Приключения 1978 - Сергей Наумов

— Читал, читал… Но это случай, этому преступнику надо было иметь совсем черную душу, чтобы так действовать. Это дело грязное, но сравнительно простое. А читал ли ты?..

— «Преступление и наказание» спросите? Читал, конечно. Ну, это вещь идеальная, что ли… Преступник высшего ранга, совестливый…

Телефон прозвонил как сигнал вернуться от интересных разговоров к продолжению дел. Дежурный милиционер сообщил, что пришел с повесткой экспедитор Кузыбаев. «Пусть идет сюда», — попросил Хаиткулы.

Дверь открылась, и в кабинет сначала проникла голова экспедитора, а затем и все его туловище. Он вошел в кабинет довольно бодрой походкой. Подошел к каждому из следователей и протянул им руку. Обоих милиционеров покоробила его фамильярность. Хаиткулы, чтобы разрядить напряжение, подыграл экспедитору:

— Ну, друг любезный, что-то раненько вы стали появляться на миру. В другой день вас в это время и не встретишь, а сейчас чуть свет на ногах…

— Ах, начальник, начальник, зачем напраслину возводишь?.. Не сижу я дома и не таюсь никогда. Что ж мне попусту людям глаза мозолить и бегать по улицам, как паршивому псу. Торговое дело бойкое, крутись и крутись с утра до вечера, и все меж недовольных людей. Этому не то привез и этому не такой товар, как он хотел. Вдобавок смотрят многие на тебя так, будто ты не государственным, а своим распоряжаешься.

Хаиткулы изобразил на лице жалость:

— Да, работа нелегкая. Но и платят за нее, наверное, вдвое.

— Что вы, что вы! Обыкновенная зарплата. А трудов сколько, а хлопот… а подводных камней.

— Говорят, что и правда на этой должности надо быть хлопотливым, как курица-наседка.

— Да, да…

— …И клевать везде — то слева, то справа.

— Что вы, что вы… Чем клевать?! Для этого надо крепкий клюв иметь и землю уметь загребать когтями.

— Это правда. Но я думаю, и вы не из слабых людей.

Толстяк экспедитор затрясся от смеха, казалось, ножки стула не выдержат его тяжести — они качались, как соломинки на ветру.

— Товарищ начальник, я удивляюсь, откуда ты знаешь сердечные тайны? Верно, что я не из слабых, хотя люди говорят — вот добряк, широкая натура. С кем-то я бываю добрым, а с кем и суровым. Как хорошо вы все подмечаете. Жаль, что на должность директора горпищеторга не берут таких славных парней… Бросай свою милицию. Я с тобой до самой пенсии работать соглашусь.

Талхат обратил внимание на то, как быстро меняется настроение Кузыбаева, от состояния полного покоя он быстро переходил к почти неистовости.

Как бы невзначай он спросил:

— Семья у вас большая, Кузыбаев?

Он и сам не знал, почему задал именно такой вопрос, но вопрос подействовал на экспедитора, как выстрел.

— Семья?.. Большая… Всех кормить надо…

Кузыбаев сник и лепетал несвязные слова, и Талхат был почти в восторге, что его «психологический» метод оказался эффективным и на этот раз — вот-вот сознается в преступлениях напуганный Кузыбаев.

Но экспедитор не собирался ни в чем признаваться.

На вопрос Хаиткулы, почему в машине оказалось лишних сорок ящиков, Кузыбаев ответил шуткой:

— Большой той предстоит, вот и взял больше, чем думал сначала. Сначала взял двадцать, потом передумал и попросил добавить. Накладные? Бухгалтер, видно, забыл ее у себя оставить, а я в спешке не уничтожил. Это правда, клянусь жизнью моих трех детей…

Ему дали прослушать магнитозапись показаний бухгалтера, но он и ухом не повел. Хаиткулы протянул ведомость, по которой Кузыбаев получал «левый заработок», но экспедитор рассмеялся ему в лицо — не моя, мол, подпись, и денег этих в глаза не видел.

Зачитали показания сторожа. Кузыбаев вспыхнул:

— Сын ишака!.. Я покажу ему…

Но тут же заставил себя успокоиться.

Хаиткулы не хотелось кончать беседу с экспедитором, не добившись результата. Предложил Кузыбаеву сигарету. Экспедитор курил только в компании, да и то когда выпьет изрядно. Обычно носил с собой наскади — маленькую полую тыковку, — в которой хранился насвай — табак, особо обработанный. Наскади был изящно инкрустирован, и Кузыбаев гордился этой вещицей, с ней ему было спокойней чувствовать себя. Достаточно положить под язык щепотку насвая, и какое от этого наслаждение! А сейчас он едва не выхватил сигарету у Хаиткулы. Жадно затянулся.

Капитан за пять лет своей работы имел дело с преступниками, наделенными самыми разными чертами характера. Он, казалось ему, изучил природу этих людей и их повадки и делил их иронически по «звериному» принципу: одни с птичьим сердцем, другие с лисьей ухваткой, третьи бешеные, как разъяренные тигры. Труднее всего было иметь дело со вторыми.

Экспедитор, бесспорно, относился ко второй категории. Хаиткулы знал, что заставить признаться экспедитора, припертого к стенке, задача трудная, но все же стремился к этому. Ведь признание часто оборачивается не только в пользу дела, но и к выгоде самого преступника. Нередко ведь это бывает движением совести, а значит, залогом исправления человека. Способен ли этот человек возродиться к честной жизни?

Надежда Хаиткулы не сбывалась, ибо Кузыбаев отрицал все. Он не слышал реплик пришедшего Бекназара, который напомнил ему о дне рождения Ханум, и о некоторых их личных разговорах.

Оставалась последняя надежда на Талхата, которого Хаиткулы час назад отправил с поручением. Оно должно было пролить некоторый свет на роль экспедитора и других лиц в этом деле.

Кузыбаев снова, казалось, обрел силы для борьбы. Упорно твердил о своей невиновности.

«Пожалуй, это все-таки не агония. За этим упрямством что-то кроется… Но что?» — ломал голову Хаиткулы. В этот момент вошел Талхат, он кивнул капитану, а тот, не задавая вопросов, подождал, когда Талхат займет свое место.

Талхат с улыбкой посмотрел на Кузыбаева и задал ему вопрос:

— Кузыбаев, нам еще раз интересно узнать, большая у вас семья?

Экспедитор насторожился, лицо его помертвело:

— Я вам уже сказал…

Талхат протянул Хаиткулы два листка бумаги:

— Вот показания его двух жен. — Он сделал ударение на слове «двух».

Хаиткулы сначала сам прочитал объяснения этих женщин, потом попросил Талхата прочитать их вслух.

Объяснение Зыбы Кузыбаевой, жены экспедитора:

«С Кузыбаевым состою в браке 20 лет. Имеем двух сыновей и дочь. Старшему сыну 18 лет, в этом году он заканчивает среднюю школу, младшему 15, учится в 8-м классе. Дочери 10 лет, учится в 3-м классе. В учебе не отставали. Моя мать живет отдельно от нас, свекровь проживает с нами. До рождения дочери работала уборщицей в школе, потом муж запретил работать. О ежемесячном заработке мужа ничего не знаю, но в деньгах мы не нуждались никогда. Все необходимое имеем. Из сослуживцев мужа у нас часто бывал Нерзи Кулов. Приходили и другие. Меня муж ни к кому не брал. Приходивших не знаю, кто они и чем занимаются, и муж об этом никогда не говорил. «Какое дело лисе до городского базара?» — так он отвечал на мои вопросы о гостях…