Мятежный рыцарь - Дебора Макгилливрей

Он продолжал прыгать вокруг костра с головокружительной скоростью, прыжки становились все выше и выше. Казалось, он впитывал силу из синеватого дыма, пока его грудь не заблестела от пота.

Джулиан, поглощенный зрелищем, не заметил четырех мужчин, вышедших из тени, одетых в зеленый наряд охотников.

Началась пантомима – четыре охотника гнались за оленем, кружась и подпрыгивая в дыму, и, приблизившись к нему, поразили оленя «стрелой из лука». Завороженная игрой актеров, толпа застонала. Четыре охотника наклонились и, взяв его за руки и за ноги, подняли на плечи. В знак уважения они торжественно обошли костер под траурную музыку волынок. Дым стал сгущаться, пока в конце концов не поглотил и охотников, и их жертву.

Резкий крик заглушил убаюкивающий напев волынок, когда, к ликованию людей обоих кланов, из пламени выскочил человек. Олень родился заново как юный горец – Повелитель Долины. Теперь он был одет в черно-зеленый плед и держал в руках богато украшенный клеймор.[9]

Вместо того чтобы выделывать высокие прыжки и повороты, он двигался плавно, демонстрируя умение мужчины и горца владеть мечом. Он рассекал воздух и парировал с мощью, силой и самообладанием, превращая оружие в продолжение своего тела.

Раньше Джулиан смеялся над шотландским клеймором, считая его слишком длинным и неуклюжим. Но, глядя на быстрые и плавные движения, выпады и парирования, пригодные для нападения и защиты, изменил свое мнение. Внушительный меч, длиной почти в рост человека, казался частью воина. Джулиан с восхищением смотрел на него, запоминая волнообразные изящные движения шотландца. Утром он непременно найдет этого человека, чтобы научиться его мастерству.

Мелодия звучала все медленнее, тише, две волынки играли поистине завораживающий мотив. В толпе стали перешептываться, все взгляды устремились к противоположной стороне холма.

Джулиан тоже посмотрел в ту сторону.

Двое мужчин в длинных зеленых одеяниях с факелами в руках подошли к южному входу на холм, торжественно пройдя по длинному проходу. За ними следовала маленькая женская фигура, укутанная в тонкую сеть из скрученного золота. Металлическая ткань ловила блики костра, переливаясь, словно обсыпанная волшебной пылью. Как на свадьбе за невестой, Ровена и Рейвен шли позади женщины, неся за ней шлейф. Когда флейта заиграла медленный трогательный напев, люди в мантиях остановились на краю круга и расступились, пропуская вперед женщину под вуалью.

Джулиан не сводил с нее глаз.

Войдя в круг света от костра, она взялась за концы вуали, вытянув руки перед собой, а затем подняла их к небу. В этот момент все затаили дыхание. Постепенно она позволила сетке соскользнуть с ее рук.

Тамлин стояла, купаясь в лучах янтарного света. Ее платье было золотым, сплетенным из горской магии. Оно облегало ее тело, по бокам на бедрах были длинные разрезы. Венок из яблоневых цветов украшал ее распущенные медовые волосы, струившиеся на легком ветерке. Тяжелое золотое ожерелье украшало ее шею, такие же браслеты были на запястьях.

Пиктская принцесса возникла из шотландских туманов.

К первой флейте присоединилась вторая, и Тамлин приподнялась на цыпочки, раскачиваясь в такт мелодии. Тяжелый, пульсирующий звук большого барабана задавал ритм чувственному раскачиванию ее бедер. К флейтам присоединились волынки.

Ее тело волнообразно, двигалось в танце таком плотском, таком языческом, что ослепляющая волна вожделения охватила все существо Джулиана. Огонь желания ревел в нем. Боль утроилась, когда Тамлин обошла костер по кругу. Ее гибкие кошачьи движения приобрели силу, такую же как нарастающая мощь музыки, когда она взмахивала ногами, кружилась, выгибалась и подпрыгивала. Она раскинула на руках сеть, так что казалось, что у нее есть крылья. Это была Сидха – волшебная кошка.

Джулиан потерял способность думать, Тамлин околдовала его. Бешеный стук его сердца сливался с боем барабана. Он почувствовал себя совершенно беззаботным. Не в силах оторвать от нее глаз, он смотрел, как она танцует в воздухе под эту странную музыку. Музыка, казалось, жила своей собственной жизнью.

Горец снова вошел в круг света, размахивая клеймором. Тамлин стала кружиться вокруг него, и почти в пантомиме он следовал за ней, его круги пересекались с ее кругами, пока они наконец не оказались лицом к лицу. Музыка стала тише, когда пара медленно начала двигаться. Меч и сеть были символическими контрапунктами в этом откровенно чувственном танце.

Они приблизились друг к другу, тело Тамлин выгнулось к шотландцу, каждый впитывал лучащуюся энергию другого.

Мельчайшие капли испарины покрыли золотую кожу Тамлин. Она сияла внутренним светом… Джулиан так желал ее, что готов был преклонить перед ней колени.

Джулиану хотелось выть. Ни один мужчина не вправе так танцевать с его женщиной. Он сделал шаг по направлению к ним, но Гийом схватил его за руку: мол, не вмешивайся.

Музыка снова стала тише, и в круг света вошли, три пары. Вскоре их волнообразные движения стали повторять движения Тамлин и горца. Все они танцевали вокруг костра, раскачиваясь, временами почти касаясь женщин, чтобы заставить их игриво уворачиваться, дразня мужчин. К танцу присоединились еще три пары. Они вращались вокруг костра, становясь как будто его частью. Эта сцена захватила Джулиана.

Но он видел только Тамлин.

Остальные танцоры были для него лишь смутными безликими фигурами. Он горел от желания к ней. Ревность вонзалась в него когтями всякий раз, когда горец случайно задевал ее рукой и Тамлин смотрела ему в глаза. Джулиан с трудом сдерживался, чтобы не заявить, что эта женщина принадлежит ему по праву. И лишь благодаря Гийому не сделал этого.

Каждый раз, когда пары делали круг, к ним присоединялись, раскачиваясь и кружась, еще три нары, пока их не стало тринадцать. Сначала мужчины окружали женщин, потом женщины – мужчин. Дразня. Соблазняя. Искушая.

И это медленно убивало Джулиана.

Музыка стала громче, увлекая танцоров вперед. Потом она снова стихла и замедлилась, когда пары приблизились друг к другу.

Вдруг горец вонзил меч глубоко в землю перед Тамлин. Значение этого жеста не ускользнуло от Джулиана. Раскаленный добела гнев, ревность и вожделение вспыхнули в нем, доведя его почти до безумия. Он отбросил руку Гийома и пошел в круг света.

Музыка смолкла, а потом снова дошла до крещендо, заставляя Тамлин, кружась, удаляться от мужчины, который был живым королем-богом. Музыка поднимала Тамлин, уносила ее, но что-то было не так. Тем не менее она танцевала, яростно, чувственно.

Она уже дважды танцевала как Майская Королева. Но никогда танец не влиял на нее вот так. Ее тело пульсировало от желания. С головокружительной силой она вращалась, размахивая сетью позади себя, как флагом воина.