Черная роза - Томас Костейн

— Я их узнал, — начал насмешничать священник. — Молодые сэры, их знают все погонщики. Первого кличут Заратуштра. С виду это просто мешок гремящих костей, но он из них самый сильный. Потом следует Елена. Хотя, — мерзко захихикал коротышка, — нельзя сказать, чтобы мужчины стали за нее сражаться. У Елены есть мерзкая привычка кусать колени того, кто на ней едет. Она терпеливо ждет, когда всадник зазевается, ее зубы словно иголки, дорогие сэры. Последнего зовут Дулаху, что значит Певец. Вы будете слушать всю ночь. — Он громко заорал, подражая верблюду: — У-у-унк! У-у-унк! Вы не сможете заснуть, пока к этому не привыкнете.

Тристрам не понял ни слова, но ему все стало ясно, когда он увидел тощих и грязных животных. Он схватил лук и с треском опустил его на смеявшихся зевак. Какому-то человеку здорово досталось по ноге, он завопил от боли и, хромая, поспешил прочь. Остальные последовали его примеру, испугавшись гнева высокого белого мужчины.

— Если бы Антемус был здесь, я таким же образом наказал бы и его, — заявил Трис. Его лицо покраснело от ярости. — Уолт, неужели мы должны мириться с этим? Я предпочту идти пешком, чем ехать на этих блохастых созданиях.

— Вы вскоре перемените свое мнение, — предупредил его священник.

На площади стали появляться девушки. Они были одеты в белые наряды, их лица и фигуры скрывали густые сетки. Уолтер смотрел на них и думал, что это словно собрались афинские девушки, которых посылают на съедение ненасытному критскому Минотавру. Но молодой человек видел, что эти вскормленные в гареме девушки не были опечалены своим будущим. Они без умолку болтали и время от времени громко хохотали.

Вела девиц Хучин Бабаху. Она шагала, твердо и тяжело ставя ноги, и вертела головой во все стороны. Уолтер понял, что она ищет повод для жалоб. Рыжая остановилась и показала на верблюдов в белых уздечках, что-то сказав пронзительным голосом Лю Чунгу. Уолтер смог в ее тираде различить только два слова: «Би абаху…»

— Я хочу! Я хочу! — передразнил ее отец Теодор. — Она всегда что-то хочет. Из-за этого она заработала свое прозвище — Старуха Я Хочу! Она нас всех замучила своими постоянными капризами.

— Сестра Антемуса здесь? — спросил Уолтер. Священник кивнул головой:

— Она поедет сразу за старухой. Это самая красивая из всех девушек, и, кроме того, она — его сестра, поэтому и поедет во главе процессии. Вот она. Та самая, которая сейчас садится на верблюда.

Погонщики ругались и заставляли животных опускаться на колени, а девушки садились в седла. Было невозможно отличить одну от другой, потому что все они скрывались под густой сеткой. Уолтер с облегчением перевел дух. Видимо, девушка не очень пострадала.

Люди на площади засуетились еще сильнее. Всадник-монгол поднял руку вверх и направил коня к проему в стене, где когда-то находились ворота. Хучин Бабаху опустилась в паланкин, и процессия женщин в белом потянулась за ее лошадью. Караван тронулся в путь.

— Быстро! Быстро! — Казалось, отец Теодор заразился всеобщей горячкой. — Вы поедете в хвосте процессии, но нужно быть готовыми.

Тристрам улыбнулся другу:

— Ну, чем быстрее мы начнем путешествие, тем быстрее оно закончится! Поехали! — Он перекинул ногу через горб Заратуштры. — Мне только не нравится, что над нами потешаются эти свиньи язычники.

— Не волнуйся, Трис, — сказал Уолтер, карабкаясь на Елену и подозрительно глядя, не делает ли она попытки укусить его. — Мы уезжаем из этого города. Когда мы вернемся обратно, то будем скакать на чистокровных арабских скакунах. Думай о будущем, так будет легче все вынести!

Но это было трудное и тяжелое испытание. Зеваки подождали, пока они присоединятся к процессии, и разразились хохотом и насмешками. Они складывались пополам от приступов смеха и орали:

— Собаки! Псы!

Мальчишки собирали с земли гнилые овощи и забрасывали ими ненавистных христиан. Потом в ход пошел верблюжий помет и камни.

Уолтер нагнул голову и показал жестом Махмуду, ехавшему за ним, чтобы тот проехал вперед. В них со всех сторон летели камни, и всем троим пришлось низко склониться к горбам животных.

— Крестоносцы! Крестоносцы! — вопила толпа, приводя себя в религиозный экстаз.

Они услышали, как им кричал отец Теодор:

— Прощайте, молодые сэры. Не грустите, мы свидимся снова!

— Антемус из Антиохии, — бормотал Уолтер, — ты когда-нибудь за это поплатишься.

Глава 6. МАРАГА

— В лагерь пожаловал гонец, — сказал Уолтер, дрожа от холода. — Он явился от Баяна Стоглазого. Видимо, нам не удастся посмотреть Марагу.

Триетрам поднялся с сиденья в юрте:

— Что случилось?

— Мы опаздываем, а Баян желает быстро двигаться дальше. Мы должны присоединиться к его основному каравану на перекрестке дорог в нескольких милях от городских ворот и сразу начнем двигаться на восток. Гонец сказал, что второй караван из Антиохии тоже будет там к этому времени — через два дня пути. Говорят, Баян в ярости из-за того, что ему придется везти с собой женщин.

Трис начал расхаживать по юрте и бить себя кулаками, пытаясь немного согреться. Ему было трудно понимать разговор на «би-чи», и только Уолтер сообщал ему все новости во время путешествия.

— Погиб еще один верблюд. Они не могут переносить холод высокогорья. Заболели несколько девушек. А у старухи течет из носа и болит жирный живот.

— Я никогда раньше так не замерзал, — заметил Трис. Уолтер нахмурился. Нос у него посинел от холода.

— Персы считают, что вся земля поделена на семь зон с различным климатом. Сами они находятся в четвертой зоне, а она — самая идеальная. Идеальная! Две недели назад мы задыхались в пыли пустыни, а теперь того и гляди замерзнем и покончим счеты с жизнью. Но мы все равно продвигаемся вперед.

— Ты все еще хочешь ехать как можно скорее? Уолтер серьезно ответил:

— Да, меня тянет вперед.

Темнело очень быстро. И Махмуд выбивался из сил, чтобы поскорее все приготовить к отдыху.

Юрта у них была все та же — старая развалина, которую им выделил патрон, но Махмуд нашел где-то крепкие подпорки и починил каждую дырку. Он это делал днем, пока ехал верхом на верблюде Певце, и вечером после ужина. Кроме того, ему удалось где-то найти кусок ярко-синего шелка, который все монголы использовали для подкладки юрт. Правда, Уолтер и Трис не стали у него допытываться, откуда такая «находка». Но зато теперь они отдыхали с некоторыми удобствами и даже с намеком на роскошь.

Через некоторое время маленький слуга позвал их на трапезу, и англичане поспешили откликнуться на его призыв. Махмуд под халат подложил кусок ткани из верблюжьей шерсти, а в сапоги для тепла постелил соломы. Он спросил их на «би-чи», нравится ли им пища.