Тринадцатый пророк - Елена Гайворонская

Но я отшатнулся. Я, конечно, человек современный, переживший сексуальную революцию, но как-то не привык, когда у меня за спиной стоят и указывают, что делать.

Кажется, он меня понял. Усмехнулся.

– Не волнуйся. Я не стану вам мешать. Она будет ждать тебя там, где скажешь. Как говорят у вас, в продвинутом двадцатом веке, всё ограничивается лишь твоими фантазиями. Будет то домик в Альпах, берег Атлантики или сеновал в деревне Кукуево.

Я снова заглянул в бессмысленные глаза женщины, медленно снял её ладони со своих плеч. Она не шелохнулась. Ничего не спросила, не ответила. Продолжала стоять и улыбаться кукольно, отрешённо.

– Она выглядит как обкуренная или зомби. Такая мне не нужна. Я нормальный парень, не урод, не импотент, и вполне могу иметь женщину, которая захочет меня сама, без привлечения магии и чародейства.

– Какой разборчивый, – недовольно сказал странный незнакомец, и в его дружеской улыбке промелькнуло что-то презрительно-зловещее. – Дело твоё.

Я оглянулся. Магдалин уже не было, только голубоватая дымка рассеивалась на месте, где она только что стояла.

– Слушайте, господин Копперфильд, хватит фокусов. Поищите кого-нибудь другого, о кей? Не подскажете, как выбраться к реке?

– Туда, – взмахнул он перстнем.

Я сделал шаг в указанном направлении и обомлел.

Передо мной на расстоянии нескольких шагов находился наш дом. Бревенчатый дом моего детства. С зелёным забором, из-за которого лукаво выглядывали пушистые солнечные головки золотых шаров. С кряжистыми яблонями и увитой плющом беседкой, сколоченной отцом. С резными ставенками – работой деда – и накрахмаленными занавесками на искрящихся светом окошках. С трёхцветным котом Тимофеем, лениво вылизывавшим на крыльце лощёную шерсть. С беззаботно приоткрытой дверью, из которой тянуло сладким запахом домашних пирогов и доносились заливистый детский смех и добродушное бабушкино ворчание:

– Саша, перестань есть тесто. Живот заболит. Ну что ты, как маленький, в самом деле…

Всё перевернулось у меня внутри. Из груди вырвался сдавленный крик. Я рванулся вперёд, навстречу невозможному. Споткнулся, едва не упал, удержался на ногах. И ткнулся в чёрного человека, который улыбался, на сей раз довольно, и глаза его излучали удовлетворённое красноватое сияние. Я сделал неуклюжую попытку обойти его сбоку, но ничего не получилось. Странный незнакомец будто перемещался по воздуху, всякий раз оказываясь на моём пути. Я оттолкнул его, но обнаружил, что каждая моя попытка не сокращает, а увеличивает расстояние от меня до крыльца.

– Н-ну– с, молодой человек, – сказал искуситель, радостно потирая ладони, – кажется, мы пришли к консенсусу. Я даю вам то, что вы хотите, а вы, взамен, помогаете мне. Идёт?

– Что я должен сделать? – прошептал я, дрожа от нетерпения.

– Пойти, куда я скажу, написать, что скажу, и проводить нужных людей на место этих ваших глупых сборищ. Поверьте, этим вы окажете огромную услугу всему человечеству.

Я вдруг почувствовал, как земля начинает медленное вращательное движение у меня под ногами.

– Я должен донести на Равви?!

– Я же тебе уже всё объяснил. – Мой собеседник недовольно покривился, словно поражаясь непроходимой тупости. – Это всего лишь игра. Возможно, жестокая, но необходимая. Как порка нашкодившего школьника. Чтобы не лез туда, куда ему не положено.

– Но… – Ко мне постепенно возвращался голос. – Почему я?

– А почему нет? – Он нетерпеливо взмахнул перстнем. – Ты, или кто другой? Какая разница? Считай, что тебе крупно подфартило. Вытянул счастливый билет – один из ста пятидесяти миллиардов. Ты сможешь спасти близких, прожить двести лет, неслыханно разбогатеть – и вообще сделать всё, что захочешь. О чём ещё можно мечтать? Любой вцепится в такое предложение не только обеими руками, но ещё ногами и зубами.

– А как же история… – пробормотал я.

– История? – Сухощавое лицо исказила презрительная кривая ухмылка, сделавшая его особенно неприятным. – А кто её пишет? Ничтожные существа, вроде этого вашего графомана? Да он и собственное имя путает. Неужели ты думаешь, что через тысячи лет кого-то будет интересовать, как всё было на самом деле? Останется только имя. Бессмысленный набор звуков. Иуда… Кто за ним скрывался? Какой жалкий мешок давно истлевших, рассыпавшихся в прах костей. Кому до этого дело? Людям нужны сказки. Мифы. Деньги. Жратва. Секс. Власть. Зрелища. И немножко веры, чтобы не было совсем уж страшно умирать. Ты же не думаешь всерьёз, что им нужен некий Равви с его абсурдными байками о всеобщей любви? Просто смешно! История… Напряги мозги и вспомни, кого по старой доброй легенде предпочли добрые люди отправить на крест, а кого отпустить? Ведь у них был выбор – из трёх человек. Они освободили вора и солдата – воина, убийцу… Вот какая философия им была нужна – вечного боя. Сколько войн провело человечество за две тысячи лет? А сколько войн провёл каждый из вас на протяжении своей жизни? Своих собственных, личных войн – с родителями, братьями и сёстрами, мужьями и жёнами, соседями, коллегами по работе, случайными прохожими? И это был ваш выбор. Сознательный выбор. Сколько в нём было любви, добра? Ноль целых, одна десятая? Или одна сотая? Ты, парень третьего тысячелетия, как никто другой должен это знать. Иначе ты был бы не здесь, а в гостиничном номере, в объятиях своей подружки, принимая за любовь обыкновенное стремление к спариванию. Ладно, довольно болтовни, – он досадливо поморщился, явно пресытившись моим обществом, и повелительно взмахнул перстнем. – Пошли.

Я стоял, как вкопанный. И не только потому, что испугался этого человека, сумевшего проникнуть в самые глубокие тайники моего сознания, вскрыть чёрный ящик под грифом: «Совершенно секретно», бесцеремонно вытащить наружу то, что я пытался спрятать подчас от себя самого: глупые мечты, сомнения, страхи, иллюзии, – и трясти этим, как грязным бельём… Да, мне было страшно. Но другое чувство охватило меня, вытесняя все прочие, полуденным зноем растапливая лёд, образовавшийся вокруг, – стыд. Никогда я не ощущал себя таким ничтожеством, куском дерьма, потому что несколько мгновений, но я был готов на самый омерзительный поступок в мире – предательство. И в тот момент, когда он вновь устремил на меня свой леденящий взгляд, я окончательно осознал, что не могу получить того, чего желал больше всего на свете, потому что не смогу забыть ни на один миг, какой ценой я это оплатил.

Слёзы стояли у меня в глазах, застилая счастливый мираж. Но я и не хотел больше смотреть на него.

«В одну реку нельзя войти дважды. Никогда.»

– Пошли, – с нажимом выговорил искуситель, и полы его плаща растопырились, как гигантские чёрные крылья, застилающие глазастое небо.