверх, рассекая темно-синий купол неба.

Быстро и смазанно мелькнули всклокоченные рыжие облака. Экраны и иллюминаторы заволокло белесым туманом — корабль проходил сквозь атмосферу. По корпусу аппарата пробежала мелкая дрожь и заструились змейки голубоватого пламени — это остаточные токи стекали по обшивке корабля. Вибрация нарастала с каждой секундой.

Я дал полный разгон. Клочья тумана на передних экранах разорвались, провалившись вниз, и их место занял сверкающий звездный купол. Бархатная чернота космоса окутала корабль, и только снизу, от планеты, поднималось матовое свечение. Громадный, размытый внутри, тускло-багровый шар ее быстро уменьшался в размерах. А за ним, разбрасывая в пространство огненные струи, пылал алый диск «Ближайшей», но смотреть в ту сторону без опущенного поляризующего фильтра было нельзя.

Я наслаждался полетом, паря среди звезд. В душе появилась и окрепла неопределенная радость, словно от предвкушения долгожданной встречи. Подумалось: «Ну, вот и все! Конец!..»

В этот миг я заметил, как две огненные полосы оторвались от серпика планеты, слились с блеском звезд позади меня. Так стартуют только ракетопланы! По пульсирующему полю радара я понял, что не ошибся: действительно, секунду назад с планеты стартовало два корабля, и теперь они стремительно нагоняли меня.

Выглянув в боковой иллюминатор, я увидел, как у левой части горизонта среди звезд появился большой трехсекционный ракетолет. А где же второй? Я быстро поискал лучом — вот! Он шел прямо надо мной, в какой-то тысяче километров. Поспешно включив защитное поле и дав круговой парализующий луч, я ввел свой аппарат в крутой вираж, пытаясь уйти от погони.

Звезды бешено закружились перед глазами в каком-то сумасшедшем хороводе. Я следил за тем, как постепенно растет нагрузка, напряженно пытаясь поймать далекую желтую звездочку в перекрестье курсового фотоэлемента на дисплее навигационного пульта.

Вдруг все чувства и переживания отошли куда-то на второй план, и тело затопила острая, почти нестерпимая боль, заглушая мысли о спасении и настойчиво добираясь до сознания. Звезды почему-то оказались прямо под ногами, и ощущение не то падения, не то невесомости охватило меня. Небо в одно мгновение словно раскололось надвое и стало ослепительно белым; звезды померкли, исчезли вовсе.

С ужасом я увидел, как впереди возникла и расширилась радужная арка-туннель, медленно выдвигаясь с левой части горизонта. В самом центре и в глубине ее распускал прожекторные секторы света, пылал электросварочной дугой огненный шар.

Животный ужас, охвативший меня, сковал волю; мышцы словно одеревенели, отказываясь слушаться. А таинственный шар тем временем стал почти фиолетовым, затем голубым, и из него вырвались длинные пламенные стрелы, устремляясь в мою сторону. Еще миг — и река огня затопила все вокруг.

Удар! Режущая, рвущая тело боль затопила сознание.

Вспышка памяти: я бегу по склону холма навстречу ветру; внизу — цветущие сады сирени колышут на ветру волны белоснежных гроздей; быстрая река несет к далекому горизонту гребешки расплавленного золота. Рядом со мной бежит девушка с серыми глубокими глазами. Мы смеемся. Нам весело и мы счастливы с ней… Где это было? Когда?..

Удар! Все кружится, смешивается. Таня!.. Я кричу ее имя и не слышу своего голоса. Самой последней искоркой сознания понимаю, что моя голова в гермошлеме легко, словно мыльный пузырь, лопается и разлетается в разные стороны, навстречу кружащимся звездам.

Красная тьма…

… Из тьмы медленно, как фотография в растворе, появилось круглое лицо с внимательно расширенными зелеными глазами.

Я встретился взглядом с незнакомым человеком, понял вопрос его зеленых глаз: «Ну, как ты?»

«Ничего, — ответил я немо. — Вроде жив…»

Лицо так же медленно удалилось. Только теперь я заметил, что лежу на широком белом ложе, опутанный паутиной тонких проводов. Надо мной, за прозрачным куполом стеклянного потолка, холодное сероватое небо, подернутое пеленой вспененных облаков. Сквозь облака просвечивает необычно белое солнце, висящее над самой головой. Другое солнце — желтое и далекое — стоит низко над горизонтом, раскрытым простору аметистового океана. Прямо от скалистого берега, взбираясь по пологому, чугунно-серому склону плоской горы, начинается роща низкорослых, раскидистых сосен, шелестящих на порывистом ветру бронзовой хвоей.

По чуть уловимой свежести и ясности красок можно было понять, что сейчас утро.

— Где я? — Я почти не слышал собственного голоса.

Вновь появились внимательные зеленые глаза.

— Успокойся. Ты на Земле, в Антарктическом санатории восстановительной хирургии и ревитации. Над тобой пришлось здорово потрудиться, но все уже позади… Тебя подобрали патрульные три месяца назад, но об этом потом, хотя нам тоже не терпится. Здесь твои друзья и жена. Скоро ты их увидишь, а пока тебе необходим отдых, чтобы восстановить силы. Спи! Все пройдет и забудется. Теперь ты среди своих и твоя жизнь вне опасности…

Я закрыл глаза. На голове, в области правого виска, что-то саднило и зудело — что-то заживало там.

Жив! Неужели действительно жив, и на Земле? Или это еще бред?..

Я прислушался. Нет. За окном тихо шумят сосны, поют птицы. Теплые солнечные лучи приятно щекочут кожу на лице, и где-то, совсем рядом, глухо рокочет море. Значит, все это не сон. И даже два солнца на небе — творение человеческих рук, созданное три века назад, чтобы растопить антарктические льды и улучшить климат на планете.

Я дома! Все позади. Остался только этот успокаивающий шум соснового бора, плеск волн могучего океана, и покой…

Апрель — сентябрь, 1985.

Переработано и дополнено — 1998.