40 лет Санкт-Петербургской типологической школе - В. Храковский

Синтаксические роли актантов остаются неизменными при изменении значений модусных категорий предложения, хотя падежное оформление синтаксических ролей может меняться.

Семантические роли суть результат абстракции отождествления над множеством лексических партиципантов.

Имя лексического партиципанта может быть образовано от наименования ситуации путем юнкции над соответствующим высказыванием по соответствующей валентности. Самый регулярный способ образования имен лексических партиципантов — это придаточное относительное, вводимое коррелятивным оборотом типа тот, кто… или то, что… (например, для предиката арендовать возможны лексические партиципанты тот, кто арендует; то, что арендуют; тот, у кого арендуют', то, почем арендуют; то, на сколько арендуют, и т. п.). Во многих языках есть более компактные способы обозначения лексических партиципантов — причастия (напр., арендуемое, идущий) или отглагольные существительные актантного типа (напр., арендатор, преподаватель), иногда супплетивные образования (лечить — пациент, покупать — цена). Далеко не для всех предикатов возможно словообразовательное обозначение лексического партиципанта, часто это невозможно. Даже причастные формы образуются не всегда (напр., не существует причастий *тошнимый, *знобимый, *трясомый, *лихорадимый, *мутимый), однако грамматическую юнкцию можно образовать всегда: ср. правильные (и единственные) обозначения лексического партиципанта тот, кого тошнит', тот, кого лихорадит, и т. п. Лексические партиципанты выделить относительно просто; проблема теории семантических ролей состоит в том, чтобы свести их к небольшому обозримому числу классов. Эти классы и называются семантическими ролями. Какие же лексические партиципанты объединяются в одну семантическую роль?

Рассмотрим сперва отдельно взятую абстрактную ситуацию. Предложения, с помощью которых она может быть обозначена, образуют один трансформационный ряд. В рамках одного трансформационного ряда, по-видимому, действует следующее правило: одну и ту же семантическую роль выполняют партиципанты, семантически соответствующие друг другу в рамках одного трансформационного ряда. Поэтому, например, члены пар типа тот, кто нарисовал картину и тот, кем была нарисована картина; тот, кто видит берег и тот, кому виден берег; то, что намазали на хлеб и то, чем намазали хлеб; тот, кому пожаловали шубу и тот, кого пожаловали шубой выполняют одну и ту же семантическую роль. Более того, в случае полного или частичного супплетивизма членов трансформационного ряда (что обычно бывает при употреблении лексических конверсивов) семантические роли партиципантов также остаются неизменными (у лексических партиципантов тот, кому нравятся фиалки и тот, кто любит фиалки одна и та же семантическую роль). Единственная оговорка, которую здесь следует сделать, состоит в том, что при расщеплении валентностей меняется синтаксическая организация семантических ролей. При трансформациях т. н. «актантной деривации» (таковы каузативная, перцептивная и когнитивная трансформация, а также трансформация «косвенного затрагивания обладателя») один партиципант может играть сдвоенную семантическую роль, то есть выполнять несколько разных семантических ролей относительно разных предикатов. Но это не изменение семантических ролей, а изменение их синтаксической организации (таким образом, перед нами разновидность диатетического преобразования).

Автор не только не настаивает, но даже и не утверждает, что соответствующие предложения (или словосочетания) синонимичны. Утверждается лишь, что представление о семантической роли, которое автор пытается уточнить, осмысленно лишь в рамках представления о том, что существуют трансформационные ряды и что в рамках этих трансформационных рядов семантические роли партиципантов остаются неизменными. Безусловно, трансформации определенным образом затрагивают смысл, но семантических ролей они при этом не затрагивают. Этот принцип представляет собой утверждение не о языке, но о метаязыке лингвистического

описания. Если семантическая роль меняется, то перед нами — не трансформация вообще; если перед нами безусловная трансформация, то значит, семантические роли по определению сохраняются, Из данного принципа никоим образом не следует пересмотр каких-либо утверждений о том, какую из возможных трактовок конкретных примеров следует выбирать.

Правила управления (падежного оформления семантической роли) могут апеллировать к разным факторам. Апелляция к словарным характеристикам отдельных глаголов принадлежит скорее словарю, а не грамматике и потому в данном случае нас интересовать не будет. Апелляция к модусным значениям означает, что перед нами не правила выбора диатезы, а правила падежного оформления одной и той же синтаксической роли. Наконец, остается апелляция к диктальным значениям. Здесь возможны два случая.

В первом случае выбор диатезы происходит из множества диатез, принципиально возможных в данном языке, но этот выбор апеллирует (а) к семантическим классам предикатов; (б) к тому, какая семантическая роль из набора ролей, возможных при любом из предикатов данного класса, подлежит оформлению в виде той или иной синтаксической роли; (в) к релевантным (для выполнения роли) свойствам партиципанта. Все значения такого рода относятся к «отражательным» (в том смысле, который вкладывает в этот термин А. В. Бондарко), а не к «интерпретационным».

Так, (а) в грамматиках эргативных языков говорится о том, что при переходных глаголах физического воздействия (употребляемых в немаркированной диатезе) субъект ставится в эргативе, при переходных глаголах чувства субъект ставится в дативе, а при непереходных глаголах их субъект ставится в номинативе (абсолютиве). Налицо апелляция к семантико-синтаксическим классам предикатов.

(б) Правило управления может апеллировать и к детализации самой семантической роли, партиципанта. Так, в русском языке роль сопроводителя (в отличие от английского языка) выражается (аналитическим) комитативом (идти с ножом), а роль инструмента — инструменталем (резать ножом).

(в) Правило управления может апеллировать и к релевантным (для выполнения роли) свойствам самого этого партиципанта. Так, в русском языке роль транспорта выражается у названий видов транпорта суперэссивом (приехал на поезде) или инструменталем (приехал поездом), но у названий животных роль транспорта может быть выражена только суперэссивом (прискакал на лошади, но не *прискакал лошадью).

Такие факторы (мотивы) выбора диатезы можно назвать синтагматическими, собственно ролевыми или позиционными.

Во втором случае происходит выбор одной диатезы из набора возможных для данного предиката диатез. Этот выбор апеллирует к таким мотивам, как актуальное членение, как желание подчеркнуть контролируемость или намеренность действия (так, взаимный поцелуй может быть предпринят по инициативе одной из сторон, и в таком случае именно эта сторона воспринимается как протагонист действия; объект может восприниматься как играющий периферийную роль и потому оформляться инструментальным дополнением — ср. бросать камнями вместо бросать камни).

Такие факторы (мотивы) выбора диатезы можно назвать парадигматическими или оппозитивными.

Парадигматический выбор апеллирует к таким компонентам смысла, которые могут быть вовсе недоступны носителю другого языка. Вообще говоря, они могут во многих случаях оказываться непереводимыми, т. е. принадлежать к тем компонентам смысла, которые в концепции А. В. Бондарко трактуются как интерпретативные (в отличие от отражательных).

Но главное свойство парадигматических мотивов — в том, что они описывают ситуацию, где выбор между диатезами в принципе возможен несмотря на то, что сам предикат уже выбран.

Замечу в скобках, что подразделение партиципантов на облигаторные (актанты) и факультативные (сирконстанты) меня в данном случае не интересует вообще, так как оно не имеет прямого отношения к затрагиваемой проблематике. По крайней мере все факультативные партиципанты автор рассматривает, вслед за работами В. Г. Гака и Ю. С. Мартемьянова, как полновесную разновидность участников ситуациии, поэтому все приводимые рассуждения применимы к ним тоже.