Заговор Тюдоров - Кристофер Гортнер

– Она так же безрассудна, как была безрассудна ее мать Анна Болейн, и точно так же презирает опасность. Однако, если она продолжит эту игру, ее не спасет никакая отвага. Граф непорядочен и неразборчив в средствах; он приведет ее к гибели.

Я сделал неглубокий вдох, стараясь обуздать смятение. Я осознал, что мне, вероятно, тоже грозит смертельная опасность – теперь, когда граф так бесцеремонно разоблачил меня, назвав, по сути, тайным агентом Елизаветы в присутствии женщины, которой я почти не знал… женщины, которая, по ее же словам, была обязана своим благополучием Ренару.

– Почему вы так говорите? – Я взглянул на Сибиллу. – Вы знаете графа лично? Он обращался к вам так, будто вы знакомы.

Сибилла усмехнулась:

– Разумеется, я знаю графа; кто же при дворе его не знает? Он всегда громогласно заявлял о своих чаяниях, твердя каждому, кто был склонен его выслушать, что полагает себя наиболее подходящим супругом для королевы, вдохновленный поддержкой своего союзника в совете, епископа Гардинера. Я знаю также, хоть это уже не достояние публики, что Мария благосклонно относилась к такой возможности, пока ко двору не прибыло посольство Габсбургов. Тогда она открыто отвергла Кортни. Он не из тех, кто простил бы подобное оскорбление; полагаю, он использует принцессу Елизавету, дабы страх королевы перед мятежом в пользу сводной сестры вынудил ее вновь обратить свои помыслы к браку с ним.

Отмалчиваться больше было невозможно. Сибилла проявляла чересчур большую осведомленность в делах, о которых ей знать не полагалось.

– Вам многое известно, – заметил я. – Теперь я понимаю, почему вы решили, что Ренар мог что-то рассказать мне о вас. Он приставил вас шпионить за королевой?

Сибилла не дрогнула, даже не попыталась изобразить протест.

– Гордиться тут нечем, но да, вы правы. Я шпионка Ренара. – Она сделала паузу, прямо глядя мне в глаза. – Он не рассказал вам обо мне, и это означает больше, чем вы думаете. Он вам не доверяет. Более того, я уверена, что именно он хочет вас убить.

Я вспомнил строчку, начертанную на бумаге: «Тебе ее не спасти». Неужели это было послание от Ренара? Неужели он решил нанять меня по приказу королевы, но лишь затем, чтобы после избавиться от меня? Если так, то Ренар, вполне вероятно, подозревает, что я на самом деле служу Елизавете.

– Я не сомневаюсь, что кто-то хочет моей смерти, – ответил я. – Сейчас, однако, меня куда больше интересует, почему вы предостерегаете меня против человека, которому служите.

Голос Сибиллы ничуть не изменился, но то, как она поджала губы, выдавало тщательно скрываемую ненависть.

– Потому что Ренар мне отвратителен. С детских лет я была в полной его власти. Едва у меня пришли первые месячные, он заставил меня шпионить для него при дворе Габсбургов; вы представить не можете, на что он способен. Он готов любой ценой добиться милости императора – и именно потому так боится Кортни. Графа в качестве супруга для королевы одобрили бы куда охотней, чем любого иноземного принца, и если на королеву станут давить достаточно сильно, она может сама принять такое решение. В подобном случае Ренар лишится благосклонности императора и будет обречен до конца своих дней прозябать в жалкой должности заурядного посла. Вот почему он приказал мне сообщать обо всем, что я увижу и услышу в покоях королевы.

Откровения Сибиллы ужаснули меня, но нисколько не удивили. Я увидел в них все то же стремление Ренара скомпрометировать графа Девона, претендента на руку Марии, а также объяснение сверхъестественному, казалось бы, влиянию посла Габсбургов на саму королеву. Личные покои служили Марии убежищем; только там она чувствовала себя свободно. Можно не сомневаться, что там, вдалеке от посторонних ушей, она обсуждала и свои страхи касательно Филиппа, и опасения, которые внушали ей Елизавета и Кортни.

Ренар знал все это. Благодаря Сибилле он отыскал путь к сердцу королевы.

– Я ценю вашу искренность, – сказал я наконец, – и уверяю, что сохраню в тайне все, что вы мне рассказали. Однако же, если то, что вы говорите, правда, вам не следует рисковать собой ради меня.

Сибилла отрывисто рассмеялась:

– Вы льстите мне, если полагаете, что я так уж беспомощна. Ренар сказал правду, я сговорена. Он хочет выдать меня за герцога Фериа, того самого гранда, который хладнокровно смотрел, как оруженосец умирает у вас на руках. Меня отправят в Испанию, и там я до конца своих дней проживу супругой Фериа… если только не стану действовать. Понимаете, у меня еще есть время: мой брак целиком зависит от того, выполнит ли Ренар все требования императора. Лишь тогда Фериа согласится взять меня в жены. Я не намерена тратить оставшееся время попусту.

По спине моей холодком прополз страх.

– Какие требования должен выполнить Ренар?

– Вам это уже известно. Императора не устраивает, что его сын женится на королеве много старше его, которой наследует молодая сестра-еретичка… поскольку вышеупомянутая сестра разрушит его планы касательно Англии, если королева умрет бездетной. Ренар должен не только уложить Филиппа в постель Марии; ему предстоит еще устроить так, чтобы Елизавета не дожила до этого дня.

Я ответил не сразу. Я молча вглядывался в Сибиллу, отчетливо сознавая, что она, быть может, пытается меня обмануть, войти в доверие, чтобы потом выдать Ренару. И увидел в ее глазах лишь нагую жесткую прямоту, словно ей самой были почти безразличны чудовищные тайны, которые она мне только что открыла. Я знал, что это не так. Под изысканной, утонченной маской пылала жажда мщения, более чем способная обратить в прах каждого, кто встанет на пути Сибиллы к свободе. Подобная страсть могла бы оказаться весьма могущественным оружием.

– Вам, кажется, известны все тайны, – наконец проговорил я.

– Не все, – возразила она, – но тайны Ренара – безусловно. Я знаю, как он привык действовать. Я готова пустить в ход против него что угодно. Я хочу уничтожить его. Я хочу, чтобы он до конца своих дней был прикован к ничтожной должности в каком-нибудь захолустье. Я никогда больше не буду подчиняться ни ему, ни кому-то другому, если только это будет в моих силах.

Моя настороженность растаяла, сменившись восхищением. Пускай Сибилла по-прежнему оставалась для меня во многих отношениях загадкой, но я ее понимал, потому что сам когда-то испытывал ту же беспомощность. С тех самых пор, как я подрос настолько, чтобы осознать, сколь безжалостен этот мир к слабым, – с тех самых пор я боролся за существование точно так же, как Сибилла. Она искала свободы, много лет прожив под игом Ренара, как я когда-то жил под игом Роберта Дадли. Ренар жесток, расчетлив и безжалостен – точь-в-точь как мой бывший господин. Точно так же он убежден, что заслуживает лучшего, и готов на все, чтобы достичь своей цели.