Алька. Вольные хлеба - Алек Владимирович Рейн

К этому времени у нас освободился наш офис на Бауманской, и мы вернулись на основную базу, навели порядок, готовясь к приезду новых партнёров, отдраили всё до блеска.

Мишка, сын, остался руководить «Сплавом» в Измайлово, он заключил договор с Червоненко и стал торговать пивом «Львов Ван Пур».

Перед первой поставкой в Москву приехал Марк Риес, встречал его в аэропорту Андрей из второго СП. Перед его приездом позвонил Георгий и попросил сделать Марку пропуск в МВТУ. Пропуск я оформил и сделал, но поскольку у меня не было его фотографии, то вклеил свою. Подумал: кто её будет разглядывать? Все проходят, показывая только корки. Но француз, мать его… женщина, оказался дотошным перцем, нагнулся к окошку, раскрыл пропуск и сунул его вахтёрше прямо под нос. Тут уж ей не оставалось ничего делать, кроме как нажать тревожную кнопку. Из дежурки выскочило два пузатых лоботряса, и закрутили сердешному руки – чот не везёт постоянно французам на Руси. Хорошо я был рядом, отбил горемыку. Потом пришлось с начальником охраны объясняться, он меня спрашивает:

– Это чьё же фото было вклеено в пропуск?

– Моё, ты понимаешь, это партнёр мой – француз. Ну, пропуск ему нужен же – в наш собственный офис проходить? А фото нет, ну, я своё и вклеил. Кто ж знал, что он пропуск ей прямо под нос сунет. А она молодец, сразу тревогу. Виноват, готов загладить.

– Конечно, виноват, и придётся загладить. А я гляжу, ты весёлый парень. И как заглаживать планируешь?

Я достал из кейса две по 0,75 литра бутылки водки Smirnoff.

– Вот этим пойдёт?

– Ого, по-богатому. У вас СП с иностранцами, что ли?

– Почти, фифти-фифти.

– Это как – почти?

– Два учредителя: хохол и француз.

– Ну, у вас и в самом деле весело: хохол, француз и Рейн. Это я правильно понял?

– Вот прям тютя в тютю.

– Ладно, держи пропуск француза, фотку поменяйте. Заходи потрепаться.

– Не премину.

Француз обошёл офис, судя по всему, остался доволен, потом сказал речь, которая в переводе моего племяша была такова:

– Мы построили корабль, теперь нам надо научиться на нём плавать.

Пока я с умным лицом слушал речь француза, Андрей с кем-то громко беседовал в зале. Оказалось, что он встретил там мою племянницу Ольгу, заскочившую ко мне поболтать. Мир тесен – Андрей встречался с подругой Ольги и был очень удивлён, когда застал Ольгу в моём офисе. Ещё больше он был удивлён, когда узнал, что Ольга – моя племянница. Прощаясь, он сказал мне:

– Будем работать, Алек Владимирович, такие у нас с вами на удивление общие знакомые.

Да я и не сомневался, что будем работать.

После их отъезда мои парни приволокли отличный фотик, зеркалку с прекрасным объективом, марку не помню, говорят:

– Алек Владимирович, француз забыл.

Я его сунул в сейф, думаю, верну, пока Риес здесь, но закрутился, забыл. Дня через два сунулся в сейф, гляжу – фотоаппарат, вспомнил чей. А Риес уже укатил в Киев. Позвонил Громбовскому:

– Станислав Георгиевич, Марк, когда у нас был, фотоаппарат свой забыл. Ребята мне в тот же день передали, а я закопался в делах, забыл отдать. Всё собирался , но опоздал, он уже улетел. Что делать, может, прислать кого-то в Киев?

– Это мой аппарат, я просил его мне привезти. Не страшно, пусть у вас полежит, приеду – заберу.

Забыли? Проверяли на вшивость?

Перед началом поставок Георгий собрал снова нас троих вместе и объявил, что всю прибыль, включая нашу долю, они будут забирать к себе – для развития производства. Но у нас всегда будет возможность забрать её себе. Если захотим. Мы промолчали, поскольку у Киева контрольный пакет, спорить сложно. Да и что говорить, надо её сначала заработать, а там посмотрим, кто, что и сколько будет забирать.

Начиная с марта поставки пива стали расти быстрыми темпами. Мои ребята, занимающиеся растаможкой, стали иногда подтормаживать процесс. Технология растаможивания была проста: водитель сообщал мне о прибытии фуры на таможенный двор. Я отправлял сообщение на пейджер Чертову – доступная сотовая связь появилась где-то через год. Тот находил водилу, забирал бумаги и вместе с таможенным брокером осуществлял все необходимые действия и процедуры. Если в бумагах были какие-то ошибки, он сообщал нам по телефону брокерской конторы, что нужно затребовать из Киева. Мы созванивались с «Рингдейлом», получали факсом требуемые документы и отвозили их на склад. Простой фуры свыше нормативного времени стоил каких-то невменяемых денег, поэтому я постоянно напрягал ребят, работающих на складе с поступающими грузами, чтобы они не отвлекались ни на что, когда на складе есть нерастаможенный груз. Но бывали и проколы.

Однажды узнав, что фура с грузом пива уже на таможенном складе, я отправил сообщение Чертову на пейджер, полагая, что дело завертится. Не завертелось – через час мне перезвонил водитель, что к нему никто не подходит. Я отправил ещё одно сообщение, через час мне снова позвонил водила. Запрыгнув в машину, я помчался на склад, запарковался рядом на улице и пошёл вдоль кованого забора к проходной. Метров через двадцать увидел за забором на территории склада Саньку, настраивающего что-то в моторе автомобиля стоящего рядом таможенника. Я материл Сашку так, что мотор у жигулей таможенника сам собой завёлся. Добавил ещё, когда он прибыл в офис. Сашка обиделся смертельно, обиделся прежде всего на то, что отматерил его прилюдно. Через какое-то время он уволился.

Зачастую на складе требовались какие-то документы, которые должны были оформить в Киеве, но то ли забыли, то ли они были потеряны водителем. Летать в Киев за какой-то паршивой бумажонкой не было никакого смысла – временные потери были таковы, что таможенные штрафы съедали всю прибыль от продажи. Нужна была печать «Рингдейла» в Москве и право первой подписи. Я спросил Георгия о такой возможности, но меня как-то уклончиво продинамили. Что ж делать, надо было работать. Я изготовил по оттиску точную печать «Рингдейла» и освоил подпись Георгия так, что, глядя на неё, он никогда не усомнился, что это его собственная подпись. Иногда только, глядя на свою подпись и на дату на документе, он говорил, разводя руки:

– Как же, помню, я подписывал, как раз у Риеса в Париже в тот день гостил, как она к вам попала, не понимаю.

– Работаем, Георгий Станиславович.

Всё понимал, но все риски оставлял нам, что ж, хозяин – барин.

***

Я решил привести тёщину дачу в порядок, обещал это сделать ещё тестю при жизни, но не успел. Кроме