Время одиночек - Артём Каменистый

Оглядев мешанину канатов, парусов и мачт, кучу лебёдок, люков, таинственное кирпичное сооружение, выдающееся из палубы по центру судна, Тим понял — ему в этом всём и за год разобраться не удастся.

Токс, пропав куда-то на пару минут, вернулся, потряхивая медной фляжкой:

— На вот, хлебни. Это холодная вода с вином — язык разлепит. Вина, честно сказать, здесь сущие крохи, ну да лучше чем вовсе ничего. Спасибо капитану — позволил стюарду наливать это пойло всем, кто вчера перебрал. А кто вчера не перебрал? Да нет таких. Кто знает, сколько нам по морю теперь мотаться без заходов в порты, вот и спешили напоследок залить свои цистерны впрок.

— Без заходов в порты? — насторожился Тим. — Мы можем долго не заходить в порт теперь?

— Да Тимур, всё может быть. Нам ведь заходить незачем. Мы не добыли ни единой бочки жира, китового уса в трюме тоже нет, амброй у нас тоже не пахнет. Зато у нас полным-полно сухарей и солонины, много муки и крупы, хватает и тонких эллянских макарон — их так удобно готовить в море. Есть пиво и немного тувисского красного — не сорт «империал», но матросам ведь не до изысков — было бы чем смочить горло. Для особых случаев имеется имперский бренди. Есть сушёные фрукты, изюм и лимоны — хорошее средство против цинги. Мы, Тимур, можем ходить по морю год, а то и больше. Загляни в наши трюмы — они заполнены пустыми бочками. Как наполним их, так и пойдём к первому же порту.

Тим с тоской оглядел горизонт — везде море, лишь за кормой, на востоке, желтеет полоска суши.

Проследив за его взглядом, Токс указал рукой на далёкий берег:

— Это желтеют скалы вокруг Тувиса: негостеприимное это побережье — элляне выбрали там единственное место, подходящее под порт. От него надо убраться подальше в море — если сменится ветер, нас может прижать к этим камням, так что капитан не медлит. Возможно, мы теперь несколько месяцев не увидим другой земли — так что, парень, смотри-смотри. Может про запас и насмотришься.

Перед Тимом вдруг материализовался боцман, ворчливо проинформировал:

— Твой меч и лук забрал капитан — в плаванье матросам оружие не положено, а то мало ли. Получишь перед сходом на берег. Да не косись на меня как мадам на нищего клиента — на «Клио» не воруют, и получишь назад все в целости. И вообще, вы, оба! Взяли швабры, и бегом в клопиную нору — как раз управитесь до ужина, а там и вахта ваша подоспеет.

«Клопиной норой» называлось маленькое корабельное помещение между носом судна и странной кирпичной постройкой, что выдавалась из палубы. Тим спускаясь туда за Токсом, хотел было спросить о причинах, заставивших так странно назвать это сумрачное место. Но не стал — сделав вдох, сам понял причину. Здесь воняло. Сладковатый запах тронутой тленом плоти, и ещё что-то непонятное, липкое, не менее неприятное. При свете фонаря разглядел пол — доски сплошь покрыты тёмными разводами и изуродованы ударами острейшего топорика.

— Токс, ну и воняет же тут. Откуда эта вонь?

— Да вонь въелась в эти стены — от неё можно избавиться лишь вместе с этими досками. В эту нору стаскивается жировая лента при разделке кита. Здесь она не залёживается: её рубят, и тащат в топку — это здоровенная печь, что перед люком. Вон смотри — там видишь второй люк? Вот его открывают при разделке, и оттуда как раз сюда и падает сырой жир.

— Не думал я, что работа у вас такая грязная. Мне доводилось разделывать лошадей и коров, и диких быков — такой вони не было.

— Да и у нас не воняет — не бойся. Просто в прошлом рейсе нам не особо везло. Но уже под конец подранили хорошего кашалота. Этот поганец смог уйти, да не очень далеко — всё же ему крепко досталось. Мы наткнулись на его тушу спустя несколько дней. В этом тёплом море несколько дней для туши это слишком много… Ну не бросать же его было? Вот и пустили на разделку. Давай начинай, и тряпку не выкручивай — просто надо пропитать пол и стены водой. Они должны всегда быть сырыми. Сырое дерево разбухает, закрываются все щели. Если этого не будет, то при разделке отсюда натечёт слизи и крови в трюм, а нам это не нужно. Кто знает, может уже завтра нам попадётся кит — нора должна быть готова к приёмке его жира.

— Я в Тувисе видел склад китового жира. Воняло там здорово.

— В Тувис никто отличный жир продавать не будет. Если и продадут, то пару бочек — больше им и не надо. Мы там перегрузили свои бочки на торговый корабль, взяли взамен пустые, запаслись провизией и вновь вышли в море. Склад этот вонючий для местных рыбаков: они забивают в море дельфинов, обдирают их, и сырую ворвань везут на берег — их баркасы не приспособлены для вытопки. Вот и представь, что будет с ворванью, если её несколько дней вести по жаре в закупоренной бочке.

— Спасибо Токс.

— За что?! — удивился моряк.

— Ты в двух словах рассказал мне много нового. Я ведь здесь новичок, для меня тут всё непонятно. А теперь я, как минимум, понимаю смысл нашей работы.

Польщённый моряк довольно хохотнул:

— Ну так тебе, Тимур, со мной очень повезло. Я поболтать люблю, и вдвойне люблю, если при этом есть благодарные уши. Всю свою жизнь я убиваю китов, и знаю теперь про них, наверное, почти всё. Как и про наш промысел. Вот ты послушай…

Про китобойный промысел Токс знал всё. До знакомства с этим матросом Тим знал о китах лишь то, что они живут в море, имеют исполинские размеры, вроде бы питаются какими-то микроскопическими раками. Охотятся на этих животных, расстреливая из палубного стреломёта с помощью стальных гарпунов оснащённых зарядами взрывчатки. По крайней мере что-то такое ему в своё время рассказывал кто-то из небесных людей. И ещё в детстве отец как-то раз пересказывал ему небесную книжку, в которой описывалась охота искалеченного капитана на исполинского кита-убийцу. За давностью лет из всего сюжета Тим чётко помнил лишь то, что главный герой книги выжил, спасшись с помощью гроба, а одержимый жаждой мести капитан был утащен китом в морскую пучину. Вроде бы вместе с его кораблём.

Увы — даже эти скудные познания оказались недостоверными. Токс — многое из них опроверг. Он умолкал лишь за миской с едой и во сне — всё остальное время он загружал Тима узкоспециализированной информацией. Он начал говорить в клопиной норе. Продолжил после ужина, уже на вахте. Пытался продолжить уже в кубрике, но отдыхавшие там матросы настойчиво посоветовали ему заткнуться, и Токс послушно захрапел.

Тим узнал, что мелкими организмами питаются усатые киты, являющиеся не самой завидной добычей. Промысловики больше ценили их более крупных собратьев — зубатых китов-кашалотов, дававших больше высококачественного жира. Эти исполины не унижались поеданием планктона, они, ныряя на огромные глубины и охотились там на спрутов — клювы и щупальца этих монстров китобои часто находили в желудках своей добычи. Видовое разнообразие китов и кашалотов было велико, и разные виды обладали разными повадками и разной ценностью. Прибыльность добычи китового жира объяснялась высокими ценами на качественное сырьё, и трудностями его добычи — немногие смогли её наладить достаточно эффективно. По словам Токса, в мире было лишь две компании, сумевшие организовать это дело наилучшим образом. В отсутствие конкуренции они могли не волноваться о перспективах падения цен.