Аль-Амин и аль-Мамун - Джирджи Зейдан

— Где Маймуна?

Дананир сошла на берег и ласково взяла Аббаду за руку. Она рассказала, что произошло с ними во дворце аль-Амина, и твердо пообещала, что Маймуна в скором времени возвратится.

— Нет!.. Никогда она не вернется! — сокрушалась Аббада. — Если аль-Амин узнает, чья она дочь, ей не сдобровать. О горе!.. И зачем я только не бросилась бежать следом за ней и не разделила ее участь! Кто теперь приласкает ее и приголубит? — И старуха принялась оплакивать свою горькую долю, словно мать, навсегда потерявшая ребенка.

Дананир как могла утешала Аббаду, но прошло много времени, прежде чем та успокоилась. Выплакав все слезы, старая женщина задумалась над тем, как ей вызволить внучку. И вдруг ее рука случайно наткнулась в кармане на маленький ларчик, и ее осенила одна мысль. До Аббады дошли слухи, что несколько дней тому назад из Ракки прибыла халифская казна, а вместе с ней и Зубейда Умм Джафар, мать аль-Амина. Аббада рассуждала так: если она явится во дворец вдовы Харуна ар-Рашида и помянет добрым словом имя покойного, то, может быть, ей удастся разжалобить Зубейду, показав ей содержимое этого ларчика. (В нем — читателю это уже известно — Аббада хранила, с тех пор когда еще была кормилицей покойного халифа, молочные зубы и прядь волос младенца). Тогда, рассчитывала Аббада, Зубейда замолвит словечко перед своим сыном и Маймуна будет спасена. От этой мысли у Аббады на душе полегчало. Она поделилась своими планами с Дананир, и та одобрила ее решение.

— У нас нет другого выбора, — сказала Дананир, — может, и вправду Зубейда забудет свою ненависть, когда возьмет в руки эту память о муже, и ты расскажешь ей о своем несчастье… Теперь нам остается только уповать на всевышнего.

В полдень того же дня Аббада отправилась в Обитель Покоя[57] — дворец Зубейды. Дорога туда была для старой женщины нелегка, но она не замечала усталости, думая лишь о том, как помочь Маймуне. От дворца аль-Мамуна она спустилась вниз по реке на лодке, пока не достигла места, откуда было недалеко до Обители Покоя. Здесь она сошла на берег и дальше двинулась пешком, опираясь на посох при каждом шаге. Выражение ее лица говорило о смирении и отрешенности: старость приучает людей к покорности.

Только к вечеру достигла Аббада ворот Обители Покоя. Вход охраняли вооруженные стражники. Аббада подошла к ним ближе, поздоровалась, но никто не обратил внимания на уставшую путницу. Тогда она спросила одного из стражников:

— Дома ли твоя госпожа Умм Джафар?

— Она у себя. А тебе что надо?

— Я хочу взглянуть на нее, облобызать край ее одежды и испросить благословения.

— Сейчас она никого не принимает. А если ты просишь милостыню, то знай, что у нас сегодня не подают.

— Сынок, я пришла не за этим. Я хочу поведать Умм Джафар одну историю.

— Какую историю?

— Эта история касается только твоей госпожи. Позволь мне пройти к ней.

Стражник пропустил мимо ушей ее последние слова и повернулся к товарищам, которые с интересом прислушивались к разговору.

— Ты действительно хочешь увидеть мать молодого халифа? — переспросил Аббаду другой стражник.

— Да… Я желаю повидать госпожу Зубейду, мать халифа. Умоляю тебя, доложи поскорее обо мне. Я устала с дороги и еле держусь на ногах.

— Ты бедная женщина и тебе будет нелегко попасть на прием к нашей госпоже, потому что она редко впускает к себе таких странниц, как ты. Лучше я попрошу что-нибудь для тебя у управительницы дворца.

Эти слова задели Аббаду за живое. Припомнились старые времена, когда ей не нужно было стоять вот так у ворот и упрашивать стражников, чтобы ее впустили. Слезы нестерпимой обиды душили Аббаду.

— Я пришла не за подаянием, сынок, а по важному делу, которое заинтересует вашу госпожу. Сделай милость — сходи и доложи ей обо мне.

Стражника растрогали слезы старухи и он отправился с докладом к Зубейде. Ожидая ответа, Аббада присела у ворот. Спустя некоторое время стражник вернулся и сообщил:

— Госпожа спрашивает, как тебя зовут.

Этот вопрос застал Аббаду врасплох. Она на минуту задумалась.

— Скажи, что меня зовут Умм ар-Рашид.

От неожиданности все вздрогнули и уставились на нее с удивлением.

— Твое имя Умм ар-Рашид? — переспросил стражник. — Какого же Рашида ты имеешь в виду?

— Твоя госпожа спрашивает о моем имени? — воспрянула духом Аббада. — Так скажи ей, что Умм ар-Рашид, кормилица, стоит у ворот и желает с ней повидаться.

Стражник поспешил во дворец, а Аббада осталась на прежнем месте. Она была довольна, что назвала себя именно Умм ар-Рашид. Это имя могло ей сослужить хорошую службу. Стражник не заставил себя долго ждать:

— Прошу пройти со мной!

Аббада, тяжело опираясь на посох, последовала за стражником. Пройдя сад, они приблизились к дверям дворца. Аббада разулась у входа и прошла в покои вдовы ар-Рашида. За коридором следовала нескончаемая анфилада зал. Кругом сновали стройные служанки-рабыни, с любопытством озирая Аббаду с головы до ног. Никого и ничего не замечая, старуха шагала за провожатым, пока он не вывел ее к большой зале, откуда доносился запах благовоний. Первое, что бросилось Аббаде в глаза, был сводчатый потолок, отделанный сандаловым деревом. Зала была украшена замысловатой вязью изречений, искусно вплетенной в орнамент, и шелками различных оттенков. По стенам залы спускались подвешенные на золотых крюках занавеси, на которых были вышиты стихотворные строфы. Пол устилал пышный ковер, необычайно больших размеров. Скамьи и подушки ослепляли взор своим великолепием. Но для Аббады все это было не в диковинку. Она привыкла к роскоши в доме сына, где она жила в дни благоденствия и процветания Бармекидов. Сейчас ее внимание всецело было поглощено тем, чтобы любой ценой снискать расположение Зубейды и спасти свою внучку.

Глава 51. Разговор с глазу на глаз

Переступив порог залы, Аббада осталась стоять у дверей, ожидая, когда ей предложат приблизиться и сесть. Посредине залы, на ложе черного дерева, усыпанном драгоценными камнями, опершись на шелковые подушки, восседала Зубейда. На ней было платье небесного цвета, поражавшее взор своей яркой голубизной, а на голове — переливающаяся дорогими камнями повязка с изображением павлина. Аббаде показалось, что Зубейда принарядилась специально для этой встречи. В то время как старуха терпеливо ждала, вдова халифа была, казалось, поглощена тем, что собирала в стоявшую перед ней чашу из слоновой кости крупицы мускуса, рассыпавшиеся по подушке. Аббада решила, что ее просто не замечают, и слегка кашлянула. Зубейда подняла на нее глаза и с пренебрежением бросила:

— Кто ты?

Этот вопрос придал старухе смелости и она шагнула вперед.

— Я — твоя рабыня, Аббада.

Удивленно вскинув брови и презрительно поджав рот, Зубейда искоса рассматривала Аббаду, стоявшую теперь ближе к ней.

— Аббада? А мне доложили, что приема просила Умм ар-Рашид…

— Госпожа, я и есть Умм ар-Рашид. Присмотрись ко мне повнимательнее, может, ты и признаешь меня?

— Я признала тебя, Аббада, — рассмеялась Зубейда, — неужели ты все еще жива?

В этих словах было столько презрения и насмешки, что они больно кольнули самолюбие старухи, но она сумела сдержать свой гнев.

— Да, я все еще жива, назло моей горемычной судьбе.

— Твои несчастья — награда за неблагодарность, — зло рассмеялась Зубейда и добавила: — Садись!

Так и не оправившись от нанесенной обиды, Аббада присела на место, которое ей указали. Она уже сожалела о своем приходе сюда, но голос ее души постоянно напоминал ей о Маймуне, и мысль о том, что она пришла спасти свою внучку, придала ей новые силы.

— Госпожа, я всегда платила добром за добро, — продолжала Аббада, — но бог видит правду и лучше моего воздаст каждому по заслугам.

— Я согласна с тобой, — усмехнулась Зубейда, — все в руках божьих, и он воздает каждому за его деяния. Теперь ты видишь, к чему привели старания твоего мужа и твоих детей захватить халифский престол? Ты видишь, к чему ведет вероломство? Видишь, как наказывается дерзость по отношению к владыкам? Видишь, чем оборачиваются для вас самих ваши козни? По моему расчету ты уже давным-давно должна была бы лежать в могиле, куда тебя свела бы гибель сына, а ты все еще жива.

Аббада молча выслушала слова Зубейды, и когда та кончила, тихо произнесла:

— Моя повелительница! Я пришла сюда не сводить старые счеты. Я надеялась, что встречу здесь сострадание. Ведь ты мать и тебе ведомы материнские чувства, а теперь у тебя есть и внуки, которых ты любишь…

— Ах, вот как ты заговорила! — прервала ее Зубейда. — А что ты думала тогда, когда твой сынок Джафар хотел лишить престола моего сына и отдать его сыну персидской рабыни? Я говорю об аль-Мамуне.