Бунт - О. Шеремет

— Какой камень… А! — Мертель чересчур углубился в свои мысли. — Глаз, что ли? Эй, ты что делаешь?

Воин с беспокойством наблюдал, как Бинри, начертив на стене несколько линий, брызнул на них зельем из темного флакона. Закрутился песчаный вихрь, и по углам комнаты расползлась мерцающая синяя дымка.

— Безъязыкий, — пояснил желтоглазый. — Что, впервые видишь?

— Ну… именно в такой форме…

Очень не хотелось признаваться, но, к чести мага, тот издеваться не стал. Бинри вздохнул и сел на узкую койку.

— Понятно. Ты кем вообще был, до того, как к мятежникам попал?

В его голосе не слышалось насмешки, поэтому напарник рискнул признаться, что служил воином в патруле, да только и повоевать ему толком не удалось — как раз одну луну, до достопамятного происшествия с иллитидами.

— И все? Значит, наемником никогда не был, про заалы не слыхал…

— А ты-то и был, и слыхал, да? Умник выискался, — огрызнулся Мертель, но скорее для порядка.

Напарник, не слишком разговорчивый, когда дело касалось его биографии, передернул плечами.

— Слушай. Вкратце: передача ключей наемникам — гарантия, правда, только в случае действительно серьезных дел. Нас не обманут, потому что тогда мы сможем передать ключи кому угодно, а мы выполним свою часть уговора просто потому, что проще получить плату, чем организовывать нападение на поместье.

Бинри прищурился, глядя на синюю дымку, удовлетворенно кивнул — все-таки демонология не была его сильной стороной, и демоны подчинялись магу не вполне охотно.

— Заал. Как тебе известно… наверное… ламии некогда были развитой цивилизацией — говорят, достигли более высокого уровня, чем мы сейчас. Но их сгубили междоусобные воины и эксперименты с технологиями. Во что эти рептилии превратились, сам видел — только на сапоги и хороши. Однако после них остались хранилища знаний, заалы. За вход туда любой чародей с радостью жизнь отдаст.

— Хватит мне истории с геологией. Ты скажи, кто наш противник?

— Демоны. Наверное, — Бинри с отсутствующим видом уставился в потолок. — ламии поставили печати на покинутые хранилища. Если их взломать, открываются Врата на другие планы бытия — а вот на какие, сам Олдх не знает.

— То есть нам придется встать перед входом и сдерживать демонов и прочих тварей, пока жрица читает книжки?!

Маг согласно кивнул.

— Основную идею ты ухватил. Ждем пол-круга, если нас за это время не убивают, смываемся — со жрицей или без неё. Лучше с ней, тогда будет больше шансов разузнать о камне. О том, который Глаз, да. Мне отчего-то кажется, что все это не случайно… и то, что найдет она, может пригодится и нам.

— Её что… убить нужно будет.

— Посмотрим.

Бинри хлопнул себя по коленям, встал с койки и удивленно воззрился на спутника.

— Тебя что, это смущает? Ну прям невинное дитя.

— Как-то со жрицей… не хотелось бы связываться, — выдавил Мертель, поневоле вспоминая Ксани. Нет, это было явно не то воспоминание, которое хотелось воскрешать в памяти.

— Есть другой вариант. Немного, но все же приятнее.

— Ну?

— Её нужно соблазнить.

Мертель в ужасе уставился на спутника.

— Что сделать?!

— Да, милый мой, да, — Бинри, похоже, увлекся новой идеей. — Повернись-ка. Да, таких, как ты, женщины любят. Высокий, гора мускулов… рожей, правда, не вышел, но это ничего. Впрочем, можно и подправить.

Воин раздраженно дернул головой, оттолкнул от себя мага.

— Не надо с моей ро… лицом ничего делать. Тебе надо, ты и соблазняй.

— Куда уж мне? — чародей ухмыльнулся, развел руками. — Когда рядом такой герой, ни одна женщина не польстится на замухрышку вроде меня.

— Нет, — Мертель упрямо стоял на своем. — Тогда лучше убьем.

— Какой ты кровожадный, оказывается. Ладно, скромник. Я попытаюсь пустить в ход свое обаяние, если не выйдет…

Дроу с готовностью кивнул, радуясь тому, что маг так легко отступился от своей затеи.

Поместье Кенррет после нападения мятежников выглядело не лучшим образом. Только внутренние помещения, да парадный вход сохранились, все остальное было разрушено заклинаниями. Впрочем, пара тюремных камер осталась.

Ксандар занимал сейчас одну из них — ту, что ближе к пыточной. Соседство его нервировало.

Вол время нападения он находился в противоположном конце поместья, по совету Иззмира. Это, возможно, спасло ему жизнь, зато навлекло подозрения Кирхи. И, как только утихла последняя схватка, сестра приказала воинам схватить Ксандара, оглушить и оттащить сюда. И воины повиновались ей, вот что обидно.

С другой стороны, дхаэроу понимал, что очень наивно думать, что его бойцы вдруг заступятся за мужчину перед лицом жрицы Ллос.

В камере он утратил счет времени. К нему никто не приходил, ни о чем не спрашивал, только время от времени приносили еду. Он слонялся по камере, которую уже успел изучить до последнего камушка, и размышлял, что хуже — сидеть вот так до скончания времен или все-таки умереть и предстать перед Ллос? Оба варианта казались одинаково отвратительными. Кроме того, но опасался, что, если проведет в кромешной тишине еще несколько кругов, то встретиться с другой богиней еще при жизни — с безумной Чес`саун.

И снова его мысли вернулись к семье — к тому, что от нее осталось.

— Право, подумаешь, что нас прокляли, — вслух проговорил он.

Мать неизлечимо больна, две сестры пропали без вести, младший брат… что ж… посмотрим правде в глаза. Иззмир, скорее всего, спутался с мятежниками.

Послышался шорох, и дверь отошла в сторону. Ксандар прищурился — в коридоре мерцал маленький огонек свечи. Вошла Кирха, поставила свечу в угол. Дверь за ней затворилась. Некоторое время женщина изучающе разглядывала брата.

— Ты этого не делал, не так ли?

— Смотря о чем ты говоришь.

— Кретин! Ты рассказал мятежникам о заброшенных вратах?

— Нет, не я, — быстро ответил Ксандар. Когда жрица злится, нужно вести себя крайне осторожно.

— Ну конечно. Ты от нападения ничего не выиграл, — понизив голос, проговорила Кирха, будто обращаясь к себе самой. — Допустим. Почему тогда ты вывел почти всех бойцов и разместил их у парадного входа? Сам додумался или… кто-нибудь посоветовал?

— Сам.

Ксандар знал, что рано или поздно ему зададут такой — или похожий вопрос. И почему-то решил не говорить о подозрительном совете Иззмира. Он никогда не питал ненависти к младшему брату, пожалуй, даже где-то в глубине души испытывал к нему симпатию… хотя бы то, что желтоглазый сбежал от своей семейки, делало ему честь.