Правила перехода (СИ) - Ли Сарко

Я отдёрнула нож и быстро сунула его в руки Лезара.

— Не больно. Совсем. Просто… неприятно смотреть, как руку режу, — я пожала плечами и спрятала рану, накрыла её ладонью, потому что все слишком внимательно на неё смотрели.

— Совсем как у нас, получается, — сделал вывод Эльгасс. — Я тоже на Земле не чувствую боли и запаха. И вкуса.

— Но я не могу приходить по желанию, — вздохнула я. — А хотелось бы.

— Может быть, вы тоже когда-нибудь научитесь, — попыталась утешить меня Катриша. Но никто не поддержал её идею, а Полиан тихо заметил: «Надеюсь, этого не случится».

— Но почему? — удивилась я. — Вы же меня провели? Почему вы не хотите, чтобы я могла сама к вам приходить?

— Не обижайся, Ангелина, — Лезар повернулся ко мне, и опять я поразилась, каким серьёзным он иногда кажется на фоне своих друзей. — Мы приведём тебя ещё раз, если появится возожность, и будем рады, если ты научишься сама совершать Переход. Но… всех остальных сюда мы не ждём.

— Чем я лучше других? — очень тихо спросила я, опустив голову.

— Я думаю, не тебе одной можно разрешить, есть ещё хорошие люди. Но если сюда повалят все, Аэр уничтожится. Он очень мал. Пожалуйста, не думай больше об этом.

Мне показалось, что он не договорил конец фразы — «Ты обещала». А может, он и не хотел этого говорить, но я всё равно додумала. «Я ведь самой себе обещала — точнее, им, но не вслух, — что не буду раскапывать тайны и задавать лишних вопросов. Можно спрашивать только о том, что нейтрально. Например, как называются деревья, сколько здесь времён года и прочее».

Времён года здесь, кстати, не оказалось. Аэрцы, или, если точнее — ветры, ориентировались по тому времени, которое было наиболее широко распространено на Земле. Сейчас погода здесь стояла такая же, как, наверное, у нас в начале августа — Катриша в платье с короткими рукавчиками, ребята в рубашках. Полиан и Лезар вообще были одеты почти так же, как и на Земле — разве что с незначительными отличиями вроде иначе выкроенного кармана или другой длины рукава.

— Лезар, а насколько тяжело приводить меня сюда? — спросила я, когда, судя по времени, скоро я должна была проснуться. — Как часто я смогу заходить к вам в гости?

— Не так уж и сложно, — улыбнулся он. — Сам Переход, я имею в виду. Вот зерно… его не каждый умеет делать. Повезло со знакомым. Нужно будет обратиться к нему ещё раз. Не смотри так! Я не могу ничего обещать, всё зависит от него, ты же понимаешь.

Я охотно кивнула, потому что мне хватило обещания, что он будет меня звать. Неважно, как часто. Я ведь не знаю, насколько он лукавит, говоря, что это легко.

Картиша с Эльгассом ушли раньше, и мы остались втроём. Я долго смотрела уходящим вслед и видела одну широкую спину и торчащие над ней две головы — большую посередине и маленькую чуть левее. Девушку вихрь так и не поставил на землю.

— Ребята… — спросила я, когда они ушли достаточно далеко. Мы уже не могли их видеть. — А Эльгасс так всегда Картишу носит?

— Всегда, — подтвердил Лезар.

— Она ведь не может ходить, — пояснил Полиан, глядя куда-то в траву.

— Но… почему? — перепугалась я. — Что с ней случилось? Ведь у нас она…

— Нет, — он успокоил меня. — Не на Земле. Она не ходит с восьми лет.

И тут я с мучительной ясностью стала осознавать, насколько же дороги для Катриши эти походы в мой мир. Ведь там она может ходить. И бегать. И у неё такая красивая, лёгкая походка — гораздо лучше, чем у меня, коренной жительницы!

— Это… авария, да?

— Лесной пожар, — хмуро пояснил Лезар.

Я опустила глаза. У нас на Земле она бы просто исчезла, перенеслась домой. А что она могла сделать, когда пожар приключился здесь?

— Ей повезло, что у неё есть Эльгасс.

— Это точно, — вздохнул Лезар. А потом как-то поплыл, голова стала превращаться в баклажан и закручиваться, закручиваться…

Я поняла, что просыпаюсь.

Это было сложно. Встать, выключить будильник и осознать, что я на Земле. Вышла из этого загадочного мира, который можно изучать веками. И сейчас надо собираться в университет, умываться, одеваться, идти по скучным улицам… да ещё и дождь за окном…

Я опустила лицо в ладони и постаралась прогнать уныние. Кажется, понимаю теперь смысл речи Полиана. Он говорил, что как бы ни был не изучен собственный мир, чужой всё равно притягивает сильнее. Наверное, для меня теперь тоже так.

Но как же люди? Те люди, которых я с таким упоением рисовала раньше? Они ведь не стали хуже, они по-прежнему такие же живые и интересные! А мои родители, друзья? Нельзя говорить, что всё это мне больше не нужно! Что за глупости!

У меня есть тайна. Тайна ветров. И никому нельзя о ней рассказывать, даже маме, даже старшей сестре. И Свете. И Алине, подруге с самого детского сада. Ни-ко-му.

****

Где-то далеко, за океаном, за много тысяч километров от города Ангелины, один человек тоже совершал Переход. Звали его Расти, и ему только вчера исполнилось шестнадцать лет. Тот самый возраст, который был положен для первого перехода в Аэр.

Расти был из детского приюта, который курировал старый вихрь-Агент. Некоторых детишек, которые тут жили, с самого начала готовили для работы с ветрами. Конечно, каждому, как и положено, давалось начальное образование, подыскивались жильё и работа для прикрытия. Но подставные воспитатели из Аэра формировали вторую сторону личности детишек, и те становились хорошим подспорьем вихрей в этом мире. Директор и ещё несколько человек из персонала были осведомлены обо всём, но большинство о ветрах ничего не слышало.

Отвечал за Расти молодой вихрь лет тридцати. Ребята из группы называли его Старик. Так уж повелось, по старой дружбе. В таких отношениях позволялось некое панибратство, потому что всего-то, что нужно было делать воспитателям, — это рассказывать об Аэре, а в один прекрасный день вытянуть детишек прямо туда и показать им основы жизни. Пусть видят сами, а не только слышат и читают в книжках.

Расти подготовился, как будто к секретной военной операции. Отбросил лишние мысли, настроился на суровое чёткое восприятие. Лёг спать в штанах и гольфе, предварительно перекусив. Он знал, что всё это не обязательно — ему не раз говорили, — но на всякий случай ничего не помешает.

Заснул парень, зажав в руке зерно, а очнулся