Крутой поворот (сборник) - Сергей Высоцкий

— Подержите маэстро. — Посыльный поставил корзину с цветами на колени Лазуткину. Антон ухватился за нее, боясь, чтобы не упала. Подумал о том, какая же она тяжелая. И в этот момент на руках у него защелкнулись наручники. Кто-то снял с его коленей цветы. Лазуткин увидел, что в комнате уже много чужих мужчин, увидел ужас в глазах тетушки Руфины и недоуменные лица гостей...

АНОНИМНЫЙ ЗАКАЗЧИК

Если хотят знать, по какому праву я вмешиваюсь в это прискорбное дело, я отвечаю: по великому праву первого встречного.

Первый встречный — это человеческая совесть.

1

Ночь была душная, и Колокольников почти не спал. Нудно гудели комары. От них не спасали ни марля, набитая на окно веранды, ни приторный одеколон «Гвоздика», которым Леонид Иванович, просыпаясь каждые полчаса, мазал себе шею и лоб. Часа в два пошел ленивый дождь. Мерно барабанили по железной крыше редкие капли, собирались в струйки и гулко стекали по желобу в пустую бочку. Колокольников почувствовал, что наконец-то засыпает, но скоро надо было вставать — он твердо решил выехать сегодня на залив, на рыбалку. Полежав еще немного, он осторожно, чтобы не разбудить жену, оделся, взял приготовленный с вечера сверток с едой и вышел на крыльцо. Поежившись от охватившей его сырой прохлады, Леонид Иванович натянул на голову капюшон, взял из сарайчика весла и удочки и двинулся по лесной тропинке к заливу. С нарастающим гулом набирала от станции скорость первая электричка. «Или последняя?» — усмехнулся Колокольников, вспомнив, как однажды он приехал на дачу этой электричкой после встречи с друзьями и долго доказывал жене, что торопился именно на последнюю электричку, а она сердилась и говорила, что он совсем отбился от рук и позволяет себе приезжать первой утренней электричкой.

Снова стало тихо, и Колокольников услышал, что впереди кто-то идет. «Николай Николаевич меня опередил, что ли? — подумал он. — Вот ведь, злодей, и не предупредил!» Николай Николаевич, его приятель по рыбалке, снимал на лето дачу рядом, метров на триста подальше, в глубине леса. Колокольников прибавил шагу, но человек впереди шел быстрее. Было слышно, как грузно перепрыгивает он через кочки и сосновые корни. Шум идущей по шоссе машины заглушил шаги. «Ну вот, на шоссе-то я тебя и перехвачу», — улыбнулся Колокольников в предвкушении того, как выговорит Николаю Николаевичу за отсутствие рыбацкой солидарности. В это время раздался глухой удар, а потом резкий скрип тормозов. Ночной лес утробно ухнул, повторив эти звуки, и затих. В наступившей тишине Колокольников услышал, как резко хлопнула дверца машины, и понял, что случилось несчастье. Бросив весла и удочки, он побежал к шоссе, повторяя: «Ну что же он летит не глядя, ну что же он летит…» В том, что несчастье произошло с соседом, Колокольников не сомневался.

Он выскочил из кустов на шоссе слишком поздно. Белая машина, — Леонид Иванович машинально отметил, что машина белая, «Жигули», и что у нее погашены огни, — уходила за поворот. Темным пятном на мокром асфальте распластался человек. Колокольников бросился к нему и чуть не упал, наступив на блестящий металлический предмет. Нагибаясь к лежащему, он еще подумал: «Вот ведь как стукнул, подлец, машина чуть не развалилась».

Это был не Маслеников. На асфальте лежал большой, грузный мужчина. Колокольникову показалось, что пострадавший — негр, но он тут же понял свою ошибку. Лицо было темно-багровым от удара. «Надо его перевернуть», — решил Колокольников и взялся за мокрый плащ, запоздало вспомнив, что в таких случаях до приезда «скорой» и милиции лучше все оставить на своих местах. «А если он жив? Пусть умирает?» Он с трудом перевернул человека на спину, опустив, почувствовал неестественную мягкость, словно это был не человек, а набитый тряпьем манекен. Ни стона, ни звука. Ни единого толчка пульса. Леонид Иванович долго держал остывающую руку в надежде, что сможет уловить хоть слабое биение пульса, но человек был мертв.

«Какая же сволочь!» — со злой тоской подумал Колокольников об удравшем водителе.

— Сволочь! Сволочь! — повторил он громко и оглянулся. Шоссе было пусто. Ни машин, ни людей. Метрах в двух от потерпевшего в траве валялся маленький чемоданчик. Видать, от удара он отлетел в сторону и раскрылся. В чемоданчике, каждый в своем гнезде, лежали аккуратно разложенные инструменты. «Наверное, какой-нибудь слесарь-водопроводчик», — решил Колокольников. Он встал с мокрого асфальта, закрыл чемоданчик…

Ближайший телефон был в санатории «Приморский», в километре от места аварии. Колокольников подумал о том, что хорошо бы оставить кого-нибудь здесь… Но до дому идти так же, как и до санатория, других дач поблизости не было. Пока он раздумывал, поглядывая в ту сторону, откуда пришел, ему почудились шаги на тропинке.

— Эй! Есть тут кто-нибудь? — крикнул он громко. Никто не отозвался, и Колокольников, еще раз взглянув на мертвеца, побежал по шоссе к санаторию, на ходу роясь в карманах в поисках «двушки». «Двушки» не оказалось, и он тут же вспомнил, что и «скорую» и милицию можно вызвать без монетки.

Первым он набрал милицейский номер. «Милиция», — тут же отозвался приятный девичий голос.

— На пятьдесят пятом километре Приморского шоссе человека сбили, — сказал Колокольников.

— Соединяю, — деловито сказала девушка.

С минуту в трубке были длинные гудки, потом уже отозвался мужской голос:

— Дежурный отделения ГАИ…

Выслушав Колокольникова, дежурный спросил:

— Кто говорит? Назовитесь!

Колокольников назвал себя. Потом прибавил:

— Я живу на Лесной, сто двадцатая дача.

— «Скорую» вызывали?

— Нет еще.

— Сами вызовем, — сказал мужчина. — Сейчас выезжает патрульная машина.

Колокольников повесил трубку, вышел на шоссе и медленно побрел назад.

Машин на шоссе не было. Он подходил уже к повороту, за которым все произошло, когда сзади послышался шум приближающегося автомобиля. Колокольников отступил к обочине, оглянулся и увидел милицейский «уазик». Он замахал руками, «уазик» затормозил, сидевший справа милиционер открыл дверцу.

— Это я вызывал милицию, — сказал Колокольников.

— Далеко? — спросил милиционер.

— Рядом. За поворотом.

Милиционер обернулся, сказал кому-то сидящему на заднем сиденье:

— Подвинься, Буряк. Возьмем гражданина.

Это «возьмем гражданина» не понравилось Колокольникову. Усаживаясь на продавленное сиденье, он подумал с обидой: «Вот и старайся, бегай по дождю, вызывай милицию, а они тебя «гражданином». Но подумав так, он тут же застыдился: «Милиция-то тут при чем? Разве для милиции я бегал?»

И острой болью кольнула жалость к погибшему. Вот ведь как бывает, ночь, тишина, даже птицы спят, не летают, а человек выскочил из кустов не раньше и не позже, а именно в тот миг, когда по шоссе проносился единственный автомобиль. Ну, догони Колокольников мужчину, перекинься с ним парой слов, и автомобиль проскочил бы мимо. Или водитель вдруг решил бы закурить, полез за сигаретой, раскурил ее и непроизвольно сбавил скорость, а человека на шоссе уже нет, успел перебежать…

— Вы водитель? — прервал его размышления милиционер. Теперь Колокольников уже разглядел три звездочки на его погоне.

— Водитель? — не понял Колокольников.

— Ну да?! Виновник наезда — вы?

— Да что вы! Я на рыбалку шел. И вдруг удар…

— Рыбалка — дело хорошее, — мечтательно произнес мужчина в штатском, сидевший рядом с Колокольниковым на заднем сиденье. Тот, кого называли Буряком.

— Притормаживай, Федя, — сказал старший лейтенант шоферу и повернулся к Колокольникову: — Ну, так где это произошло?

— Вот! — протянул руку Леонид Иванович, показывая на шоссе. — Именно здесь. Вот он… — Последние слова его словно повисли в воздухе. Шоссе было пусто. Ни погибшего, ни чемоданчика…

— Что за черт! — выругался Колокольников. — Это же место! — он оглянулся назад, увидел знакомый поворот. — А может, не доехали? — Он сказал так на всякий случай. Он знал, что не мог ошибиться, что именно здесь произошло несчастье.

— Федя, подъехай еще чуток, — приказал старший лейтенант.

Они проехали метров триста. Лес тут был реже, совсем другой, справа сквозь сосны синел залив. Ужо светало.

— Да что я! — в сердцах сказал Колокольников. — Каждую кочку тут знаю — столько лет живу! Там же, конечно, там, где я сразу показал. От наших домов тропинка на шоссе выходит. Я на ней весла и удочки оставил.

Шофер молча, теперь уже не дожидаясь команды начальства, развернулся. Никто не проронил ни слова.

Колокольников показал, где остановиться, первым вылез из «уазика». Накинув плащи, выбрались из него старший лейтенант и Буряк.

Леонид Иванович подошел к тому месту, где узкая тропка выныривала из густых кустов на асфальт.