Для смерти день не выбирают - Саймон Керник

Я толкнул дверь и, переступив порог, осторожно закрыл ее за собой.

Что дальше? Позвать кого-нибудь? Нет.

Где-то наверху скрипнуло. Загудели батареи. Ну и что? Дом старый, построен, наверное, в 20-х. В старых домах всегда что-то скрипит, так что беспокоиться не о чем. Я снова прислушался, но ничего не услышал.

Револьвер я захватил с собой, но вытаскивать его не спешил — лишние осложнения ни к чему.

Повернув налево, я открыл дверь в гостиную, туда, где работал телевизор. Ведущий викторины, Крис Тарант, спрашивал участника, какой город является столицей Руанды. Пока я осматривался, он предложил на выбор четыре варианта. Никого из жильцов викторина, похоже, не интересовала, потому что в гостиной было пусто. Возле диванчика стояли две открытые банки пива. Накануне я их не заметил, а поскольку в комнате было относительно прибрано, оставалось только предположить, что банки появились здесь недавно. Но что из этого следовало?

Я вышел из комнаты в тот момент, когда участник выиграл восемь тысяч, дав правильный ответ (вариант В — Кигали), и стал тихонько подниматься по лестнице. Две ступеньки громко скрипнули под ногой, но меня это не остановило. Первая дверь наверху была открыта — за ней находился пустой и темный туалет. И по-прежнему никого.

Ступеньки слева вели на следующий этаж. В полной темноте я поднялся на узкую площадку. Дверь справа была закрыта.

— Кто там? — Голос доносился сверху, со следующей площадки, и я сразу же узнал Андреа. — Это ты, Джефф?

— Нет, Андреа, это Мик Кейн. Дверь внизу была открыта, и я вошел. Мне нужно поговорить с вами.

— Что происходит? — недовольно спросила она, оставаясь вне поля видимости. — Почему здесь так тихо?

Врать не пришлось.

— Не знаю. В гостиной внизу никого нет. Я никого не встретил. Похоже, вы здесь одна.

— Не одна. Здесь должны быть Мазз и Стар. По крайней мере только что были. Я слышала их минут пять назад.

— Может, вышли за сигаретами или куда-то еще. Андреа, я ненадолго, только задам несколько вопросов.

— Я не желаю с вами больше разговаривать, и мне не нравится, как вы вошли к нам. Вас сюда не приглашали. И… вы меня пугаете.

— Извините, что так получилось, но вы не дали мне номер своего телефона. Я побывал вчера у психиатра, той женщины, что лечила Энн Тейлор, доктора Мэдлин Чини. Это очень важно. Обещаю, разговор займет лишь несколько минут..

Краем глаза я заметил что-то, какое-то движение у ног, едва различимое в темноте.

— Я не буду с вами разговаривать. Вернусь в комнату и закроюсь, а если вы не уйдете, позвоню в полицию.

Я посмотрел вниз. Из-под двери справа появилась темная полоска. Постепенно расширяясь, она поползла к тонкому, истертому ковру и, достигнув его, образовала небольшую лужицу.

Кровь.

Я повернулся к невидимой Андреа.

— Слушайте меня. Вам нужно немедленно спуститься. Сейчас же!

Судя по шагам, она отступила от площадки к своей комнате, думая, что за дверью будет в безопасности.

— Уходите! — крикнула Андреа. — Я же сказала, что вызову полицию.

— Здесь что-то не так! Поверьте же мне! — В доме кто-то был. Кто-то посторонний. Чужой. Я толкнул дверь, но она уперлась во что-то. Я толкнул посильнее, и препятствие, не дававшее двери открыться, медленно сдвинулось. — Пожалуйста, Андреа, спуститесь ко мне! Быстрее!

Я протянул руку, щелкнул выключателем…

…и увидел труп.

Это был молодой человек лет двадцати с торчащими во все стороны крашеными черными волосами. Он лежал в позе спящего, с поджатыми ногами, и кровь вытекала из двух ран — на лице и горле.

Сверху донесся приглушенный звук быстрых шагов. Хлопнула дверь.

Войдя в комнату, я увидел полуобнаженное тело хрупкой девушки примерно того же, что и парень, возраста. Она лежала на низкой кровати, прикрывая одной рукой груди и живот и глядя в потолок неподвижными, остекленевшими глазами. Горло у нее было перерезано, на простыне уже засыхала кровь.

Вытащив из-за пояса револьвер, я вышел из комнаты в темноту.

Дом снова притих, и только внизу невнятно бормотал телевизор.

— Андреа? Вы меня слышите? Если слышите, спуститесь сейчас же вниз, ко мне, Или же вызовите полицию.

Никто не ответил. Меня окружала полная тишина.

Я бы мог уйти. Повернуться, спуститься вниз и выйти за дверь. А потом, отойдя на безопасное расстояние, набрать девять-один-один.

Я бы мог уйти и хотел уйти. Но не ушел. Вместо этого я прокрался в конец коридора и стал подниматься по лестнице, ведущей к комнате Андреа.

Скрипнула ступенька. Вверху меня поджидал мрак. Шаг. Еще шаг…

Я остановился на тесной, глухой площадке. Слева были две двери, обе закрытые, справа — одна, тоже закрытая.

— Андреа? Вы здесь?

Тишина. Ни вздоха. Ни движения воздуха. Я слышал только, как стучит в груди сердце.

Попытка нащупать выключатель на стене закончилась ничем. Я шагнул вперед и, резко распахнув дверь, вперил взгляд в темноту. Передо мной был выложенный кафелем пол ванной, завешенный шторой душ справа, туалет и еще дальше — умывальник. Через небольшое квадратное оконце просачивался жидкий свет уличного фонаря.

Я резко, одним движением откинул штору.

Никого.

Ни в душе. Ни в ванной вообще.

Отступив на площадку, я услышал что-то похожее на всхлип. Звук шел из комнаты слева. Но которой из двух? А если ловушка? На всякий случай я отступил еще на шаг и повернулся к обеим.

Я застыл на месте. Замер. Затаил дыхание. Я ждал. Прислушивался.

Ближайшая ко мне дверь дрогнула и медленно-медленно открылась. Я держал револьвер двумя руками, прямо перед собой и ждал так долго, что они уже начали дрожать.

И тут из комнаты появилась наконец Андреа. Она смотрела на меня широко открытыми, полными страха — нет, ужаса — глазами.

Она умирала…

Сердце еще билось, и кровь выплескивалась из черной зияющей раны на шее короткими, слабеющими пульсами. Кровавый след исчезал в темноте, а на ковре передо мной появлялись новые пятна.

Ошеломленный увиденным, я не успел пошевелиться, как Андреа вдруг начала падать. Я попытался уклониться, но она рухнула на меня, открывая и закрывая рот, с жутким хрипом и клекотом, и мы упали на перила, соединившись в кровавом объятии. Я оттолкнул ее в сторону и в то же мгновение увидел убийцу — он приближался ко мне с занесенной над головой железякой, похожий на персонаж из фильма о химической войне — в прозрачном водонепроницаемом плаще и маске. Андреа пошатнулась и упала, все еще пытаясь ухватиться за меня одной рукой — другой она старалась остановить поток крови.

Я вскинул револьвер, но не успел выстрелить — удар настиг меня на долю секунды раньше и пришелся по голове. Пальцы разжались, оружие выпало, а я вцепился в перила, чтобы не упасть. Он врезал мне еще раз, сбоку по лицу, и я свалился на Андреа, но тут же скатился с нее и сжался в комок. Он пнул ногой в живот, потом в лицо. Я слышал, как противник сопит от напряжения, как шуршит его плащ.

А потом он сделал нечто странное — остановился и бросил на ковер в футе от меня раскрытую бритву, которую держал в левой руке. С бритвы капала кровь.

Я попытался удержать ускользающее сознание. В паре футов от меня лежала, распростершись на полу, Андреа. Кровь все еще выливалась из нее на промокший уже ковер, унося последние силы, но темные, прекрасные глаза смотрели умоляюще, словно выпрашивая последний шанс.

— Какого черта! Что здесь происходит?

Я узнал голос. Грант, приятель Андреа. Он поднимался по лестнице.

Киллер замер на мгновение, потом снова ударил меня, но на этот раз я успел приготовиться — ухватил его за ногу и что было сил рванул на себя. Он завалился на стену, вырвался из моих слабеющих объятий и помчался вниз по лестнице, успев отмахнуться железкой. Я прикрылся рукой. Перед глазами поплыли круги. Голова раскалывалась от боли — второй раз за несколько дней. Хотелось лечь и уснуть. Убийца, пробежав мимо, столкнулся с Грантом. Парень вскрикнул и умолк, а я понял, что если поддамся искушению и закрою глаза, то попаду в тюрьму не только за убийства, совершенные три года назад, но и за те, что произошли здесь. Именно для этого меня и оставили с окровавленной бритвой и целой кучей трупов.

Ухватившись за перила, я кое-как подтянулся, встал сначала на колени, потом на ноги. Андреа уже перестала дышать, и глаза ее закрылись. Возможно, она еще не умерла, но и живой ее назвать можно было разве что в техническом смысле. Даже в темноте я видел кровь повсюду и уже ощущал характерный кисловатый запах приближающейся смерти. Надежды не оставалось. Помочь ей не мог уже никто.

Впрочем, времени на то, чтобы размышлять о несправедливости судьбы, не было. Передо мной стояла другая задача — убраться отсюда как можно скорее. Я поискал взглядом оружие и, заметив его в углу площадки, шагнул туда и наклонился. Мир как будто совершил кувырок, и меня от падения спасла только стена. Изнутри поднималась противная тошнота, но ее требовалось остановить — рвота оставляет ДНК, а такой роскоши я не мог себе позволить.