Предсказание для адвоката - Наталья Борохова

Лиза казалась сама себе вялой и апатичной, и все попытки Ольги Сергеевны расшевелить ее заканчивались провалом. Дубровская подолгу спала, а, проснувшись, чувствовала себя еще более уставшей. Она привычно винила во всем погоду и, конечно, Андрея, который, прикрывшись авторитетным дипломом врача, настаивал на ее отдыхе и более активном участии в жизни семьи. С последним пунктом возникали проблемы.

Дубровская честно старалась быть чем-нибудь полезной, но у нее ничего не выходило. Она помогала свекрови пересаживать цветы, но результатом ее почти двухчасовой деятельности стал порез на пальце и разбитый горшок. Ольга Сергеевна не без вздоха облегчения отправила невестку зализывать раны, а сама осталась завершать работу вместе с горничной, которая, тихо ругаясь себе под нос, убирала с пола черепки. Пирог для воскресного обеда осел после того, как Лиза хлопнула дверцей духовки а в солонке вместо привычной соли вдруг оказался сахар. Куда-то пропал пульт от телевизора, а в прикроватной тумбочке Елизаветы Андрей обнаружил пачку печенья и яблоко.

Таким образом, с присутствием в доме хозяйки беспорядок не исчез, а усилился. Все это вызывало скрытое неодобрение прислуги, а Ольга Сергеевна получила блестящую возможность оттачивать свое ораторское мастерство в долгих и нудных нотациях на тему об истинном предназначении женщины. Лиза, будучи девушкой вежливой и воспитанной, выслушивала все, что ей хотели сказать, но ее настроение становилось все более мрачным, как, впрочем, и погода за окном.

Андрей появлялся дома только поздно вечером. Развалившись на кровати, он мечтал об отдыхе и уединении, Лизе же, одуревшей от скуки, хотелось поговорить. Ей надо было задать супругу несколько вопросов, но, под каким соусом их подать, оставалось для нее проблемой. Андрей не был расположен вести разговоры на отвлеченные темы. Ей же хотелось знать правду.

Так, однажды, когда он вернулся в хорошем расположении духа, Лиза рискнула. Она принесла ему чай на подносе и что-то долго говорила о телевидении и журналистах, а затем спросила о его личном опыте участия в телепередачах.

Он посмотрел на нее как ни в чем не бывало и ответил:

– Я никогда не снимался, даже не знаю, что это такое.

– Но… – заикнулась она и осеклась. Очень уж не хотелось ей говорить про Ольгу Сергеевну и гостей на том злосчастном приеме. Было бы лучше, если бы он все рассказал сам. А он, похоже, и не собирался этого делать.

– Что на тебя вдруг нашло? Почему ты задаешь такие вопросы?

Она пролепетала что-то про передачу о недобросовестных журналистах и жареных фактах, которыми они пичкают доверчивых зрителей.

– Бывает и такое, – ответил он равнодушно, словно самого его это касалось мало.

На этом разговор окончился. Нужно было идти ужинать, а после у Елизаветы не хватило сил и духа продолжить начатую тему. Да и был ли в этом смысл?

В другой раз, когда он совершал утреннюю пробежку на беговой дорожке, она, как будто невзначай, спросила:

– А что такое «snuff»?

– А зачем тебе это надо знать? – спросил он сердито.

– Просто видела такую надпись и решила спросить. Ты же знаешь, я учила французский.

– Где, интересно, ты это прочла? – спросил он.

– В газете где-то, не помню, – уклончиво ответила она.

– В следующий раз читай внимательно контекст, – ответил он почти грубо и выключил тренажер. – В последнее время ты задаешь много глупых вопросов.

Дубровская обиделась. Андрей игнорировал ее и даже не брал на себя труд скрывать это. Может, всему виной была его усталость и раздражительность, ведь у него было так много дел. А может, чертовка Полина стряпала для него слишком вкусные блинчики и выставляла на обозрение ошеломительное декольте. А может, сама Лиза устала находиться в четырех стенах и теперь ей все мерещилось в сером неприглядном свете. Вывод был один. Нужно было действовать, а не сидеть в зимнем саду, наблюдая за снежной порошей. Нужно было продолжать свое расследование, а не пересаживать цветы в горшках.

Цветы – это каждый сможет, а вы попробуйте найти убийцу…

Звонок, вероломно нарушивший сон Дубровской, прозвучал рано утром. Зато уже через два часа автомобиль Елизаветы, преодолев не менее сотни километров, подъезжал к закусочной под бойким названием «Перец». В зале с клетчатыми занавесками на окнах бесконечным конвейером обслуживалась публика, главным образом студенты. Заведение шумело, как растревоженный улей, и, чтобы услышать здесь слово соседа, нужно было хорошенько напрягать слух.

Найти в этом муравейнике женщину, назначившую ей свидание, было непросто. Это была Варвара, домработница семейства Кротовых, которую Лиза видела всего раз в полумраке кладовой. Судя по всему, события в доме известного бизнесмена приняли крутой оборот. Голос прислуги в телефонной трубке вибрировал от пережитых эмоций. Было ясно, что просто так отвязаться от настойчивой собеседницы не удастся. Но Дубровская и не думала роптать. Размеренная жизнь на Сосновой вилле тихо сводила ее с ума, и она была рада возможности вырваться в шумный город, подышать загазованным воздухом настоящей свободы. И вот теперь, стоя среди переполненного людьми зала, девушка тщетно пыталась отыскать Варвару. Кто-то схватил ее за локоть, и Лиза, не успев моргнуть глазом, оказалась за угловым столиком. Перед ней появился огромный стакан с кока-колой.

– Это компенсация за причиненные неудобства, – буркнул знакомый голос. Конечно, это была Варвара.

Сегодня она выглядела несколько иначе. Вполне приличный брючный костюм, подведенные помадой губы – одним словом, торжественный выезд в большой город.

– Вообще-то, я предпочитаю зеленый чай, – сказала Дубровская.

– Неудивительно, что ты такая зеленая. Пей и не выпендривайся. Между прочим, это тоже денег стоит, – не очень-то дружелюбно произнесла Варвара, и Лиза не осмелилась ей возразить.

Она осторожно отхлебнула вредный напиток, вкус которого уже успела позабыть, обитая в диетическом семействе Мерцаловых. Ее замутило. Головная боль и тошнота стали ее постоянными спутниками в последнее время. Но терять время в больничных коридорах Елизавета терпеть не могла. В конце концов, все может пройти само собой.

– Ну, и о чем пойдет речь? – вяло спросила она.

– О том, как я едва не лишилась работы, – заявила женщина, кидая на Елизавету свирепый взгляд. Девушка почувствовала себя виноватой, причем непонятно по какой причине.

Варвара сделала шумный глоток, опрокидывая в себя половину стакана с шипучим напитком, и начала свое невеселое повествование…

Будучи созданием крепким, деревенским, привыкшим к тяжелой работе, Варвара тем не менее не была лишена жалости. Наблюдая, как страдает ее хозяйка от регулярных издевательств супруга, она испытывала не только сочувствие, но и острое желание вмешаться, раз и навсегда прекратив пытки за закрытой дверью.

Как-то раз, когда Константин, удовлетворив свой звериный инстинкт, умчался на службу, домработница улучила благоприятный момент. Хозяйка осталась одна и, сидя на кухне, понуро размышляла о чем-то, изредка поднося ко рту кружку с давно остывшим чаем.

Варвара услужливо подала ей на блюде только что испеченные пироги, но хозяйка только отрицательно покачала головой. У нее не было аппетита. Но Варваре характер недомогания был ясен и без объяснений. Мария страдала, безмолвно, в одиночестве. Нестерпимая жалость охватила домработницу, и она, повинуясь внезапному порыву, обняла женщину за плечи. Этот простой и человечный поступок неожиданно потряс хозяйку, и она разрыдалась. Она плакала, как ребенок, размазывая по лицу слезы, громко всхлипывая и сморкаясь. Варвара терпеливо ждала, изредка поглаживая женщину по голове. Наконец рыдания прекратились, и Мария, промокнув лицо салфеткой, взглянула на свою прислугу.

– Ну и страшная я, да?

Выглядела она и вправду не очень, но Варвара поспешила опровергнуть ее слова:

– Все нормально. Только глаза припухли немного. Умойтесь, и все как рукой снимет.

Мария кивнула и, подойдя к раковине, ополоснула лицо водой. Но это не особенно ей помогло, нос и глаза упорно не желали приобретать свой привычный цвет. Женщина махнула рукой и опять села за стол.

– Почему вы позволяете себя мучить? – начала трудный разговор Варвара. – Вы – красивая молодая женщина. Зачем вы терпите?

– Видно, уж ничего не поделаешь, – безжизненно отозвалась Мария. – У каждого своя судьба, свой крест.

– А поделать-то можно, – многозначительно произнесла домработница. – Если вам необходима помощь, только скажите. Я уж что-нибудь придумаю.

По правде говоря, Варвара не совсем представляла, как она может помочь, но знала вполне определенно, что действовать нужно. Не сидеть же сложа руки и дожидаться, когда ее милый хозяин отправит свою женушку на тот свет. Она перебирала в уме варианты, искала для Марии спасительный выход. Но та вдруг встала и решительно двинулась прочь.