Путешествие по Советской Армении - Мариэтта Шагинян

Так можно мчаться и час и два, не уставая глядеть, как на милого человека, на эту изначальную землю древних легенд, видя в ней только пластику, только сложившееся в веках выражение пустынного одиночества. Но впечатление обманчиво, жизнь вокруг вас кипит, бьет ключом. Осень, работы закончены, воды разобраны, виноградники стоят, закопанные серыми кучками земли, шум на полях и в садах умолк; трудодни свезены в амбары, семенной фонд засыпан. Казалось бы, отдыхом, покоем живет и земля и вода. А между тем вода в этих местах именно «бьет ключом», стучится из-под земли. Здесь, слева от вас, в сторону границы, знаменитая плодородная пустошь — Араздаянская степь, веками превращавшаяся подпочвенными водами в болото; повсюду, куда здесь глаза глядят, лежала сухая на вид, поросшая бурьяном, а фактически заболоченная грунтовыми водами почва — почва изумительного плодородия.

Помню, лет пятьдесят — сорок назад на вербных ярмарках в Москве продавали «волшебное японское деревце», то есть горшочек с землей, немногим больше наперстка. Туда нужно было капнуть воды, и на глазах у вас с легоньким шипеньем и плеском вдруг начинало подниматься из земли странное, бледное деревце, выраставшее полностью в час-два.

Почти таким же сказочным плодородием отличается вулканическая почва Араратской долины. Если дренировать изнемогающую от воды Араздаянскую степь, а страдающую от безводья долину по соседству с ней напоить досыта, то можно поднять здесь из земли богатейшую растительность.

И советская власть в Армении, из года в год осуществляя грандиозный план оросительных работ, строила и уже построила здесь целую систему каналов; в послевоенной пятилетке вошли в эксплуатацию каналы Газнинский, Араздаянский, имени Сталина, Нижне-Разданский, все более или менее связанные с Араратской долиной. Об Араздаянской степи в Законе о послевоенной пятилетке было сказано:

«Осуществить работы по орошению Араздаянской степи».

И работы по мелиорации тотчас развернулись на полный ход, степь покрылась палатками и дымками костров, целая армия рабочих меняла здесь водный режим земли; республика получила за пятилетку на одном только этом участке до 25 тысяч гектаров поливной земли. Народ наш — творец; неиссякаем источник его творчества, и трудно предвидеть заранее, каким неожиданным новшеством обогатят землю советские люди. Новая система орошения, временными бороздами, не была предвидена пятилетним планом. А вклад ее в культуру сельского хозяйства уже налицо во всем Советском Союзе.

В старинной армянской сказке о дочери пастуха Анаит поется:

Все наполнились амбары благодатными хлебами.Честь и слава нашей мудрой златорукой Анаит [105].

Это было сказочным видением фантастического будущего. Но по завершении пятилетки зерновые культуры уже заняли в Армении многим более 300 тысяч гектаров посевной площади, а урожайность резко повысилась, — и недолго ждать времени, когда амбары колхозников переполнятся золотистыми хлебами. Советская власть и золотые руки народа сделают сказку явью.

Цемент

Справа надвинулись мрачноватые давалийские высоты. Синим кристаллом встал в небе одинокий конус странной Змеиной горы. Шоссе пересекает железнодорожную линию у маленькой станции Арарат. Неподалеку от нее очень важный для Армении, непрерывно разрастающийся и расширяющий свое производство цементный завод.

Все еще преобладает краска пустыни — охра. Богатые карьеры известняка, рыхлого, сухого камня, идущего на цемент, похожи цветом на серо-желтый пепел. Облачко серой, тяжелой пудры встает над ними вместе с гулким отзвуком взрыва, — там бурят перфораторами, подкладывают взрывчатку, и она отваливает огромные глыбы известняка, а потом взрывают и эти глыбы и еще более мельчат руду, доводя ее, как говорят производственники, до нужного габарита.

Нельзя, побывав в Армении, не посетить цементного завода, — для республики, богатой известняками и туфами и ведущей огромное строительство, это одно из важнейших производств. Оно имеет в Армении многовековую традицию. Цемент и бетон, дитя нашего века, были известны армянам тысячелетие (и больше!) назад; лучшие памятники армянского зодчества были образцами древнего «литья». В развалинах можно и сейчас отлично это увидеть: отлетела облицовочная плитка от великолепной гладкой стены с ее необыкновенно плотно уложенными, словно сросшимися друг с другом плитами, а под ней обнажился окаменевший цемент, крепчайший раствор, где различаешь глазами куски битого щебня. Искусство литья в армянском зодчестве было так высоко и так оригинально, что о нем написал профессор Стржиговский в своей книге как о «предвосхищении» армянами за целые тысячелетия строительных принципов нашего века.

Обойти завод можно в полчаса, не забираясь для этого в цехи и не теряя из виду белых голов Арарата. Что происходит на заводе с пухлым, рыхлым, сухим известняком, таким рассыпчатым и бессильным с виду камнем? Он получает таинственную внутреннюю силу — способность схватывания.

Заводские операции по производству цемента кажутся такими обыкновенными. Летят вниз по бремсбергу ковши с разбитым до нужного размера известняком; этот известняк опрокидывается в дробилку, где его измельчают еще больше. Потом элеватор из дробилки подает измельченную известь на шаровые мельницы, где круглыми шарами она прокатывается, давится, мелется до мельчайшего помола, выходя из них уже «шламом».

Но дальше дело сложнее. Дальше этот шлам начинает оживать, обретать тайну схватывания в длинной, узкой (длина — 85 метров!) печи, поделенной на четыре зоны: подсушки, кальцинирования, спекания и охлаждения.

Невольно припоминаются тоже простые, тоже обыкновенные на вид операции, с продуктами совсем другого, живого, растительного мира — с табаком, с чаем: обработка простого табачного листа, концентрирующая в нем никотин, таинственное действие покоя, тепла и влаги, паровая, спокойная ванна, в которой зеленые листки чая темнеют, получая свое качество — «теин». И там и тут очень большую роль в простейших операциях играет само материальное течение времени, кажущаяся пауза, покой…

Из печи известь выходит в виде клинкера. Впрочем, теперь она уже не известняк, она — цемент. Клинкер проверяют тут же рядом в лаборатории на выдержку, на разрыв. Потом он дробится в порошок. А уже цементный порошок и есть та могучая, готовая ожить и скрепиться (под действием воды) сила, которую употребляют как крепящее, схватывающее, связывающее вещество на стройках.

Посмотрев в лаборатории, как много значит для лучшей марки цемента правильное соотношение в клинкере глины и песку, и какую роль играет добавка пемзы, мы снова идем, уже ради прогулки, на карьеры новыми глазами взглянуть на невзрачную известковую руду. Но что это? На серой, пыльной стене золотистое сияние. Сидит, — чешуйкой ежа, — круглая великолепная друза, семейство больших плотных кристаллов, тонкими остриями вниз, широкою кроной вверх, словно букет прозрачно-желтых цветов, связанный вместе у стебелька. Это кальциты, и это прекраснейшие минералы для вашей коллекции, если вы потрудитесь отломить их от породы, не повредив друзы. Не так-то, оказывается, безобразно то материнское лоно, из которого создается силач с даром схватывания — нужнейший в строительстве материал — цемент.

Почти каждый завод в республике тесно связан с тем или иным научным институтом, и сейчас уже нельзя говорить об одном производстве, не упоминая о работах, проведенных учеными. Цементный завод в республике — один из старейших. Традиции выработки цемента и бетона, как я уже писала, восходят к древнейшему времени. А между тем здесь ведется новаторская работа, связанная с особыми свойствами армянского сырья — глины, песка, пемзы. Обычно на бетон употребляют тяжелый и плотный песок, делающий его тоже тяжелым и плотным. На сооружения, рассчитанные жить века и нести большие тяжести — скажем, фундаменты под плотины, бетонирование подводных площадей и т. д., — всегда употреблялись только тяжелые бетоны. Но армянский бетон, когда он создается на легком и пористом армянском сырье (некоторые сорта глины и песка), получается тоже легким и пористым. И один из научных институтов Армении (Институт стройматериалов и сооружений Академии наук Армянской ССР) провел над этим бетоном огромную работу, о которой никак нельзя не вспомнить при посещении цементного завода. «Легкий бетон» и «легкий железобетон» (из пористых вулканических пород), разработанный научными сотрудниками института (Р. С. Акопяном, М. 3. Симоновым, 3. А. Ацагорцяном, В. М. Худавердяном и А. А. Араксляном), вошел сейчас не только в обычные строительства, но и с успехом стал заменять тяжелые бетоны, ничуть не уступая им по прочности и водонепроницаемости. Пористое и легкое бетонное ложе под водой, — ведь это целая революция в гидротехнике! Ведь это огромное удешевление и технологическое облегчение! И проверенное здесь, в республике, оно может широко войти в строительный обиход всего нашего Союза, там, где условия с сырьем такие же.