Адениум (СИ) - Литовкина Светлана

Рик, как бы я хотела умереть вместо тебя! Умереть дважды, трижды, чтобы только ты остался жив. Почему так случилось? Почему? Если бы я могла предположить, чем все закончится! Ведь можно было не вступать в тот бой, оставшись на базе. Я чувствовала, что происходит нечто странное, и не смогла ничего сделать, чтобы предотвратить беду.

Глаза болезненно щипало, словно в них плеснули кислотой. Если бы можно было все вернуть! Я с легкостью отдала бы всю свою оставшуюся жизнь за то, чтобы последние два дня исчезли, чтобы их не было никогда. Если бы… Горькая усмешка сорвалась с пересохших губ. Только в книгах можно продать свою душу дьяволу, и в обмен получить то, что хочешь больше всего на свете. Но дьявол не придет ко мне. Я не человек, и у меня скорее всего уже нет души. И жизни тоже не осталось, кроме каких-то несчастных пары дней… Мне нечего ему предложить…

Чувство обреченности давило на плечи, пытаясь размазать тело по полу и причинить еще больше страданий. Я не сопротивлялась. Я это заслужила.

Солнечный свет совсем померк, уступив место темноте, которая медленно просочилась в окна, постепенно заполняя собой комнату. Она поглотила все вокруг. Исчез весь мир. Исчезла я сама. Не осталось ничего, только тихое дыхание Рика, словно напоминание о том, что мы все еще здесь.

Я жадно слушала его, боясь пропустить хотя бы один вздох, зная, что он может быть последним. Смерть, поймав в свои липкие сети жертву, ревностно охраняет ее и уже никуда не отпустит. И с ней тягаться мне не под силу…

— Рик! — прошептала я, — Знаю, что ты не слышишь меня, но я здесь. Я рядом, и никуда не уйду. Никогда.

Губы продолжали шептать что-то бессвязное. Я словно пыталась разогнать черных призраков своим голосом. Сейчас только он и тихое дыхание Рика были свидетелями того, что мы все еще живы. И если эти последние звуки умолкнут, мы растворимся в этой мертвой черноте, из которой нет выхода.

Не знаю, сколько прошло времени. Когда жить осталось совсем мало, минуты пролетают быстро, словно стадо диких мустангов.

Он все еще со мной. Надеюсь, так и будет, когда мы уйдем… Вместе. Будет так же темно. Так же холодно и тоскливо. Но он останется рядом. С ним мне не страшно. Я не боюсь ничего — ни боли, ни смерти.

Я прикоснулась губами к его руке. Раньше не могла себе этого позволить, пытаясь спрятать свои чувства в глубине сознания. Спрятать от окружающих, от него, и по большей части от себя самой. Теперь уже поздно…

Поздно. Это слово, словно палач будет преследовать меня все оставшиеся часы. Будет догонять, ловить и жалить, словно дикая оса. И каждый раз напоминать — поздно… Я все делаю слишком поздно… Он уже не чувствует моих прикосновений, не видит и не слышит меня сейчас.

Я молчала, когда могла говорить с ним, могла прикасаться к нему, но не делала это. А теперь ему уже ничего не нужно, ни мой голос, ни мои прикосновения. Ничего… Уже поздно…

Каким-то странным, нечеловеческим чутьем я ощущала, что он почти перешел на другую сторону. Осталось совсем мало времени.

И это же чутье подсказывало мне, что его еще можно вернуть. Можно! Я это знала. Но как? Где взять силы, чтобы протянуть ему руку и выдернуть из этой жуткой черноты, присосавшейся к телу холодными щупальцами? Я понимала в тот момент, что если сейчас не позову его, то он уйдет. Навсегда… И потом снова будет поздно.

Я не плакала, у меня уже не было слез. Я умирала вместе с ним, и знала, что последний стук его сердца станет последним стуком моего.

Держа его руку в своих ладонях, я увидела, что неожиданно они начали светиться во тьме. Что за чертовщина? Мои руки светились все ярче, пока, наконец, не стали напоминать расплавленное железо. Странно. Что происходит?

Я удивленно смотрела, как маленькие золотые ручейки сбегаются со всего моего тела, концентрируясь в кончиках пальцев. Они медленно собираются вместе, заставляя ладони мерцать в темноте желтым светом.

Внезапно мелькнула мысль, — «Жаль, что так мало», и я немного опешила от удивления. Чего мало? Почему?

Я сидела, безучастно наблюдая, как ручейки плавно перетекают их моих пальцев к нему под кожу, и медленно растворяются

***

Было темно. Вроде бы ничего не изменилось, только странное ощущение холода, которого не чувствовалось раньше. Я хотела подняться с пола, но не смогла даже пошевелиться. Странно…

Мысли вяло бродили в голове, казалось, что она наполнена густым киселем. Не было сил даже дышать, каждый вдох требовал неимоверных усилий. Я умираю? Это так происходит? Если так, то это не страшно… Я слабо улыбнулась в темноте. Рик, это не страшно. Я уже не боюсь…

Я куда-то плыла. Не знаю куда, и мне было все равно. Голоса. Они что-то говорят. Звук доносится гулко, как будто я нахожусь глубоко под водой, и смысл сказанного ускользает, не оседая в сознании. Кто эти люди и чего они хотят? Постепенно появился свет. Неяркий, приглушенный. Я ничего не вижу. Наверное, нужно открыть глаза, но я не могу, нет сил.

Мне кажется, что я слышу голос Рика. Он зовет меня по имени. Где он? Не вижу…

Я постаралась и разлепила налитые свинцом веки. Перед глазами плясали радужные пятна, которые постепенно становились все более четкими. Надо мной склонились док и сержант Зип. Они что-то говорят, а я ничего не могу понять. Снова навалилась темнота. Нет возможности бороться с ней, она тянет вниз, словно засасывая в гигантскую воронку. Видимо это конец… Голоса затихли, и наступила звенящая тишина. Мне не страшно, уже не страшно…

***

— Лекс! — Слышится голос Зипа. Он зовет меня. Где он?

— Очнись, — тихо говорит сержант, — Ну давай же, приди в себя!

Я слегка пошевелила рукой, и он увидел.

— Посмотри на меня! — Просит он, — Ты сможешь, постарайся!

Я медленно приоткрыла глаза.

— Ну, наконец-то!

— Зип…

— Конечно! Кто же еще?

— Что случилось? — я с трудом переводила дыхание.

— Это ты мне расскажи, что случилось.

Я смотрела на него затуманенным взглядом.

— Ты помнишь хоть что-нибудь? — спросил Зип.

— Не… не очень.

— Мы нашли тебя возле кровати Рика, — напомнил он, — Что там произошло?

Я наморщила лоб, пытаясь сосредоточиться. Мысли лениво расплывались.

— Я пришла к нему в бокс… Сидела рядом с ним. И все.

— И все?

Я медленно кивнула.

— Ты лежала на полу, когда мы вошли. В полной отключке

— Не знаю. Я ничего не помню. Как Рик?

— С ним все нормально, — наклонив голову, ответил Зип. — Утром он пришел в себя.

Я почувствовала, что мне не хватает кислорода. Воздух категорически отказывался проникать в легкие, заставляя хватать его ртом, словно рыба, выброшенная на берег.

— Лекс! — тихо сержант. — Успокойся. Дыши…

— Мне нужно к нему, — я попыталась подняться. Тело совсем не слушалось, словно парализованное.

— Подожди немного.

— Не хочу! — Я барахталась на кровати, стараясь принять вертикальное положение.

— Лекс! Буквально одну минуту! Только одну. Мне нужно сказать тебе кое-что.

Я удивленно посмотрела на него.

— Что стряслось?

— Нам нужно уезжать.

— Уезжать? Но куда?

— Мы едем на другую базу.

— На какую?

— Фантом.

— Милое название! — тихо произнесла я, невольно леденея изнутри, — И сколько вы там пробудете?

— Примерно месяц.

— Это долго, — прошептала я, думая только о том, как оторваться от злосчастной кровати, — Я буду скучать.

— Ты едешь с нами, Лекс!

— Что??? А как же…

— Мы не можем отправиться туда без тебя. Нам всем придет крышка.

— Нет! — возмущенно прошипела я. — Я не поеду, Зип! Я не могу!

— Тебе придется, — сухо произнес он, отведя взгляд в сторону. — Ни у кого из нас нет выбора, пока мы на этой войне.

— А что мы там будем делать? — рассеянно поинтересовалась я. В голове сейчас крутились совсем другие мысли.

— Как обычно! — с грустной улыбкой ответил Зип. — В том районе большое скопление непенов.

— Будем помогать?