Революция и семья Романовых - Иоффе Генрих Зиновьевич

Между тем тайная заговорщическая работа монархистов продолжалась. Постепенно в нее стали втягиваться офицеры, ранее служившие в «собственных полках их величеств» или лечившиеся в роскошных царскосельских госпиталях (их тут было более 60), патронировавшихся императрицей, ее дочерьми и другими аристократками. Было вполне естественным, что они «зацепились» прежде всего, за проживавшую теперь на даче в Финляндии Л. Ден, являвшуюся, как мы знаем, доверенной подругой императрицы.

Проторили сюда тропинку и члены бывших монархических организаций, разгромленных Февральской революцией, в том числе Н. Марков-2-й. Надменное, круглое лицо, торчком стоявшие усы, черные кудрявые волосы придавали Маркову-2-му некоторое сходство с Петром I. Наглый и прямолинейный, но не лишенный своеобразного ораторского искусства, Марков-2-й уверовал в то, что именно он является той личностью, которая призвана восстановить в России монархию.

К концу июня 1917 г. Марков-2-й под именем «тетушки Иветты» наладил через Л. Ден контакт с Николаем Романовым. По рассказу самого Маркова-2-го, в коробку папирос, переданную в Александровский дворец, была вложена папироса со спрятанной под табак запиской. «Мы, – писал Марков-2-й, – спрашивали государя, разрешит ли он начать дело восстановления империи. Если разрешает, пусть благословит дело святой иконой. В ответ была прислана икона святого Николая Мирликийского Чудотворца с инициалами государя и государыни»[342].

Мы не знаем точно от имени кого Марков-2-й обращался к Николаю за «благословением». Лишь в мемуарах бывшего корнета Крымского конного полка (его «шефом» была императрица Александра Федоровна) Сергея Маркова (однофамильца Маркова-2-го) содержатся некоторые сведения о «марковской организации», к сожалению неподдающиеся проверке. Но то, что оба Маркова летом 1917 г. были тесно связаны, подтверждает их острая полемика (порой переходившая в перебранку) уже в годы эмиграции. Один Марков обвинял другого в том, что именно он помешал делу освобождения Романовых летом 1917 г. и позднее. С. Марков («Марков-маленький», как звала его Александра Федоровна) уверял, что только пассивность Маркова-2-го и его организации обрекала на неудачу дело «спасения Романовых»[343]. Марков-2-й клеймил своего младшего однофамильца как авантюриста, способного только погубить «дело», требовавшее терпения и подготовки[344].

По рассказу С. Маркова, основную часть строго законспирированной организации Маркова-2-го составлял военный отдел, занимавшийся вербовкой офицеров. Конечная цель организации, если верить С. Маркову, заключалась в освобождении Романовых и восстановлении на престоле либо Николая II, либо (в случае его отказа) его сына Алексея[345]. Но прикрывалась эта организация участием в уже известных нам легальных «Республиканском центре» и связанных с ним военных организациях («Военная лига» и др.). К «Республиканскому центру», по указанию Маркова-2-го, «приписался» и С. Марков. По его словам, один из руководителей «центра» при знакомстве с ним ободряюще сказал: «Подождите, корнет, скоро и на нашей улице будет праздник, скоро, скоро запоем мы «Боже, царя храни»»[346]. Пока, однако, монархическое знамя держалось зачехленным: организация Маркова-2-го шла пока «в ногу» с «Республиканским центром», но на попытку освобождения Романовых из Александровского дворца ее авантюризма, вероятно, хватило бы. Воспитатель наследника П. Жильяр, находившийся с Романовыми в Царском Селе, впоследствии сетовал: «Мы были всего только в нескольких часах езды от финляндской границы, и Петроград был единственным серьезным препятствием, а потому казалось, что, действуя решительно и тайно, можно было бы без большого труда достичь одного из финляндских портов и вывезти затем царскую семью за границу»[347].

Так или иначе, но Романовы, по-видимому, были осведомлены о каких-то замыслах заговорщиков. В дневнике Е. А. Нарышкиной имеется следующая запись от 4 (17) июля: «Только что ушла княгиня Палей (жена великого князя Павла Александровича. – Г.И.). Сообщила по секрету, что партия молодых офицеров составила безумный проект: увезти их (царскую семью. – Г.И.) ночью на автомобиле в один из портов, где их будет ждать английский пароход… Нахожусь в несказанной тревоге»[348].

Не отголосок ли это заговорщических планов «Маркова-маленького», возможно решившегося действовать самостоятельно, так как по эмигрантскому утверждению Маркова-2-го до сентября 1917 г. он лично не ставил вопроса «о насильственном освобождении» царя и его семьи?

Тем временем по распоряжению Чрезвычайной следственной комиссии на поруки была освобождена А. А. Вырубова. В эмигрантской, да и в современной буржуазной литературе она нередко изображается наивной, даже слегка глуповатой женщиной, далекой от политики и политических интриг[349]. Такой она, между прочим, представилась и некоторым членам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, которым давала показания в мае 1917 г. Следователь комиссии А. Ф. Руднев, познакомившись с Вырубовой, назвал ее «простодушной и болтливой»[350]. Но по некоторым данным подследственная Вырубова умело вела свою роль, добиваясь освобождения из крепости.

Близко знавший придворную жизнь В. И. Гурко считал Вырубову весьма хитрой, изворотливой, хорошо понимавшей «особенности характера государыни» и научившейся в «совершенстве приемам воздействия на нее». По убеждению Гурко, без Вырубовой Распутин, «не взирая на все свое влияние, достичь ничего не мог»[351]. Начальник дворцовой охраны генерал А. И. Спиридович пишет, что для того, чтобы в течение 12 лет удержаться в царском фаворе, как это сумела Вырубова, «надо было иметь что-либо в голове». Спиридович считает, что за Вырубовой стоял ее отец, бывший главноуправляющий собственной канцелярии царя, «мудрый и умный Танеев». С его помощью она «втянулась в политическую интригу, показала вкус к ней»[352].

До революции «маленький Анин домик» в Царском Селе фактически был секретным политическим салоном, где обсуждались и некоторые вопросы государственного значения. Сюда для встречи с Александрой Федоровной и Николаем иногда приезжал Распутин (во дворце его старались не принимать, дабы его фамилия не была занесена в камер-фурьерский журнал). Здесь часто бывал министр внутренних дел А. Д. Протопопов, приставивший к Вырубовой своего осведомителя – сестру милосердия одного из царскосельских госпиталей Воскобойникову. Комнаты Вырубовой, пишет А. И. Спиридович, были «единственным местом, где их величества, не считая официальных приемов, соприкасались с внешним миром…»[353]

После освобождения Вырубовой из Петропавловской крепости (в июне 1917 г.) и появления ее в Петрограде именно к ней потянулись монархические осколки. Когда в начале августа (в это время семейство Романовых уже находилось в Тобольске) Сергей Марков посетил квартиру Вырубовой, то здесь, по его словам, он «застал целое общество, в большинстве мужчин, среди которых преобладал военный элемент»[354]. Был здесь кое-кто и из промышленных воротил. Так, например, в числе присутствовавших С. Марков называл «нефтяного короля» Манташева. В руки Вырубовой стали стекаться изрядные денежные суммы, предназначенные якобы для оказания помощи царской семье, причем большинство жертвователей по понятным причинам старались остаться анонимными.