ОТ/ЧЁТ - Василий Сретенский

Миф 2. Инанна (она же Иштар), богиня любви и плодородия, выйдя замуж за бога-пастуха Думмузи, вдруг, без объяснения причин (что, впрочем, очень по-женски), отправляется в «страну без возврата», по дороге лишившись всех одежд и украшений. Там она умирает, и ее сестра, владычица царства мертвых Эрешкигаль, вешает ее на крюк. Посланцам бога Энки (отца Инанны) удается ее воскресить травой и водой жизни, однако царство мертвых она покинуть не может, не оставив себе заместителя. Наделенная новой силой, Инанна совершает еще один чисто женский поступок — своим заместителем в Аду избирает мужа Думмузи. А поскольку без него ей скучно, то разрешает сестре Думмузи Гештинанне заменять его полгода. В результате жертва Думмузи (а его изображали в виде овцы) помогает воскресению Инанны, жертва Гештинанны (виноградная лоза) помогает воскрешению Думмузи.

Таким образом, исходная модель воскрешения включает в себя следующие элементы:

Смерть означает уход души в царство мертвых, где она (душа) живет вечно, но скучно, страдает.

Для возвращения из царства мертвых необходим диалог со Смертью, олицетворенной в образах повелителей царства мертвых. В «стране без возврата» шумеров это судьи подземного мира — ануннаки.

Полное и безусловное освобождение из царства мертвых невозможно. Главное условие — кто-то другой должен остаться в нем и сыграть роль жертвы, способствующей возрождению умершего.

Модели воскресения как договора со Смертью (Аидом) соответствуют несколько мифов Эллады. Такой договор возможен в трех вариантах.

Вариант I. Персефона, или «двойное бытие». Персефона была похищена Аидом у матери — богини плодородия Деметры. По требованию Зевса Аид отпустил Персефону, но с условием, что треть года она будет проводить в царстве мертвых в качестве его, Аида, жены. Этому варианту соответствует и миф об Адонисе, которого по просьбе Афродиты еще младенцем укрыла у себя в Аиде Персефона. Влюбившись в прекрасного юношу, которым стал Адонис, она не пожелала возвращать его Афродите. Далее — вмешательство Зевса и то же решение: треть года Адонис должен проводить в подземном мире.

Вариант II. Геракл, или «расставание с тенью». Сын Зевса и Алкмены, полубог, о подвигах которого ходили легенды уже во времена Троянской войны. Он был отравлен ядом лернейской гидры, тяжко страдал и сам просил друзей и спутников зажечь под ним погребальный костер. Когда же огонь разгорелся, Геракл был похищен тучей, принят в сонм бессмертных олимпийцев и женился на богине юности Гебе. Казалось бы, американский хеппи-энд и «поцелуй в диафрагму». Но не все так просто. Геракл умер и, значит, должен находиться в Аиде. Геракл воскрес; кто же тогда находится в Аиде? Ответ — в «Одиссее». Добравшийся до границы между мирами живых и усопших Одиссей видит в Аиде среди прочих и тень Геракла. Предоставим слово ему самому (в переводе Жуковского, естественно):

Видел я там и Гераклову силу, один лишьПризрак воздушный; а сам он с богами на светлом ОлимпеСладость блаженства вкушал близь супруги Гебеи, цветущейДочери Зевса от златообутой владычицы Геры.Мертвые шумно летали над ним, как летают в испугеХищные птицы; и темной подобяся ночи, держал онЛук напряженный с стрелой на тугой тетиве, и ужасноВкруг озирался, как будто готовяся выстрелить…

Вариант III. Пелопс, или замена. Сын Зевса, царь города Сипла Тантал, единственный из смертных, кто посещал Олимп и пировал с богами, возгордился настолько, что, пригласив богов на трапезу к себе во дворец, приготовил им в качестве кушанья собственного сына Пелопса. Он хотел посмеяться над всеведением богов. Но боги не стали есть (только Деметра, в скорби по Персефоне, ничего не заметила и отъела плечо), возродили Пелопса в котле с кипящей водой и приделали ему плечо из слоновой кости. А сам Тантал, как известно, был отправлен в Аид, чтобы вечно испытывать там чувства голода и жажды.

А теперь наложим на эту модель известные нам случаи воскресения без договора со Смертью или с нарушением такого договора.

Осирис. Убитый братом Сетом, он был воскрешен женой-сестрой Исидой. Или их сыном Гором. Или даже сам себя оживил. По крайней мере в восемнадцатой главе «Книги мертвых» содержится такое заклинание: «Я Величайший, сын Величайшего; Огонь, сын Огня, который получил свою голову назад, после того как она была отрублена. Голова Осириса не была унесена от него, так да не будет и голова [здесь пробел для имени покойника] унесена от него. Я вновь собрал себя по частям; Я сделал себя здоровым и невредимым, Я вернул себе молодость, Я Осирис, Владыка Вечности». Но ни в одном из вариантов мифа об Осирисе не говорится о договоре того со Смертью. А поскольку такого договора не было, Осирис, воскреснув, не вернулся в мир живых, а стал правителем в мире мертвых.

Эвридика. Договор Орфея с Аидом состоял в том, что Орфей не должен был оборачиваться и смотреть, идет ли за ним Эвридика, до того, пока они совсем не покинут царство мертвых. В самом конце пути Орфей, не выдержав, обернулся, нарушив договор. Эвридика осталась в Аиде. Но у меня лично такое впечатление, что договор, предложенный Орфею, был обманом. Не получив никого взамен Эвридики, владыка царства мертвых просто-напросто предложил Орфею невыполнимые условия ее возвращения.

Сизиф. Сын бога Эола, строитель и царь Коринфа, единственный человек, которому удалось обмануть Смерть и вернуться из Аида на землю. Умирая, он запретил жене проводить погребальные обряды, а сам убедил Персефону, что, вернувшись на землю, заставит «нечестивую» жену все сделать как надо и вернется обратно в царство мертвых. А воскреснув, видимо, первым (правда, по-гречески), произнес фразу, так часто звучащую в американских боевиках: «I lied» — «Я солгал». Правда, потом, когда Гермес привел его обратно в Аид, всю оставшуюся смерть он наглядно доказывал, что лгать нехорошо, а обманывать властителей царства мертвых бесполезно и бессмысленно.

Какое отношение все это имеет к христианству? На мой взгляд, самое прямое. Ведь смерть и воскресение Иисуса могли быть восприняты и поняты только на основании ментальных стереотипов эллинистического Средиземноморья.

Одним из важных составляющих христианской веры стало знание о том, что происходило в субботу, между погребением Иисуса и его воскресением. Правда, сами Евангелия этого не говорят. Но уже в первой речи апостола Петра к тлеют которую он произнес в качестве руководителя христианской общины, пусть в самом общем виде, сформулирован постулат о схождении Иисуса в Ад (точнее, в шеол): «Сего [Иисуса], по определенному совету и предвидению Божию преданного, вы взяли, пригвоздив руками беззаконных, убили; Но Бог воскресил его, расторгнув узы смерти, потому что ей невозможно было удержать Его» (Деяния, 2: 23–24). Пока, в первые дни апостольского служения, прозвучало только одно — Иисус был в шеоле, но Смерти с ним справиться не удалось: «…не оставлена душа Его во аде, и плоть Его не видела тления. Сего Иисуса Бог воскресил, чему мы все свидетели» (Lеяния, 2: 31–32).

Но вскоре появляются так называемые раннехристианские апокрифы, в которых взаимоотношения Иисуса и Смерти прописаны более подробно. В одном из них, в «Книгах Сивилл», в виде предсказания из далекого прошлого сказано: «Он [Иисус] сойдет во ад, возвещая надежду всем святым, конец веков и последний день; и исполнит закон Смерти, уснув на три дня». В другом, так называемых Деяниях Фомы, датируемых первой половиной III века, говорится:

Распятый людьми ради многих,отшедший во ад со многою силою,Ты, Чьего вида не вынесли начальники смерти,взошел со многою славоюи, собрав всех прибежавших к тебе, уготовил путь,и по следам пошли все, кого Ты искупил.И собрав их в Свое стадо, Ты причислил их к овцам Твоим.

А еще ранее, во II веке, святой Мелитон написал поэму о Христе. В ней есть такие строки:

Господь облекшийся в человека…воскрес из мертвыхи воззвал такими словами:«…Я, разрушивший смертьи победивший врага,и поправший ади связавши сильного,и восхитивший человекана высоты небес.Я, — говорит, — Христос.Итак, придите все роды людей,запятнанные грехами,и получите отпущение прегрешений.Я есмь Ваше отпущение,Я — Пасха спасения,Я — Агнец, закланный за вас,Я — Искупление вашеЯ — жизнь ваша,Я — воскресение ваше,Я — свет ваш,Я — спасение ваше,Я — Царь ваш».

В этих строках проскальзывает явное противоречие, которое чем дальше, тем больше будет напоминать о себе. Противоречие между образом Иисуса-жертвы и образом Иисуса-царя.