Шипы близкой дружбы - Наталия Николаевна Антонова

– Ладно, съешь парочку, – сжалилась она и поставила тарелку перед ним на стол.

Наполеонов не стал спорить и, по-быстрому запихав в себя два бутерброда и запив их чаем, спросил:

– Ты чего пришла-то?

– Мне нужно, чтобы ты сравнил шерсть, которую я тебе принесла, с той, что вы обнаружили в квартире Гульковой.

– Откуда ты взяла эту шерсть?

Мирослава рассказала о своём посещении офиса фирмы Гульковой, опуская некоторые подробности, заявила, что, узнав о том, что шпиц сына Васянина временно находится у тёщи, она поехала познакомиться с псом.

– И вот результат нашего знакомства. – Она положила на стол перед следователем пакетик с шерстью Снежка. – Отдай экспертам.

Шура нехотя согласился, пробормотав:

– Вы всё-таки влезли в это дело.

Не ответив на его вопрос, Мирослава спросила:

– Вы вызвали домработницу Гульковой?

– Нет.

– Почему?

– На момент убийства её здесь не было!

– И тем не менее!

– Я понимаю, что по идее надо бы вызвать её на похороны, а то получается как-то не по-человечески.

– Вот именно!

– Но пойми сама, что решать это должна ближайшая родственница Гульковой!

– А она не хочет?

– По-моему, она опасается, что известие о смерти Елены Игоревны убьёт Сорину.

– Боится брать на себя ответственность?

– Точно! Ты же у нас понятливая. Так что иди, мне работать надо.

– Ещё один вопрос, – сказала Мирослава.

– Какой?!

– На доме, в котором жила Гулькова, были камеры?

– Была одна, как раз возле подъезда убитой.

– И что же?

– Ничего! Её кто-то замазал чёрной краской.

– Да?

– Представь себе!

– В таком случае, не кажется ли тебе, что убийство было запланированным?

– Не кажется, – буркнул Наполеонов.

– Это ещё почему?

– Потому что наши коллеги из параллельной службы задержали того, кто это сделал.

– Он засветился?

– Да, оставил нечаянно свой пальчик. А так как он был в картотеке, взять его не составило труда.

– Кто он?

– Вор-домушник, готовил ограбление, но хозяева квартиры, которую он готовился ограбить, перенесли свою поездку за границу. Он тоже решил отложить ограбление, посчитав, что какая-то неделя не сделает погоды, но жильцов возмутила заляпанная камера, её сняли полицейские, исследовали и нашли пальчик, как сначала думали, хулигана.

– Так что же не поставили камеру на место?

– А то ты не знаешь, как у нас всё неспешно делается.

– Ладно, а там ещё где-нибудь камеры есть?

– Ближайшая на банке.

– У тебя есть копия?

– Есть, но ты только представь, сколько там прошло народу. Люди шли в банк, выходили из банка.

– И мимо проходили.

– Точно.

– Но вы просмотрели её?

– Да! Глаза заболели!

– Знакомых лиц нет?

– Ни одного.

– Прекрасно! А теперь можно я просмотрю?

– Тебе что, делать нечего?

– Угадал.

Он внимательно посмотрел на неё и вздохнул.

– Шура, пожалуйста!

– Ладно! Смотри! – Он кинул ей флешку, которую она ловко поймала на лету, и указал на стоящий в углу на маленьком столе компьютер.

– Спасибо, – обрадовалась она. И уже собралась начать просмотр, как вспомнила о Морисе, набрала его номер и тихо проговорила: – Я задержусь.

– Надолго? – спросил он.

– Точно не знаю.

Наполеонов догадался, кому она звонит, и сказал:

– Передай от меня привет.

– Тебе привет от Шуры!

– Спасибо, и ему, – ответил Морис.

Включив компьютер, она вставила флешку и уставилась на монитор.

Банк располагался в удобном месте, и людские потоки стекались к нему отовсюду. Двери банка то и дело открывались и закрывались, то впуская, то выпуская людей. Через полчаса от этого бесконечного мелькания у Мирославы начали чесаться глаза. Она быстро-быстро поморгала и решила сосредоточиться на тех, кто не заходил в банк, а просто проходил мимо. Это у неё тоже заняло немало времени и не принесло никакого видимого результата. Она уже была готова признаться Наполеонову, что он прав и нет от банковских камер им никакого толку, но что-то помешало ей озвучить свои мысли. Поэтому, когда Наполеонов, принимая у неё флешку, спросил: «Ну как, теперь твоя душенька довольна?» – Мирослава только пожала плечами.

Следователь тяжело вздохнул, давая понять, что дивится её упрямству.

Она чмокнула его в макушку и напомнила:

– Шура, не забудь шерсть Снежка передать Незовибатько.

– Сказал же, что передам, – поморщился он от её напоминаний, как от зубной боли.

– Немедленно! Я позвоню Афанасию Гавриловичу и предупрежу его.

– Звони, – отмахнулся Наполеонов.

Она так и сделала, едва спустившись в вестибюль и кивнув на прощание дежурному, набрала номер эксперта-криминалиста. Едва Незовибатько включил связь, как она сразу же проговорила:

– Здравствуйте, Афанасий Гаврилович!

– Мирославушка! Здравствуйте, – сразу же узнал её он.

– Я по делу, – произнесла она покаянным голосом.

– Я другого от вас уже и не ожидаю, – ответил он с напускной печалью.

Она тихо рассмеялась:

– Я там Шуре принесла шерсть.

– Надеюсь, что не с паршивой овцы, – пошутил криминалист.

– Нет, от шпица. Сравните её, пожалуйста, с той, что вы изъяли из квартиры Гульковой.

– Вот оно что, – сразу став серьёзным, проговорил Незовибатько. – Вы думаете, что шерсть принадлежит одной и той же собаке?

– Да, я так думаю. Но нужен ваш вердикт.

– Он будет у вас, Славушка. Я сейчас позвоню Наполеонову и потороплю его. Или даже лучше пошлю к нему своего помощника.

– Спасибо вам, Афанасий Гаврилович.

– Так пока же и не за что. Позвоните мне дня через два.

– А поскорее?

– Я бы и рад. Но сейчас никак. У нас вся очередь не то что по дням, по часам расписана. Я и так уж постараюсь исхитриться.

– Спасибо, Афанасий Гаврилович.

– Будь ласка, – отозвался эксперт и отключился.

Мирослава улыбнулась и собралась ехать домой. Но выехав из города, она передумала…

Глава 18

Весна с каждым днём всё ярче расшивала зелёный кафтан мая, расцвечивая его жёлтыми, белыми, розовыми, лиловыми, алыми красками.

Воздух пропитывался ароматами цветов и кустарников. Пожалуй, только весной так преображался мегаполис. Парки, скверы и совсем маленькие «уголки отдыха» в это время превращались в настоящие оазисы, казалось бы, нетронутой природы.

Эту сладкую иллюзию разрушали только мчащиеся по широким дорогам и шоссе в четыре ряда автомобили.

Но в микрорайонах, где по-прежнему были узкие дороги, разделённые аллеями, засаженными деревьями, аромат черёмухи и сирени перебивал запах выхлопных газов.

Выехав за пределы города, Мирослава прибавила скорость. Доехав по шоссе до второго перекрёстка, она решила пока не ехать прямо, в сторону дома, где её ждали Морис и Дон. И хоть совесть легонько ущипнула её за бок, она всё-таки свернула направо, на дорогу, ведущую в коттеджный посёлок, в котором жила тётя Мирославы писательница Виктория Волгина со своим мужем Игорем Коломейцевым и котом Феликсом.

Если бы Мирославу спросили, что это на неё нахлынуло, она