Агент 013 - Дарья Донцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Семен примолк, потом взял из пачки сухарик и принялся методично его крошить.
– Алевтина была очень хорошей, – тихо сказал он, – очень-очень. Удивительно, как такая добрая женщина уживалась с Григорием Игоревичем. Тот считал всех охотниками за его деньгами, даже законнорожденного сына в ежовых рукавицах держал, со мной вообще дел иметь не хотел. Алевтина же всех детей любила.
– Тем не менее вас в тот день не оставили в доме или я ошибаюсь? – спросила я.
Семен вздохнул.
– Наше сходство с Игорем было невероятным, Алевтина сразу поверила, что я сын Григория Игоревича. Но отец категорически отказался даже поговорить со мной. Помнится, они с женой долго спорили в другой комнате, потом меня забрала домработница, Ира Малышева. Она жила в соседнем доме, через дорогу от хозяев, у Малышевой был сын Рома, приятный парень, старше меня на несколько лет. Вот у них я и прожил до маминого выздоровления. Рома меня в школу возил. Вставать приходилось очень рано, я не высыпался, но это была единственная неприятность. Знаете, у них было так хорошо!
На лице Семена заиграла улыбка.
– Мама готовить не любила. Сварит кастрюлю макарон на неделю, и хорошо. Или картошку в мундире. Дело не только в бедности. Ирина тоже не шиковала, но она у плиты стояла, выдумывала всякие кушанья. Сделает бульон, мясо из него провернет и блинчики сварганит или гречневую кашу заправит жареным луком. Дешево, но очень вкусно. У Романа игрушки имелись всякие, а у меня ничего. Книги хорошие, а не учебники для первого класса, я впервые у Малышевой увидел. И отец Романа на самом деле был героем, участковым милиционером, он погиб, задерживая опасного преступника. В большой комнате висело его фото в форме, Кириллу Сергеевичу посмертно орден дали. Рома мне его показывал и говорил: «Скоро получу аттестат и поступлю в школу милиции. Меня, как сына погибшего сотрудника, без экзаменов возьмут. Стану потом министром МВД!»
Понимаете, мы вроде были в равном материальном положении, но Рома имел дома любовь, тепло, ласку, а у меня всегда были лишь скользкие макароны. У Ирины на окнах висели простые, но чистые занавески, у матери были голые стекла, Малышева отлично шила, вязала, Рома щеголял в свитерах, красивых брюках, а я был одет как оборванец! Понимаете?
Я кивнула.
– Конечно. Вы подружились с Романом?
Семен смел со стола крошки.
– Да, брал с него во всем пример, бежал к нему с любой проблемой. У меня никогда раньше не было такого друга. Ирина меня тоже поддерживала, и, как ни странно, Алевтина мне помогала. Деньги давала, просила только Григорию Игоревичу ничего не сообщать. Как-то она выкручивалась, муж ей на хозяйство фиксированную сумму выделял, из нее для меня деньги выделялись.
– А с Игорем и Соней вы контактировали? – спросила я.
Семен помотал головой.
– Нет! Я к Веневым не ходил. Ира рассказывала, что брат с сестрой вечно ругались, Григорий Игоревич Софью не любил.
– Не родная кровь, – поддакнула я, – похоже, Венев считал своим ребенком лишь Игорька. Тот родился в законном браке, от любимой жены.
– Не знаю, что он там считал, – сердито ответил Сеня, – но в конце концов Соня из семьи сбежала. Бедная Алевтина ужасно переживала. Думаю, она пыталась девочку назад вернуть, та опрометчиво выскочила замуж за недостойного типа. В общем, Софья доставила матери много переживаний.
– А вот Соня сказала, что видела вас у Веневых в гостях, – решила я уличить Хватайку во лжи.
– Ну да, – согласился Сеня. – Было. Мать умирала, попросила, чтобы я Григория Игоревича к ней в больницу привел.
– Зачем? – изумилась я. – Ваш отец не поддерживал отношений с мимолетной любовницей!
Сеня поморщился.
– Когда мама заболела, врач ей прямо сказал: «Ничем помочь нельзя, вам осталось меньше года».
– Некоторые доктора излишне жестоки, – вздохнула я.
– Мама очень испугалась, – продолжил Сеня, – ударилась в религию, попала в какую-то общину.
– Неприятно, – поддакнула я.
– Наоборот, – неожиданно не согласился со мной Семен, – ей там внушили, что любой человек непременно попадет в рай, надо лишь попросить прощения у всех, кому в этой жизни сделал плохо. Вот мать и направила меня к Григорию Игоревичу.
– И как он поступил? – заинтересовалась я.
Семен ухмыльнулся.
– У вас есть сомнения? Никуда он не пошел. Я его уговаривал, умолял, чуть ли не на колени вставал. Но нет! В какой-то момент он как заорет: «Хитро придумали! Я в больницу припрусь, а там свидетели, подтвердят потом на суде, что признал Григорий Венев внебрачного сына. Ты получишь право на мое имущество. Да я не дурак. Не надейся! Все официально завещано Игорю, он единственный достоин моего капитала и дела». Ну я плюнул ему в рожу и ушел. Красиво расстались!
– Да уж, – крякнула я.
– Спасибо, Рома помог, – продолжал Хватайка, – он парик нацепил, костюм натянул и к маме в больницу пришел. Она совсем уже плохая была, Григория не помнила внешне, да и соображала из-за болезни туго, вот и сошло нам это представление с рук. Она перед Ромой за мое рождение покаялась, тот ее простил, умерла мама со спокойной душой. Очень надеюсь, что в той секте говорили правду и она сейчас в раю.
– Хорошо бы им с Григорием Игоревичем на том свете не встретиться, – вздохнула я.
Глава 27
– Понимаете, меня смерть Венева не колышет, – отрубил Семен, – вот Алевтину жаль. Она чужому ребенку помогала, деньги давала.
– Вы продолжаете дружить с Романом? – спросила я.
– Он умер, – коротко ответил Сеня, – под машину попал. Жизнь постепенно отнимает у меня близких.
– Ирина тоже скончалась, – добавила я.
Сеня вздернул брови.
– Кто вам сказал?
Мне не хотелось упоминать имя Сони.
– Почему-то я так подумала, Малышева пожилой человек.
– Она жива, – пожал плечами Семен, – находится в доме престарелых. Ну, по крайней мере она была в порядке до Нового года, открытку мне прислала, сейчас покажу.
Он протянул руку, порылся в груде хлама на подоконнике и выудил оттуда небольшую карточку.
– Вот, можете посмотреть.
Я взяла почтовую открытку. «Милый Сенечка! Очень скучаю без тебя, а твой номер телефона забыла! Хорошо хоть адрес помню, да не знаю, живешь ли ты на старом месте. Надеюсь, ничего не изменилось и записочка дойдет. Я чувствую себя слабой, вот бы перед смертью с тобой встретиться. Все вспоминаю Романа, как вы дружили, в тайном месте секретничали, а я вас ругала за непослушание. Приезжай, голубчик, доставь мне радость, не хочется помирать не попрощавшись. Добираться до нас просто. С Киевского вокзала, до станции Матвеевская, а там рукой подать, интернат наш называется «Белый ключ». Надеюсь тебя скоро увидеть. Твоя тетя Ира».
– Вы с ней встречались? – спросила я.
– Нет, – буркнул Семен, – некогда, дом расселяют, я себе квартиру нормальную выбиваю, лишнего часа нет. И о чем с ней говорить? Я стараюсь из дома надолго не уходить, могут в отсутствие хозяина вещи вытащить и во дворе бросить. Я у местных властей как бельмо на глазу. Соседи тупые, они безропотно в Зябликово подались, но я не такой! Знаю свои права, мне положена однушка в центре. Слушайте, зачем вы приехали? А! Понял!
Семен резко встал и выпрямился.
– Веневы померли. Оба! И Григорий, и его любимый сын! Из родни никого не осталось! Одна Соня! Но она не хочет батюшку хоронить, он с ней разосрался. Все понятно! Нужен человек, который займется похоронами. Ну это не ко мне. Денег у меня нет, как и желания устраивать погребение! Отправляйте их в крематорий за госсчет! Ясно я высказался?
– Предельно, – кивнула я.
– До свидания, – заявил Хватайка, – более ничего добавить не могу.
– Еще вопрос, – я проигнорировала слова Семена.
– До свидания, – холодно отрезал тот, – вас до двери проводить?
Делать было нечего, пришлось вежливо распрощаться с хозяином. Я спустилась во двор и увидела Приходько, который сидел на детской площадке.
– Ну что? – оживился Федор. – Коробков велел мне срочно сюда лететь.
– Слушай внимательно, – приказала я, – на лестнице у двери Хватайки в мусорном ведре лежат белый халат, стетоскоп и шапочка. Думаю, это Семен увел Ренату из клиники.
– Он что, дурак? – заморгал Федор. – Зачем выбрасывать одежду возле своей квартиры?
– Вероятно, он не умен, – согласилась я, – или решил, что ему нечего бояться, в доме нет соседей.
– Что нам теперь делать? – осведомился Приходько. – Вау, смотри, из подъезда мужик вышел с ведром! Это же Семен!
Я живо дернула практиканта за рубашку, мы присели около деревянного Винни-Пуха и стали наблюдать за ювелиром. А тот совершенно спокойно подошел к мусорному баку, вывалил в него мусор и отправился назад.
– Значит, так, – зачастила я, – сейчас я заберу халат, шапочку и стетоскоп, доставлю их Фатиме на экспертизу, а ты следи за Хватайкой. Ренаты в его квартире нет, значит, он спрятал девушку в другом месте.