Раб и Царь - Александр Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давай, студент, не стесняйся, – опять послышался голос Катиных истязателей. – И нам заодно поможешь. Вон видишь, красавица, мы уже каждый по два раза её, а ей всё равно мало.
– Вот-вот, про неё и речь, – подбадривал Диму тот же голос.
Катя увидела, как она медленно приподняла голову и волосы, рассыпавшись по сторонам, открыли её лицо.
– Дима, – слабым голосом проговорила Катя.
Дальше на экране всё завертелось, задёргалось, послышались непонятные звуки, и запись оборвалась.
Катя сидела неподвижно перед чёрным экраном с искаженным от ужаса лицом. Из глаз ручьём текли слёзы. Она сжала в кулаки свои волосы и тихо завыла. Не заплакала, а именно завыла. Так воют волки, которые попали в капкан. Они, потеряв все силы, уже не пытаются вырваться на свободу, не зовут свою стаю на помощь, они тихо воют, и как будто говорят сами себе, что жизнь окончена и спасти их не сможет даже чудо.
Катя медленно поднялась с кресла и вышла из комнаты. Через мгновение она снова вернулась с верёвкой в руках. Неожиданно она остановилась и заговорила сама с собой.
– А Дима? Он же вырастет таким же рабом? Нет, это не выход.
Она подошла к телефону и набрала номер.
– Катя, это я, Катя Андреева. Ты оказалась права. Я относительно мужа. Надо что-то придумать. Давай встретимся с тобой. Сейчас я занята похоронами, у него отец умер, а после похорон я позвоню тебе.
Катя положила трубку, прошла в комнату, убрала верёвку на место и вытащила кассету.
– Раб должен быть в кандалах, – сказала она сама себе. – Надо найти способ, чтобы их надеть.
Похороны Николая Ивановича проходили тихо. В больнице кроме Кати и Владимира никого не было. Машина с чёрной полосой подъехала к моргу и санитары погрузили в неё гроб.
– Отпевать будете? – спросил водитель.
– Нет, – ответил Владимир.
– Да, – сказала Катя.
– Зачем, он же не верил? – удивился Раб.
– Я думаю, что в конце верил.
– Когда это он верил?
– Когда в больнице лежал.
– В больнице он сумасшедшим был.
– Это мы здесь все сумасшедшие, – ответила Катя.
– Хочешь отпевать, давай отпевать, мне, собственно, всё равно.
– Ну так что, решили, куда везти? – снова спросил водитель.
– В церковь вези, – ответил Раб.
Машина поехала в церковь. Катя и Раб сидели около гроба и молчали.
– Неужели из родни никого не осталось? – спросила Катя мужа.
– Мать умерла, а больше никого не осталось, – ответил Владимир.
– Надо было Диму взять. Нехорошо как-то. Всё-таки, в последний путь провожаем, – сказала Катя.
– Незачем. Мал он ещё.
В храме батюшка ходил вокруг гроба с кадилом и скороговоркой бормотал какую-то молитву.
– …новопреставленного раба твоего, Никола-а-а-я, – вдруг громко запел он.
– Почему раба? – недовольно спросил Владимир жену.
– Не знаю, положено так.
Священник закончил петь и начал усердно креститься. Катя последовала его примеру.
– Ты бы хоть лоб перекрестил, – шепнула она мужу.
– Ни к чему это, – ответил Раб, – условности какие-то, комплексы.
– Можете прощаться, – обратился к ним священник.
Раб подошёл к отцу, положил ему на лоб ладонь и уступил место жене. Катя нагнулась и поцеловала свёкра.
– Я прощаю тебя, – сказала она покойнику и отошла от гроба.
– За что это ты его прощаешь? – спросил Раб.
– Каждого человека есть за что прощать.
– Опять условности, ты ещё лбом об пол ударься.
Поминки, так же, как и похороны, протекали без особых торжеств, или, как говорил Владимир, без условностей и комплексов.
Семья собралась за столом, молча, думая каждый о своём, съели, приготовленные служанкой блины, запили их киселём, выпили водки и разошлись по своим комнатам. Катя попыталась дозвониться до Катерины, но её телефон молчал.
Неожиданно к ней зашёл муж.
– Забыл тебя предупредить, – сказал он жене. – Мы завтра уезжаем.
– Куда?
– Как куда? На море. Мы же договаривались.
– Зачем?
– Чтобы у тебя крыша на место встала, – не выдержал Владимир. – Ты что, совсем уже ничего не помнишь?
– Я помню, только я завтра не могу.
– Почему это ты не можешь?
– Не могу, и всё! У меня, что, дел не может быть?
– Ты что, издеваешься надо мной? Я уже билеты взял.
– Надо было предупредить заранее.
– Но я же говорил тебе, что сразу после похорон.
– Я не думала, что это означает – на следующий день после похорон.
– А как можно иначе подумать?
– А Дима?
– Дима останется дома.
– Почему?
– Во-первых, у него школа, а во-вторых, я тебе уже говорил, что кроме отдыха мы должны осмотреть коттеджи.
– Короче, это уже не отпуск, а командировка получается.
– Короче, завтра вылетаем, – с раздражением сказал муж и ушёл.
Ни ласковый морской ветерок, ни тёплое южное солнце, ни шум прибоя, ничто не могло изменить настроения Кати. Она ходила за мужем и всё время о чём-то думала. И только когда Владимир отлучался, её лицо вновь озарялось целеустремлённостью. Она хватала свой мобильный телефон и спешно набирала номер. Однако её лицо снова мрачнело, и она погружалась в свои мрачные мысли. Абонент к телефону не подходил. Осматривая очередной коттедж, Владимир повёл Катю проверять прилегающую территорию. Они вышли на огромный обрыв с изумительным видом на море. Владимир подошёл к самому краю и посмотрел вниз.
– Ух ты! Даже дух захватывает! – сказал он жене. – Иди сюда, посмотри!
Катя подошла к мужу, но стоило ей только посмотреть вниз, как у неё сразу закружилась голова. Она схватилась за веточку куста и сделала несколько шагов от обрыва.
– Ничего хорошего не вижу. Здесь хорошо можно только голову свернуть.
– А ведь ты права. Если в проектной документации не предусмотрено ограждение, можно снизить цену. Ты не помнишь, там предусмотрено ограждение?
– Не знаю, я твоими проектами не интересуюсь.
– Подожди меня здесь. Я сейчас принесу папку с документами, и мы сравним их с действительностью.
Раб убежал, а Катя осталась у обрыва. Как только муж скрылся из вида, она достала свой мобильник и стала набирать номер Катерины. Трижды она набирала номер, и трижды к телефону никто не подходил. Катя набрала в четвёртый раз. Наконец телефон ответил.
– Катя, это ты, это я, Катя, – закричала она в трубку. – Ах, это не Катя? Не туда попала? Извините. – Она разочаровано отключила телефон и положила в сумочку.
– Ах, вот оно что! – услышала она за спиной голос мужа. – А я то всё понять не мог, какие это у тебя дела? Честно говоря, не предполагал, что у тебя могут быть дела с проститутками. Отдай мне телефон, – Раб протянул руку. Катя отступила от него на шаг, по направлению к обрыву.
– Не отдам! Это не твоё дело, с кем у меня дела.
– Отдай. Я сотру номер, и на этом инцидент будет исчерпан. Мне хватило сумасшедшего отца, который обливал меня грязью несколько лет.
– Не отдам. Это моя подруга.
– Подруга? Проститутка твоя подруга? Может то, что с тобой произошло, тоже не случайно.
– Не случайно! – Катя отступила ещё на один шаг от Владимира и спрятала сумку за спиной. – Это не Дима, как ты пытался убедить меня. Это ты с твоим приятелем Серым.
Раб изменился в лице. Его глаза из человеческих превратились в глаза хищника.
– Откуда ты слышала про Серого?
– Я не только слышала, я видела его. На той кассете, которую ты потерял. Её отдал мне твой отец.
– Значит, этот псих выкрал её у меня?
– Он не псих! Это ты сделал его психом! Это ты убил его! Это ты посадил Диму! Это ты убил Диминого отца и посадил моего!
Вдруг Катя замолчала. От неожиданной догадки она на несколько секунд лишилась дара речи.
– Вот почему она не подходит к телефону, – сказала она тихо. – Ты убил её. Ты и меня убьёшь, она ведь предупреждала меня.
– Неосторожно. Ой, как неосторожно! – Лицо Раба перекосилось от злости. – Такие вещи нельзя говорить вслух. – Он сделал ещё один шаг по направлению к жене.
– Не подходи ко мне! – Катя отпрыгнула от него, как от прокажённого.
Ноги не ощутили привычной опоры. Они провалились куда-то вниз. И только руки, повинуясь какому-то инстинкту, сами ухватились за тоненькую веточку от куста, который рос на самом обрыве.
– Руку! Дай мне руку! – закричала Катя.
Раб спокойно подошёл к обрыву и посмотрел на жену.
– Никто тебя убивать не собирается, – сказал он. – Ты сдохнешь сама.
Он повернулся и ушёл снижать стоимость коттеджа, так как в проекте не были предусмотрены ограждения у обрыва.
Не было ни воплей, ни проклятий. Катя провисела на руках ещё целую минуту, а потом раздался слабый шлепок, как будто со стола на кухне упал на пол кусок мяса.
Отъезд генерального директора в командировку не изменил привычного хода работы фирмы. Утром так же состоялось совещание, где сотрудникам объявлялись выговоры и предупреждения, с той лишь разницей, что теперь это делал не директор, а его заместитель.