Денис Котик и Замок Хитрецов - Александр Зорич

– "Труден путь любви, и дракон мой ждет", – процитировал Антон. – Так что и здесь не все слава Богу... С этой девой, наверно, тоже хлопот не оберешься. Да и дракона победить охота.

– Он же все-таки – рыцарь, – поддержал Максим.

– Да, выбор аж тройной, да только не один особо не подходит, – кивнул Антон. – И что они означают на самом деле – для Магисториума? Что в этих вариантах зашифровано?

– А что, если весь этот сон... эта баллада – дана нам только ради последних строчек? – в свою очередь предположил Денис. Он призадумался на минутку, морща лоб и шевеля губами. А потом прочитал:

– Потерявши все – меч, коня, любовь, каждый дальше решает сам:

Лезть как прежде – ввысь, воротиться вниз или – каяться небесам.

– Ух ты! Здорово! – воскликнул Макс. – Очень похоже на правду, Денька. И красиво вырисовывается – как знатоки говорят в программе "Что? Где? Когда?"

– Значит, нам просто надо решить самим, – размышлял Денис. – Попробовать вскрыть это крысиное гнездо в Магисториуме. Ждать опасности от гостей Академии в нашем собственном Лицее...

– Или просто ждать. Развития ситуации, – солидно сказал Максим. – И ничего не предпринимать лишнего. Чтобы не напортачить случайно.

– Записываю, – сообщил Антон. И быстро зафиксировал на бумаги всех варианты, которые только что прозвучали, в виде таблицы. Смотрелось весьма наглядно.

– Нормалек! – потирая руки, живо сказал Максим. – Ну, что, с этим сном пока закончим? Тогда пошли дальше.

Каждый вновь уселся в кресло, прикрыл глаза и вызвал в памяти сон, который магия Риффеншталь послала Максиму.

"Все-таки что-то здесь есть другое... в этой балладе..." – подумалось Денису. – "Причем здесь я и... дева какая-то? Драконы еще... Не про меня эта песня, точно не про меня. Я в этом сне больше подхожу, пожалуй, на роль того собеседника. "Доброго старого друга", которому рыцарь рассказывает о своих бедах. А кто же тогда – рыцарь? И почему он спрашивает именно меня, какой ему сделать выбор? Кто я ему такой, а?"

В ту же минуту Макс сердито толкнул его в плечо и строго прошипел:

– Денька, не витай в облаках и давай не отвлекайся! Теперь начинаем вспоминать про знаки и палочки. И про древних римлян!

И Денис послушно погрузился в воспоминания о следующем сне. Сон Антона был интересным и загадочным. Это была Целая История. Денис ей даже название придумал.

НОЛЬ БЕЗ ПАЛОЧКИ

Решетка с лязгом захлопнулась.

Легионер кинул опасливый взгляд на пятерых изгоев, сгрудившихся возле костра, и зашагал к теплой землянке. Теперь, когда было надежно закрыто крохотное окошко для еды, остров на всю ночь окружала сплошная стена железных прутьев. Они потрескивали и искрились во тьме от переизбытка наложенных заклятий.

Четверо проводили стражника затравленными взглядами и с надеждой обернулись к пятому. Впрочем, здесь, на острове, у костра он был явно Первым. И самым старым.

Мы не можем больше ждать, – вздохнул Второй. – Минувшей ночью убита Шестая. Если убийца поднял руку даже на женщину, ждущую ребенка, никому из нас не будет пощады.

– А почему ты не думаешь, что это легионеры? – тихо прошептала его подруга, по имени Третья.

– Исключено, – сухо заметил Четвертый. – Стражники больше не заходят в наши Клетки.

Клетками они называли всю замкнутую часть острова, на котором их заточили. Уже третью неделю их охранял взвод легионеров из метрополии. Скорее всего, из секретной службы самого императора, а там никто не был из робкого десятка.

Они боятся нас, – горько усмехнулась Пятая. – Мы для легионеров просто чудовища. Мутанты.

Четвертый покачал головой и обнял ее плечи. Огонь только разгорался, и все четверо зябко поеживались в волглой ночной стыни.

– Мы не чудовища! – прошептала Третья, чувствуя, как на ее глаза наворачиваются горькие слезы.

– Но мы станем ими, если будем и впредь убивать друг друга... – твердо сказал Второй. – Пятая права, нас уже боятся даже охранники. Как диких зверей.

В костре громко треснула ветка, подняв сноп искр, осветивших на миг усталые, отчаявшиеся лица. Некоторые вздрогнули и попятились от огня.

– Помоги нам, Первый, – воскликнул Второй, протягивая руки к старику. – Нужно положить конец этому сумасшествию. Мало того, что римляне нас держат в заточении, так мы еще и сами себя убиваем. Нам всем очень страшно.

– И мне, – кивнул Первый. – Но, по-моему, и убийце – тоже.

Удивленное, недоверчивое молчание было ему ответом.

– Вспомните, как убили всех четверых, – пояснил старик. – Каждого по-разному. Убийца еще ни разу не повторился.

– Это было ужасно, – всхлипнула Третья.

– И с каждым разом – все ужасней, – подтвердил Первый. – Девятого он просто задушил. Восьмую подкараулил и убил из засады. Седьмому сломил позвоночник и переломал все кости. А Шестой...

Третья издала испуганное восклицание: жуткая картина все еще стояла перед ее глазами.

– Одним словом, думаю, убийца чего-то хочет, – пробормотал старик Первый. – И потому ищет то, что ему нужно. Возможно, у него на этом острове есть еще и какой-то свой, собственный страх. Он тоже боится. И этот страх неудержимо толкает убийцу на поиски средства спасения. Как знать, может быть, убийце-то как раз и страшнее всех.

Он медленно обвел строгим взором четверых, сжавшихся комочками у огня.

– Знаю, что всех вас тревожит больше всего. Каждый постоянно видит убийцу в своем соседе, верно?

– А разве не так? – горько спросила Пятая. – Ведь кроме нас самих в Клетках никого нет.

– Нет, не так, – ответил старик. – Уже седьмую ночь я слежу за вами. Сначала за одной парой, а потом – за другой.

Все четверо смущенно потупились. Третья зарделась болезненным, лихорадочным румянцем. И только Второй упрямо тряхнул кудрями.

– Но кто тогда убивает по ночам, если стражники нас боятся, и мы под твоим наблюдением? Остров же необитаем!

– Возможно, так было прежде, – кивнул Первый. – Но теперь все изменилось.

– Неужто кто-то приплыл на остров и пробрался сквозь решетки? – в сомнении покачал головой Четвертый.

– Это исключено, – отрезал Второй. – Заклятья не пропустят без разрешения даже мухи.

– И за что эти римляне нас так ненавидят... – прошептала Третья.

– Они просто боятся нас, – пожал плечами Четвертый. – Поэтому и прячут тут от всего остального мира.

– От своего мира, – поправил Первый. – Кроме метрополии на свете должны быть и другие миры.

– А мы – оттуда? – с испугом и надеждой пролепетала Третья.

– Я не знаю, – сказал старик. – Иначе прояснилось бы многое.

– Кто же все-таки нас убивает каждую ночь? – взгляд Второй был мрачен и угрюм.

– Кто-то другой, – сурово ответил Первый. – И он на острове. Думаю, перед тем, как привезти нас сюда, остров прочесали вдоль и поперек. И только после установили Решетки Заклятий. Поэтому, скорее всего, он появился здесь вместе с нами.

– Кто это знает? – испуганно пролепетали женщины.

– Может быть, наши тюремщики... – пожал плечами старик.

– Я хочу говорить с центурионом.

Первый один стоял у решетки, в опасной близости с узлом пересечения стальных прутьев. От узла отчетливо тянуло холодком заклятий.

– А, может, к тебе доставить самого императора? – с сомнением фыркнул стражник, буравя старика острыми и злыми глазами хорька.

– Скоро нас всех перебьют, – сухо сказал старик. – Центуриона за это метрополия по голове не погладит. Иначе, зачем нас было везти сюда? Прикончили бы еще на корабле и сбросили в море.

Легионер с минуту размышлял, после чего равнодушно сплюнул Первому прямо под ноги и побрел к шатру.

Центурион, как ни странно, не заставил себя ждать.

– Ты – самый первый? – спокойно спросил он, снимая золоченый шлем с развевающимся черным султаном.

– Просто Первый, – ответил старик. Он никак не мог определить возраст центуриона – в тайных службах любой страны полно таких вот моложавых, скуластых и неприметных. – Но еще есть и Пятая. С ней вы тоже можете говорить, в том случае, если со мной что-нибудь случится. Она понимает ваш язык.

– Чего тебе от меня надо, мутант? – беззлобно проговорил центурион.

– Наших людей убивают, – ответил старик. – Думаю, это не нужно ни нам, ни тебе.

– Если вы надумаете перебить друг друга до последнего, я возражать не стану, – хмыкнул центурион. – Чем меньше чудовищ на свете, тем больше порядка.

– Когда он перебьет всех нас, примется за твоих людей, – холодно проговорил старик. – Ты ведь давно догадался, что убийца – не из нас пятерых? Тогда мне нужно тебя спросить.

Центурион выдержал паузу, задумчиво поглядывая то на Первого, то на прутья решеток, то на далекий залив, искрящийся под холодным осенним солнцем.

– Хорошо, говори, – наконец разрешил он.