Ад на земле. Книга I - Вики Филдс

Мне не нужно было прикасаться к книгам, или разглядывать их. Достаточно того, что они просто окружали меня, возвышаясь плотной стеной, защищающей от жестокого мира, снаружи этих стен.

Кэмерон говорит, что мама тоже любила книги; после того, как в госпитале он увидел, что я иду на поправку (за три месяца до того, как я уехала в Эттон-Крик), Кэмерон много рассказывал о ней, и об отце. Он любил рассказывать. А я всегда внимательно слушала. Не столько из-за того, что мне было интересно (ведь я все-таки не всю память потеряла), а из-за того, что мне нравилось наблюдать за старшим братом, когда он говорил о прошлом. В те минуты он выглядел юным, и обаятельным, каким и должен быть. Он выглядел счастливым. Его глаза от восторга расширялись, и он мог длительное время рассказывать о том, как я училась в школе, или о том, как мама любила путешествовать. И что отец всегда притворно ворчал по этому поводу, но всегда говорил, что будь мама обычной, он бы, наверное, не влюбился в нее.

Я не чувствовала себя живой.

Я знала, что я очнулась, что я попала в свой дом, но я не чувствовала, что жива, что мое сердце бьется.

Там были люди. Они были в крови; у них мертвые глаза; повсюду кровь, и я среди всего этого.

Я с криком выбежала во двор, и упала на колени. Меня стошнило.

О Боже.

Это мама и папа! Я посмотрела на свои руки — они были в крови. Я закричала, и стала судорожно вытирать их об изношенные джинсы, но, когда опустила на ноги взгляд, поняла, что я ВСЯ в крови. И мое лицо в крови.

Я вновь закричала. Этот крик смешался с моим плачем. Я обхватила себя за живот, едва не падая на землю, на которой пробивалась трава.

— Нет! Нет!

Я замолчала, подавившись рыданиями, и вскинула голову. На меня, через покосившуюся калитку уставилась женщина в старомодном берете. Ее рот напоминал букву «О», и ее ошарашенный взгляд метался от меня, на земле, к двери дома, которую я не успела закрыть.

Шок этой женщины прошел, и она завопила:

— О Боже! О Боже! Тут убийство! На помощь! На помощь, скорее! Скорее!

Я, совершенно ничего не соображая, вскочила на ноги, и побежала к калитке, за которой стояла женщина. Она испуганно отскочила, и заорала еще громче:

— Убийца! Убийца!

Она решила, что это сделала я. Но…я не уверена, не я ли это. Я очнулась в переулке, и ничего не помню. Могла ли я совершить что-то такое?

Я выбежала на дорогу, и обладательница берета, сначала отбежала от меня, словно опасаясь, что я наброшусь на нее, но затем бросилась в погоню за мной, с криком:

— Бен! Бен! Бенджамин! Она убила их! Убила Марка и Фелицию! Бен! О Боже!

Я бежала.

Я бежала так быстро, как только могла, а слезы застилали мне глаза. Отвращение к самой себе, отвращение к людям, к миру, поднималось во мне, и давило на мозг с такой силой, что я едва не падала.

Нет. Я больше не могу об этом думать.

Я вытерла непрошеную слезу со своей щеки, и вернула книгу на место.

Лампы над потолком мигнули, и я рефлекторно вскинула глаза.

— Почему ты плакала?

Я испуганно обернулась, и увидела невозмутимое лицо Адама. Его волосы были влажными, и встрепанными. Он показал мне книгу по программной инженерии, словно думал, что если не оправдает свое появление, то я испугаюсь его.

— Вспомнила кое-что… что не хотела бы помнить, — уклончиво пробормотала я, оборачиваясь к книгам. Адам встал рядом со мной, следя за каждым моим движением, а я расслабилась рядом с ним. По крайней мере, со мной есть еще кто-то. Кто-то честный, кто ничего не утаивает от меня.

— Ты все еще злишься на меня? — спросил он, едва заметно вскидывая брови.

— Уже нет. — Я со смешком взяла первую попавшуюся книгу, чтобы спрятать взгляд, который рвался посмотреть на Адама. — Но я все еще думаю, что ты поступил плохо, позволив себе пользоваться Маритт словно она твоя вещь.

— Это не совсем так. Я не пользовался ею. Она и я… мы похожи. — Адам вздохнул, облокачиваясь спиной о стеллаж, — поэтому мы, наверное, и нашли общий язык. — Он быстро глянул на меня, и решил, что сказал слишком много: — Не важно, Аура. Главное, что ты не злишься на меня, и что ты вспомнила меня.

Я слабо улыбнулась, не зная, что сказать на это. Адам погрустнел. Он подергал молнию на своей серой куртке, утыкаясь взглядом в пол.

— Так ты поэтому игнорируешь меня?

— Почему-поэтому? — я одарила парня непонимающим взглядом.

— Потому, что встречаешься с Экейном? — Мое лицо вытянулось, но я не успела спросить, как он пришел к такому выводу, потому что он продолжил: — Я видел, как он разъезжал на твоей машине по городу. В то лето, он вернулся за ней, и мой отец отдал ее, как законному владельцу, потому что у него были документы на нее.

Это снова говорит о том, что Рэн Экейн до сих пор не оставил меня в покое.

— Нет, я ни с кем не встречаюсь. У нас просто похожие машины. А я, по правде говоря, даже не знаю, зачем искала ее тогда.

— Ну, — парень растянулся в усмешке, выглядя соблазнительным в своей мальчишеской растрепанности. Он наконец-то посмотрел на меня, поиграв бровями: — Я, похоже, забыл упомянуть, что в то лето ты пришла ко мне не только из-за своей машины.

Внутри меня заворочалось что-то неприятное и терпкое.

— А зачем я приходила к тебе?

— Потому, что в этой машине, ты сказала, находится твоя записная книжка. Или личный дневник.

Мое сердце пропустило удар, и я споткнулась о собственную ногу, но Адам поддержал меня. Поставив меня вертикально, он поднял свои книги, выпавшие у него из рук:

— Ты действительно забыла это? Похоже, это было что-то важное, раз ты едва не взломала…

Я уже не слушала его.

Экейн забрал мою машину. И он, возможно, забрал мой дневник, который я взяла с собой. Это было бы похоже на меня — взять его. Я могла бы продолжать делать записи каждое воскресенье, как дома. И в том дневнике есть что-то, что Экейн не хотел бы чтобы я вспомнила. Он забрал его, чтобы уничтожить улики. Поэтому он приходил ко мне каждый день в больнице — чтобы удостовериться, что я все еще не помню ничего из произошедшего.

— Может тебе нужно присесть? — Адам обеспокоенно смотрел на меня уже некоторое время. То, что я не реагирую, здорово встревожило его. Я наконец помотала головой.

— Нет, я просто… мне нужно домой…

— Мне стоит проводить тебя?

— Отойди от нее Адам.

Я резко обернулась. Между книжных рядов, загораживая проход стоял Лиам. Он был полностью промокшим. Мы с Адамом переглянулись. Все, о чем я могла думать, что не хочу, чтобы он уходил, и оставлял меня наедине с Лиамом. Адам был в недоумении:

— Он твой друг?