Бесконечная шайка - Иоанна Хмелевская

— А у этого Козловского были дети, не помнишь?

Бартек задумался.

— Кажется, была у него жена и двое детей. И теперь, когда я могу спокойно все припомнить, сдается мне, что не Мундя был главарем, а тот Фредя. Но это лишь мои домыслы, уверенности нет. Неприятный был тип, не любил я его.

Бартек предложил мне остановиться у него, я поблагодарила и отказалась. Меня ждали у Тересы, да и вообще через две недели я собиралась возвращаться в Польшу. Он не стал настаивать и пообещал позвонить, если еще что припомнит.

А потом сел за пианино и стал играть. Играл для меня, как это делал много лет назад. Снова слышала я знакомые мелодии, снова была пятнадцатилетней девчонкой на тощих ножках, с косичками, закрученными вокруг головы. А за пианино сидел веснушчатый влюбленный мальчишка. В бархатном небе над заливом Святого Лаврентия горели и переливались звезды, и у меня сжалось сердце, когда я подумала о том, что этот мальчишка навсегда останется здесь...

— Твой? — спросила я Алицию, поставив соусник перед ней на стол.

— Не может быть! — воскликнула Алиция, схватив в руки обретенную фамильную реликвию и с недоверием ее разглядывая. — С ума сойти! Мой, точно. Откуда он у тебя? То есть не мой, а моей тетки. Откуда?!

— От вора. Очень просил извинить его. Поставив на стол драгоценный антикварный предмет, Алиция с недоумением взглянула на меня.

— Ты шутишь? Мундя просил извинить?

— При чем тут Мундя, Мундю я и в глаза не видела, а очень жаль. Его сообщник, которым оказался мой давний поклонник. Представь, я некоторым образом оказалась причастной к похищению ваших фамильных ценностей.

Алиция потребовала разъяснений, и я рассказала ей обо всем приключившемся со мной в Канаде. И о Финетке, и о подозрениях относительно Гати, и о несчастном Михалеке. Последний произвел впечатление, хотя, может быть, не такое сильное, как соусник.

— Жаль, что шлепнули не Мундю, — задумчиво протянула Алиция. — Михалека мне даже немного жаль. А ты уверена, что шлепнули?

— Уверена.

— Но ведь свидетели уверяют, что он сам прыгал, прыгал и допрыгался.

— Кто уверяет? Финетка? Так ведь ей ничего не стоит показать под присягой, что сам допрыгался, даже если бы она стала свидетельницей, как тому перерезали горло. Ты что, Финетку не знаешь?

— А почему его прикончили?

— Боюсь, из-за меня. Разглядели рекламу вместо карты, в шайке возникли трения, вот его и заподозрили в каких-то махинациях со скорняком.

— Тогда уж скорее заподозрили бы Финетку.

— Могли и заподозрить, но ни один мужик не поднимет на нее руку. Разве что поручили бы прикончить ее бабе, любая баба с наслаждением бы ее пришила.

— Она и в самом деле ничуть не изменилась за эти годы?

— Нет, изменилась, стала еще краше. Пробормотав что-то нечленораздельное, Алиция принялась снова рассматривать свою обретенную собственность. Я сообщила, что намерена немедленно съездить в Мальмо без шведской визы. Алиция пожала плечами — подумаешь, большое дело, туда все ездят без визы.

— Пожалуй, и я с тобой отправлюсь, куплю что-нибудь. А зачем тебе туда? Насколько я понимаю, у тебя уже все в наличии: оба снимка, пусть даже и разного формата. Отдай кому положено или спрячь...

— ...и дожидайся, когда и тебя пришьют? — подхватила я.

Перестав любоваться соусником, Алиция с тревогой взглянула на меня.

— Ты думаешь, это так опасно?

— Еще бы, до сих пор убивали всякого, так или иначе причастного к этим маленьким финтифлюш-кам. Не хочу быть следующей на очереди.

— Тогда отдай этому, как его, Матеушу.

— Он до сих пор пребывает в Испании.

— Тогда в соответствующий отдел министерства культуры, тем, кто по долгу службы занимается охраной народного достояния.

— Ну уж нет, слишком дорого они мне достались, а многое говорит о том, что кто-то из министерских компетентных сотрудников связан со всеми этими бесконечными шайками.

— Ты не преувеличиваешь?

— Даже если допустить, что преувеличиваю, обращение в министерство привлечет внимание к проблеме, дело получит широкую огласку, а каждая огласка опасна. Узнает шайка о том, что в одном из министерских сейфов хранятся драгоценные карты, и сделает все, чтобы их раздобыть. И раздобудут, не сомневайся! Пока наши чиновники станут согласовывать, организовывать, выяснять и утрясать, те давно все приберут к рукам. А я хочу, чтобы прибрало мое несчастное, глупое отечество. Скажешь, и я глупая? Пусть так, но пока могу, сделаю все, чтобы никакая посторонняя сила не помешала моей стране действовать с умом и добиться цели.

— С чего вдруг тебе в голову такие мысли пришли?

— Ты живешь за границей, а я каждый день слышу по радио, в газетах читаю о том, что такой-то министр попался на взятке, что Сейм не может нормально работать, так как депутаты сплошь коррумпированы, что вся промышленность в стране парализована, а всему виной некие посторонние силы. У нас ведь во всем винят посторонние силы.

— Ладно, дело твое. А в Мальмо поедем вместе. В Мальмо проживала Беата.

После Канады и перед приездом в Данию к Алиции я успела побывать в Варшаве. У меня уже стало привычкой заниматься увеличением фотоснимков, вот и теперь сразу же в день приезда я посетила фотоателье. Через три дня могла даже без лупы разглядеть черный узор, которым Финет-ка заменила негатив моего зуба.

Трудно было назвать этот снимок шедевром фотографического искусства. То ли при съемке сделали не ту выдержку, то ли вообще освещение было неважное. На снимке среди голых кустов, увядших листьев и засохшей травы виднелась крышка люка контрольного колодца. На крышке сидел Пшемыслав. Был он немного моложе того Пшемыслава, которого я знала, и сидел боком, но он, без всякого сомнения: характерная посадка головы, линия волос, очертание плеч.

Теперь Финетка идеально вписалась в пустующее место моих умозаключений. Сомнений не осталось, это она была той красоткой, которую Пшемыслав выудил из сточной канавы и в свои целях запускал к иностранцам и уголовникам. А рыжего немца рядом с ней я видела собственными глазами. Помню, в те годы как-то на улице еще издали обратила внимание на полыхающую в солнечных лучах шевелюру, только потом разглядела рядом с ним Финетку. Тогда еще много болтали о немце, с которым связалась эта б... Тот самый адъютант? Пшемыслав работал в министерстве культуры... Беата! Мне нужна была Беата!

Прибыв в Мальмо, я оставила Алицию в городе, а сама отправилась к Беате. Кучу фотографий из сумки пришлось вывалить на ее тахту, так как единственный стол в ее мастерской был занят красками, кистями и т. п. Очень обрадованная моим неожиданным появлением, Беата оторвалась от работы над абстрактным полотном под названием «Выход из мрака» (мне казалось, правильнее было бы назвать его «Пожар в порту») и держа в одной руке кисть, принялась просматривать фотографии.

— Погляди, не увидишь ли кого знакомого, — потребовала я. — А потом будешь думать и вспоминать, где и когда видела. Я же пока приготовлю чай, ладно?

— Чашки в том шкафчике, — указала кистью Беата. — И все прочее, сама видишь, больше держать хозяйство негде.

И в самом деле, большое помещение, в котором жила и работала Беата, было сплошь заставлено подрамниками, просто рамами, загрунтованными полотнами и начатыми картинами. Готовых не было, по словам хозяйки мастерской, они закупались на корню. Мольберты, краски, тюбики и бутылочки, горшки с кистями совершенно заполонили мастерскую, не оставляя места для личной жизни хозяйки. Личная жизнь ограничивалась уже упомянутым шкафчиком, небольшим комодом, тахтой и электрическим чайником. И похоже, такое положение вещей полностью устраивало хозяйку, ибо вид у нее был цветущий.

Я уже расставляла на столе чашки с горячим чаем, немного потеснив кисти и краски, когда Беата замерла, внимательно вглядываясь в одну из фотографий. Я подошла к ней. Нет, это не была фотография с Пшемыславом. Внимание Беаты привлекло крыльцо в доме Фреди с исчезающей в дверях ногой. Молча вынув из сумки лупу, я протянула ее Беате.

— Так и есть, — сказала та, как следует изучив ботинок, предусмотрительно увеличенный мною. — Ботинок Пшемыслава, точно, он. Эти ботинки мы покупали в Праге вместе, он долго выбирал и примерял, я хорошо запомнила. Теперь ты можешь рассказать, что все это значит?

Как в двух словах объяснишь человеку — это значит, что подтвердились мои предположения. Пшемыслав бывал у Фреди, по своему обыкновению скрыто и незаметно, не случайно Дарек никак не мог поймать его в свой объектив. Взяв с Беаты слово, что будет нема как рыба, я коротко ознакомила ее с историей моих поисков.

— Что ж, очень может быть... — задумалась Беата. Я возразила:

— Насколько мне известно, Пшемыслава не очень волновали деньги. Или я ошибаюсь? Тогда зачем он связался с шайкой грабителей?