Блуждающие в ночи - Карен Робардс

– По крайней мере, ты остался жив.

– Я так всегда и думал.

– Ты был… ты женат?

– Разведен, – его ответ прозвучал легко.

– Когда?

– Три года назад. Когда моя жизнь полетела к чертям. Плюс ко всему, что со мной случилось, от меня ушла жена, забрав с собой дочь.

– У тебя дочь? – Саммер как-то не пришло в голову, что он может быть чьим-то отцом.

– Да. Сейчас ей тринадцать. С тех пор как исполнилось десять, я видел ее ровно три раза. – Горечь в его голосе подсказала ей, что для него это была болезненная тема. – Она не хочет видеть меня. Говорит, что я сломал ей жизнь. В школе ее дразнят из-за того, что она моя дочь.

– Прости, мне жаль. – Ее собственные переживания о прошлом померкли перед его болью, которую ему не удалось скрыть до конца.

– Ничего. Мне тоже жаль.

– Значит, твоя жена развелась с тобой, и что было дальше? – произнесла неуверенно Саммер, стараясь быть деликатной.

– Ты хочешь спросить, были ли у меня другие женщины? О да.

– Прости. Мне жаль, – снова промолвила Саммер, но ничего лучше ей не пришло в голову.

– А мне больше не жаль. И о разводе я тоже не сожалею. Мы никогда толком не устраивали друг друга. Она все время говорила мне, что я не люблю ее по-настоящему, и была права.

– Вы познакомились в Северной Каролине? Он отрицательно покачал головой:

– Элен из Нашвилла. Я познакомился с ней, когда уволился из морской пехоты. Она на два года моложе меня, и мы были женаты одиннадцать лет. Три из них, от силы, были хорошими. Элен ревновала меня к любой женщине, которой я сказал два слова. А я не изменил ей ни разу, могу поклясться на Библии. До тех пор, пока… – его голос стал глухим.

Саммер поняла, что осталось недосказанным.

– Как ее звали?

Он отрешенно посмотрел на нее, но не стал притворяться, что не понял, кого она имеет в виду.

– Диди.

– Ты любил ее?

– Диди? – Он секунду помолчал. Его взгляд стал задумчивым. – Я был без ума от нее с тех самых пор, когда мы оба были еще подростками. Потом я наконец добился того, к чему рвался, – у нас начался бурный роман, – и это оказалось совсем не то, чего я ожидал. Мы были как огонь и лед, то есть абсолютно несовместимы. Но я любил ее. Да, я ее любил. Но в конце концов этого оказалось мало. И для меня, и для нее.

Уловив боль в его последних словах, Саммер поняла, что эту тему ей лучше оставить. А Франкенштейн ни с того ни с сего начал разламывать на куски последнюю сосиску для Маффи. Пробормотав извинения по поводу естественной нужды, она встала и удалилась в темноту.

Когда Саммер вернулась, Колхаун возился с костром, подкладывая в него хворост. Ей показалось, что он не замечает ее взгляда. Взяв стоявшую рядом только что открытую банку пива, Колхаун сделал из нее гигантский глоток.

Саммер вспомнила, что он говорил о своей тяге к спиртному, и ощутила смутное беспокойство.

Почувствовав на себе ее взгляд, Стив поднял глаза. Она укоризненно смотрела на банку, которую он продолжал держать в руке.

Видя, что она наблюдает за ним, он снова поднес банку ко рту и сделал еще один долгий глоток.

– Не волнуйся, – посоветовал он, когда допил банку и тыльной стороной ладони вытер рот. – Ведь ты не хочешь, чтобы я умер от жажды здесь, в глуши, не правда ли? – Увидев выражение ее лица, он внезапно ухмыльнулся: – Кроме того, это не пиво, а вода. Я набрал ее в реке.

– В таком случае я надеюсь, что ты не схватишь дизентерию. – Саммер с трудом давался непринужденный тон. Она почувствовала к нему такую симпатию, что пришлось приложить гигантское усилие, чтобы скрыть ее.

Он возненавидел бы ее, если бы почувствовал жалось с ее стороны. Саммер знала это так же хорошо, как и то, что в жизни неизбежны налоги и смерть.

Ее нехитрая уловка вызвала у него усмешку:

– Господи, я не подумал об этом.

– Уже поздно.

Неожиданно Саммер широко зевнула так, что хрустнули челюсти. Сытая и усталая, она буквально валилась с ног. Безумно хотелось спать. Она смущенно взглянула на Франкенштейна.

Уложив оставшиеся припасы в белый полиэтиленовый пакет, он расстегнул спортивную сумку, чтобы спрятать все туда. Когда Саммер закончила зевать, Колхаун улыбнулся ей:

– Похоже, что детке пора баиньки.

Детке действительно пора баиньки – она не возражала. Имелась только маленькая недетская проблема.

У них была только одна скатерть. И эта скатерть служила ей в данный момент одеждой.

Глава 23

– Пижаму не нужно? – Франкенштейн порылся в спортивной сумке и что-то оттуда вытащил.

Саммер с облегчением узнала свою униформу «Свежей маргаритки». Пусть и не совсем свежая, все же это была одежда. Значит, не придется спать нагишом.

– Спасибо.

Саммер взяла брюки и блузку и направилась за скалу, чтобы переодеться. Без нижнего белья синтетика липла к голым ягодицам, а груди неуютно свисали под тонким нейлоном кофточки. Опустив глаза, Саммер увидела, что ее соски заметно проступают под тканью. Она снова накинула на плечи скатерть и почувствовала себя лучше. Во всяком случае, не было такого ощущения наготы.

Когда она вышла из-за скалы, то увидела, что он лежит на земле в застегнутой на молнию штормовке с капюшоном, положив под голову сумку и скрестив руки на груди.

Саммер нерешительно приблизилась, и Франкенштейн открыл глаза.

– Спокойной ночи, – произнес он и снова закрыл глаза. И, судя по дыханию, тут же заснул.

«Спокойной ночи?» – Саммер не поверила своим ушам. Значит, ей нечего опасаться последствий пребывания с Франкенштейном под одним одеялом. Судя по его виду, он был вполне доволен, даже счастлив, что спит один. Явно предпочитая прохладу ночного воздуха и одиночество компании.

Прежде он не был так щепетилен. Может, просек каким-то образом, что ее все сильнее влечет к нему? И опасается, что она нападет на него во сне?

Краска ударила в лицо Саммер.

Она всмотрелась в темноту за пределами мерцающего костра и непроизвольно вздрогнула. Оттуда мог появиться кто угодно.

Она тем не менее не собиралась унижаться до просьбы переночевать рядом с Франкенштейном.

Укутавшись плотнее в скатерть, Саммер опустилась на колени, расчистила от камней и веток поросший травой участок земли у костра и легла. Подозвав Маффи, сгребла собаку в охапку и уложила рядом с собой.

Маффи вздохнула и прижалась к ней. Свернувшись калачиком в ногах Франкенштейна и положив голову на скатанный угол скатерти, Саммер перепробовала все средства, чтобы заснуть: от пересчета овец до размышлений о том, что она посадит в своем саду на следующий год. Ничто не помогало. Ее мозг бодрствовал и был активен. С одной стороны, она испытывала досаду на равнодушие Франкенштейна, а с другой стороны, страх спать в открытом месте.