Замуж за 25 дней - Алина Кускова

Решительная и стремительная, она не стала ждать, пока Степанцов, краснея и бледнея, предложит ей сходить в «Ладушки», и начала действовать напролом. Так ее научила делать мама, которая к тому времени, как Лариса задумала охмурять провинциального холостяка, поменяла пять мужей.

Годунова, воспользовавшись показательными выступлениями своих воспитанников, заманила доверчивого Степанцова на лед и там, скользя и вибрируя в его мощных руках, призналась в своих чувствах. Василий поначалу растерялся. Таким образом – в центре катка, между мельтешащими детьми – ему еще не признавались в любви. Последний раз это делала его соседка по парте во втором классе. Но тогда он был еще нерешительнее, чем сегодня.

Лариса на холодном льду поцеловала его жаркими губами в нос, после чего Степанцов дал деру, испугавшись, что ему припишут аморальное разложение. Но не тут-то было. Годунова стала его преследовать с маниакальной страстью, распространяя слухи о несуществующих между ними отношениях. В результате чего Василий сдался. Раз об их отношениях уже узнали все, то пусть они будут, эти самые отношения. Тем более что все не просто знали, они еще улыбались при встрече с ним и желали крепкого семейного счастья.

Наконец-то он его обретет. Сегодня или никогда. Но лучше сегодня, а то в следующий раз, если ему попадется менее решительная особа, останется одно никогда. Мать давно требует внуков, сестра хочет племянников, соседу он вообще как бельмо на глазу – жена неоднократно ставит в пример его тихую холостяцкую жизнь.

Покончить с нею Василий решил в местном загсе. Но Лариса заявила, что хочет романтической регистрации брачных отношений. Тем более что в загсе она уже регистрировалась, в церкви венчалась. С третьим мужем Лариса желала испытать в этот торжественный и волнующий день что-то новенькое.

Основательно проштудировав кипу модных журналов, невеста предложила жениху на выбор несколько мест для проведения брачной церемонии: в воздухе во время прыжка с парашютом, на дне речушки Безымянки, в пещерах под городскими старинными торговыми рядами и на площади, где планировалось празднование Дня города Тугуева.

Все эти варианты Василию не понравились. Степанцов наверняка знал, что парашют у него не раскроется, под водой он захлебнется, а в катакомбах заблудится. Оставался народный праздник. Но благодаря синоптикам, обещавшим в этот день вихрь, ураган, смерч и другие известные катаклизмы, День города перенесли на осень. Ждать до осени Лариса не захотела, потому выбрала другой праздник.

Он как раз приходился на сегодняшний день и проводился в местном клубе Стекольного завода. Всюду расклеенные афиши приглашали тугуевцев на вечер «Кому за…» Жениху с невестой обоим было далеко за… потому они посчитали этот вечер специально придуманным для их торжественного мероприятия.

Василий последний раз кинул холостяцкий взгляд в зеркало, вытащил из шкафа белоснежную рубашку, снял с вешалки строгий серый костюм в полосочку, который надевал только по серьезным случаям вот уже без малого двадцать лет, и полез за ботинками. Он пошарил рукой, надеясь их не найти на аккуратной полочке у двери. Но ботинки стояли там, новые и блестящие, как и предстоящие ему семейные дни.

Последняя надежда оставалась на ключ. Но и тот сразу нашелся в кармане повседневных брюк, докладывая о себе заранее позвякиванием металлического брелка. Степанцов вздохнул и закрыл за собой дверь.

Но, спустившись на пару ступенек вниз по лестнице, он вдруг вспомнил, что забыл на столе букет, приготовленный специально для невесты, и вернулся за ним. Возвращение – плохая примета. К тому же Степанцов не поглядел в зеркало, как следует делать в подобных случаях. Если бы он только знал, чем это обернется!

Лариса с Соней прибыли на мероприятие, чуточку запоздав. Ведущая уже приглашала гостей знакомиться в ритме танго. Но не все присутствующие могли достойно изобразить нужные па, поэтому посреди зала изгалялась одна-единственная пара профессиональных танцоров, специально приглашенных на вечер. Партнерша так выгибалась и закидывала кверху ноги, что пожилые дамы, которым давно стукнуло за… глядели на нее с нескрываемым испугом. Вероятно, боялись, что напористая ведущая после профессионалов вытащит на танцпол их. И им придется изображать такие же па в ритме танго.

Но следом за танго последовал вальс. Публика облегченно вздохнула. Дамы потянулись выискивать кавалеров, те побежали трусцой в буфет.

Подруги огляделись.

– Никого моложе пятидесяти! – огорчилась Лариса. – С кем тут знакомиться?! Ну и для кого я так надушилась и накрасилась как невеста без места? Мужики, ау! Где вы?!

– Тише, – зашипела на нее Соня, – сейчас подтянутся. Только пенсионеры приходят вовремя да мы с тобой.

– Откуда у тебя такие сведения? – удивилась Лариса.

– От мамы, – заговорщицки сообщила та, – она здесь часто бывает.

– И что?

– Ничего. Молодежь, как она сказала, подтягивается ближе к ночи.

– Какая такая молодежь? Подростки-малолетки?

– Привет, молодняк! – раздалось над ними.

Они обернулись на зов, задрав головы. Рядом с ними стоял длинный пожилой дядька с разухабистыми усами и улыбался беззубым ртом.

– Потанцуем? – Не дожидаясь ответа, дядька схватил не успевшую опомниться Соню за талию и увлек на танцевальную площадку.

– Он у тебя уже в кармане… – трагически произнесла ей вслед Лариса, желая хоть чем-то ободрить подругу, скрывшуюся в толпе пенсионеров.

Но и ей не пришлось скучать в одиночестве.

– Где она? – раздалось у нее над ухом.

Лариса повернулась и увидела Степана Колбаскина.

– Ты что здесь делаешь?!

– Где Сонька? – Колбаскин до боли сжал ее руку. Лариса кивнула в сторону танцующих.

– Уже кого-то нашла! – разозлился тот и, не выпуская руку Ларисы из своей мощной лапы, потащил девушку вальсировать.

Она, конечно, хотела танцевать. Но не с Колбаскиным! Это уж точно. Тем более было совершенно ясно, что тот пришел сюда ради Сони и собирается морочить голову ей.

Колбаскин тем временем нашел в толпе Соню с усачом и стал танцевать рядом с ними. Хотя танцевать – слишком хорошо сказано. Делать это он не умел. Колбаскин стал регулярно наступать Ларисе на ноги. Раз, два, три – на ногу. Раз, два, три – на ногу. И так почти весь тур вальса. Та поначалу ойкала и возмущалась, но потом приноровилась. Раз, два, три – и тут Лариса подпрыгивала. Раз, два, три – снова прыжок. Колбаскин, не находя под своей конечностью опоры, старался удержать равновесие, сосредотачивался на этом и отводил злой взгляд от Сони. Именно в тот миг Лариса делала удивленный взгляд, привлекая им внимание подруги.

Когда та наконец заметила соседнюю парочку, то очень удивилась.

– Степан, – пропела Соня, – ты?

– Я, – обрадовался Колбаскин и выхватил девушку из объятий усача, толкнув туда Ларису. Снова две пары, но уже поменявшие кавалеров и дам, закружились в вальсе.

Теперь уже Соне нужно было подпрыгивать. Но она не сообразила этого сделать, и когда Степан в очередной раз отдавил ей ногу, перестала кружиться и повела его в буфет.

Там Колбаскина растащило на мотовство. Он купил Соне вазочку с пирожными и бутылку лимонада.

– Помнишь, в пятом классе, – мечтательно произнес Колбаскин, намекая на их давние отношения, – я также покупал тебе пирожные!

– Помню, но только оно было одно, и это была не я.

Колбаскин удивленно посмотрел на Соню.

– Неправда, – заявил он, – я был влюблен только в тебя!

И зарделся от этого признания, намереваясь получить в ответ взаимное.

Лариса заметила его сразу. В строгом сером костюме, при галстуке и с букетом цветов, он выделялся на этом сером фоне однообразной публики. Чем-то незнакомец напомнил неблагодарного Стрелкина, но лишь мимолетно, случайно и не к месту. Она поправила рыжие кудряшки, отстранилась от длинного усача и пошла по направлению к нему. Вот так кадр, думала Лариса, среди этого безобразия теперь есть на ком остановить взгляд.

Василий Степанцов, а незнакомцем оказался именно он, искал в зале свою невесту. В соседней комнате уже все было приготовлено для торжественной регистрации их брачных отношений. Волнующе беззащитно лежал на бархатном сукне его паспорт, раскрытый на нужной странице, готовой подставить себя безжалостному штампу. Важно стояла бутылка с дорогим шампанским, намеревающимся разбить хрустальную люстру на потолке. Одиноко грустила на стуле рядом работница загса, выписанная на праздник для проведения церемонии.

– Ну, и где брачующиеся? – недовольно спрашивала она у Степанцова. Тот выскакивал в зал в надежде увидеть там спешащую невесту, но безрезультатно возвращался обратно.

– Наверняка она передумала, – язвила работница загса.

– Еще десять минут до назначенного времени! – кипятился Степанцов.

– Брачующиеся должны являться заранее, – сказала та, не терпя никаких возражений, – нужно еще заполнить документы!