Фантастика, 1966 год. Выпуск 1 - Сборник

Хениш поворачивает голову и внимательно смотрит на Френка. Но на того уже нашло вдохновение, и взглядом в упор его не смутить.

И там он… этаким полунамеком спросил: не считаю ли я, что процесс стабилизации ядер можно раскрыть с помощью нейтрино? Странный вопрос для специалиста по надежности, не так ли?

Клинчер. Разумеется! И что же вы ответили?

Френк. Ничего, полковник. Эту тайну я не выдал русским. Хотя я считаю, что именно с помощью нейтрино в этом деле можно немало достичь. Очень немало!

Хениш. Простите, док, а вы уверены, что правильно поняли поведение и смысл намеков этого русского? Понимаете: это очень важно!

Френк. Конечно! Не мог же я, физик, спутать нейтрино с нейтроном. Впрочем, вы вольны принять или не принять к сведению мои догадки. Дело ваше.

Клинчер. Доктор Гарди, кто у русских считается видным специалистом по нейтрино?

Френк. Шардецки. Академик Иван Шардецки.

Клинчер. Шардецки, Шардецки… что-то знакомо. (Подходит к столу, роется в бумагах.) Ага, вот! (Хенишу.) Все сходится, сенатор. Вот телеграмма. (Читает.) “Соединенные Штаты Америки, Калифорния, Беркли, университет. Председателю оргкомитета Международного симпозиума по физике слабых взаимодействий Бенджамену Голдвину. Президиум Академии наук СССР извещает, что в виду болезни академик Шардецкий не сможет участвовать в симпозиуме. Ученый секретарь академии Ю. Петин”. В виду болезни… что может быть тривиальней такого предлога! Просто Шардецкому теперь незачем лететь через океан и самому все выведывать. Стажер успел передать, что мы такую работу не ведем… О, я чувствую, русские придают большое значение этим исследованиям!

Хениш, Хм, возможно… Скажите, доктор Гарди, а кто у нас наиболее авторитетный специалист в области нейтрино?

Френк. Конечно же, Бен, Бенджамен Голдвин, мой шеф.

Хениш. Вот как! Хм…

Клинчер. Пожалуй, у нас больше нет к вам вопросов, доктор Гарди. Хочу только предупредить вас о необходимости хранить в тайне наш разговор.

Френк (встает). Разумеется. У меня тоже одно пожелание, полковник: если вы намереваетесь привлечь для консультации Бена… профессора Голдвина, я думаю… вам лучше не ссылаться на меня.

Хениш. Почему, док?

Френк. Потому что… мы с ним работаем вместе. Мы, можно сказать, друзья, и мое мнение может повлиять на его мнение. Бен очень деликатный человек в отношении своих сотрудников. А ведь в столь важном деле нужна объективность, не так ли?

Клинчер. Он прав, сенатор, он абсолютно прав. Здесь важна полная объективность и непредвзятость суждений! Благодарю вас, док. Вы оказали нам большую услугу. Всего доброго!

Хениш. Всего доброго, доктор Гарди. Надеюсь, мы еще увидимся!

Френк. Всего доброго! (Уходит.) Клинчер (возбужденно прохаживается по кабинету).

Все-таки чутье разведчика не обманывает. Я с самого начала подозревал этого русского. Что вы скажете, сенатор? Я думаю доложить министру. Если русские развернули такую работу… Хениш…то нам нельзя отставать, так? Боюсь, что я не смогу вас поддержать, полковник. Слишком все это сомнительно, косвенно. Беседы, телеграмма

Клинче р. А вы что же - ждете, что русские пришлют нам телеграмму, что они ведут работу в области стабилизации ядра, сенатор? Именно такой телеграмме я бы и не поверил. Сомнительно, косвенно… Да перст божий, что мы узнали от русских хоть это. И потом не забывайте, сенатор, что доктор Гарди не только свидетель, но и специалист. Он знал, что говорил.

Хениш. Да, но почему он это говорил?

Клинчер (бросается в кресло). Послушайте, старый, хитрый, прижимистый Хениш! Вы своей мнительностью можете шокировать даже контрразведчика. В любом поступке человека вы выискиваете скрытые причины. Уверен, что вы и меня сейчас подозреваете в стремлении выдвинуться на этом деле!

Хениш. Ну… а разве нет, полковник?

Клинчер. Видите ли, сенатор… прежде всего я честно служу своей стране, оберегаю ее безопасность. Разумеется, я рассчитываю на ее признательность. Говорят, плох солдат, который не стремится стать генералом. В этом отношении мы, военные, все одинаковы… Но не это движет моими поступками, сенатор. Черт побери, почему вы думаете, что парень сказал не то, что думал.

Хениш (встает). Не знаю, полковник, не знаю. Мне тоже надо оберегать интересы налогоплательщиков, а вы их намереваетесь ввести в новые расходы…

Клинчер. Только ли налогоплательщиков, сенатор?

Хениш. Хм… где у вас вмонтированы микрофоны, полковник?

Клинчер. Что вы, сенатор! В этих стенах?!

Хениш. Именно в этих стенах и надо держать ухо востро… (Направляется к двери.) Словом, не знаю, полковник. Мне надо подумать. Старый, хитрый, как вы выразились, прижимистый Хениш никогда не ошибался - и не намерен ошибаться впредь.

Затемнение.

По авансцене освещенный лучом прожектора проходит Френк. Останавливается. Разводит руками.

Френк. Ничего не поделаешь, Ил. Извини. Наука требует жертв - так пусть этой жертвой будешь ты!

Затемнение

КАРТИНА ВТОРАЯ

Освещена правая сторона сцены. Кабинет военного министра США. Одну стену занимает световое табло: карта мира в меркарторовской проекции; она наполовину прикрыта шторами, но видны бегающие огоньки траекторий спутников. В углу возле карты-табло стол-пульт, за ним адъютант в наушниках. Во время действия он что-то переключает: на карте-табло меняется расположение сигнальных огней, негромко переговаривается в микрофон, записывает. На другой стене портрет покойного Джеймса Форрестола. На окнах звездно-полосагые портьеры. За обширным столом министр; он в штатской одежде. Вокруг стола сидят К л и н ч е р, X ен и ш, профессор Г олд вин и математик Кеннет.

Министр. Итак, первое слово специалистам. Профессор Голдкин, возмюжен ли в принципе способ управления свойствами атомных ядер на расстоянии?

Голдвин. В принципе… м-м… в принципе это не противоречит законам природы. Точнее: запретам, налагаемым на превращения вещества в энергию… началам термодинамики, постулатам квантовой механики, теории относительности и так далее. Однако…

Министр. И следовательно, возможно оружие, которое, к примеру, сможет выводить из строя ядерные боеголовки? Или взрывать их?

Голдвин. М-м… любое изобретение может быть превращено в оружие. Но от принципиальной возможности до практического разрешения проблемы - огромное расстояние. Мы не располагаем пока соответствующими знаниями о ядре.

Клинчер. Но, профессор, разведывательные данные говорят, что русские…

Голдвин. Наука не строится на разведывательных данных.

М инистр (улыбается). Вы осторожны, как настоящий ученый, док.

Голдвин. А я такой и есть, сэр.

Хениш. Профессор, как по-вашему, если бы такая работа делалась - в каком направлении надо было бы вести исследования?